Сибирских улиц тихий ад - Андрей Бурцев

- Слишком просто, - низким, тягучим голосом проговорила тварь. - Слишком просто, священник, чтобы быть действенным. Здесь мое царство. Тот, кого ты назывешь Богом, давно отказался от него.

- Врешь, нечестивый! - взревел отец Паисий. - И доказательством этому будет сей крест, коий я накладываю на тебя...

Он повел крестом слева направо на уровне плеч чудовища, но не успел окончить движение. Рукой с разжатой ладонью чудовище сделало какой-то непонятный жест. Вспыхнув в руке священника так ослепительно, что у Светозара зарябило в глазах, крест с громким треском переломился посредине, чуть ниже соединения крестовины, верхняя половина упала на сцену отцу Паисию под ноги, и сцену мгновенно охватили взметнувшиеся языки пламени, скрывая могучую фигуру священника.

- Огню очищающему предаю мерзкое гнездилище!..

Больше Светозар ничего не увидел и не услышал. Когда чудовище сделало рукой свой жест, световая дорожка оторвалась от бледной ладони, несколько секунд поколебалась, раскачиваясь, и лопнула, как туго натянутая резина. Что-то ударило Светозара по ногам, отбросив назад в смотровую. Он больно ударился затылком о стену и, оседая на пол, увидел двоящееся в глазах изображение быстро закрывающейся стены. Через несколько секунд он пришел в себя и, вскочив на ноги, подбежал к смотровой прорези, но тут же отшатнулся. За ней не было ничего, кроме полыхающего огня, треск которого заглушали далекие вопли толпы.

Светозар не помнил, как выбрался из смотровой. В руке у него почему-то оказалась Библия, но он не знал, когда успел подхватить ее со столика и зачем. Обратный путь он проделал автоматически, опасаясь лишь снова проходить через юлу, но той не оказалась. Коридор был пуст и темен. Фонарик остался у отца Паисия, и Светозару пришлось идти в потемках, нашаривая дорогу свободной рукой. На миг ему даже показалась, что он заблудился, но почти сразу же он попал в помещение с винными бочками. Здесь тоже было совершенно темно. Голубоватый свет, ранее исходящий, должно быть, от юлы, пропал. В темноте слышалось какое-то странное бульканье. Светозар нашарил в кармане спичечный коробок и чиркнул спичкой. Затычки у бочек оказались выдернутыми и вино лилось из них темными струями.

Чувствуя, как пересохло в горле, Светозар припал к струе, сунув Библию за ремень под куртку, чтобы не замочить. Вино действительно придало ему силы. Напившись, Светозар выпрямился и, шлепая по образовавшимся лужам, покинул погреб.

Минуту спустя он вылез из колодца, бегом пересек заснеженный дворик и у стены оглянулся. Окна бывшей церкви не были больше темными. В них полыхало, из них рвалось ярко-желтое пламя, разбрасывающее шлейфы черного дыма.

Глубоко вздохнув, Светозар перелез через стену и побежал по пустынной дороге, чувствуя, что многое потерял в эту страшную ночь, но кое-что и приобрел. Что-то, что трудно высказать, но что останется в нем на всю жизнь. Но что это было - вера, стремление продолжать борьбу или что еще, - он так и не мог понять, идя по пустынным, притихшим ночным улицам замершего в страхе города.

Он уже миновал улочку и почти добежал до перекрестка, где одиноко чернели неработающие светофоры, когда внезапное сотрясение земли сбило его с ног. Упав, Светозар перекатился на спину и увидел, как вспыхнувшее в небе зарево прошло сквозь низко клубящиеся тучи и сужающейся воронкой устремилось к горящему Храму. Светозар попытался вскочить на ноги, но в этот момент бивший сквозь тучи яркий, похожий на солнечный свет накрыл Храм со всеми пристройками и стеной. Вторичный удар, сопровождавшийся низким, прокатившимся над замершим городом гулом, бросил его спиной в сугроб.

Барахтаясь в снегу, Светозар глядел, как свет вмял гордые купола и стены горящего Храма в землю, как трескается и вминается сам невысокий холмик, на котором стояла бывшая церковь. Земля колыхалась, словно морские волны. Точно картонки, рушились деревянные домишки, доползшие по склонам холма до самой церкви. Может, там и кричали, но исходящий откуда-то изнутри земли гул несся теперь непрерывно, заглушая все иные звуки.

Вокруг подножия холма земля становилась дыбом, словно валом окружая место бедствия, а растрескавшийся холм, окруженный облаком поднявшегося в воздух снега, земли и обломков, громадными кусками проваливался сам в себя. На вздыбленой, трясущейся земле невозможно было удержаться. Светозар покатился, что-то крича, но в непрекращающемся гуле сам не слыша собственных криков. Потом он ударился спиной о стену высокого каменного дома, стоящего на углу большой улицы, с крыши которого сыпались обломки черепиц, и попытался вжаться в нее как можно глубже. Все вокруг громыхало, качалось и рушилось. Под яростным напором светового столба холм окончательно провалился и из провала внезапно ударил в низкие тучи фонтан воды.

Гул смолк так же внезапно, как и начался. Еще пара толчков сотрясла землю под замершим от ужаса Светозаром, и все кончилось. На месте холма с бывшей церковью и парой улочек с покосившимися дряхлыми домишками теперь лежало озеро, окруженное валом вздыбленной земли, асфальта, сломаных деревьев и каких-то обломков. В прожекторном свете, лившемся с небес, Светозар видел, как по смоляно-черной воде расходятся последние круги и исчезают, не достигнув берега. Через минуту вода успокоилась и стала гладкой, как стекло. Тут же внезапно, как и загоревшись, погас небесный свет. Все кончилось.

С трудом, опираясь о стену, Светозар поднялся на трясущиеся ноги. Его колотило, по лбу катился пот. Кругом стояла удивительная тишина. Уличные фонари погасли. Не горело ни одно окошко в ближайших домах, стены которых местами дали трещины, но устояли. На улице не было ни души. Даже после такого катаклизма никто не осмелился покинуть свое жилище в попытке спастись или хотя бы просто ради любопытства. И это было еще одним свидетельством постигнувшей город беды.

Светозар с трудом перевел дыхание. Сердце бешено колотилось. Только что он воочию увидел, какие страшные силы вовлечены в это действо, силы, перед которыми все усилия человечества, включая водородные бомбы и космические ракеты, не более, чем копошение муравейника, стоящего на пути Великого Потопа.

- Человек ничтожен, - прыгающими губами прошептал Светозар, но тут же вспомнил отца Паисия с лохматой черной головой и горящими глубокой верой глазами.

Да, ничтожен, подумал он, но ведь именно человек вызвал из глубин Мироздания эти великие силы, поскольку все происшедшее здесь является следствием единоборства, в которое вступил священник с потусторонним чудовищем. Значит, даже если физические силы человека ничтожны, есть в нем что-то, что равняет его с богами, какое-то божественное, могущественное начало, которое не изничтожить ничьими стараниями...