Белая Богиня - Роберт Грейвз

Большинство ирландских археологов согласились, насколько мне известно, что Новая Мыза была построена людьми, хранившими обычаи матриархата, которые впервые достигли берегов Ирландии в 2100 году до нашей эры, но лишь по прошествии нескольких веков, когда они закрепились на этой земле и смогли обеспечить строительство. Спирали, хотя и похожие на микенские 1600 года до нашей эры, могут быть более древнего происхождения, ибо такие же встречаются на Мальте, но время их создания неизвестно. На одном из наружных камней высечен символ, скорее всего критская идеограмма, представляющая собой корабль с высоким носом и кормой и одним большим парусом, а рядом с ним — вертикальные полосы и кружок. Кристофер Хоукс, мой самый главный советчик по этим вопросам, написал мне, что не только скелеты и рога не соответствуют времени постройки могильника, но что, судя по всему, не одно захоронение было там прежде этого. Самое первое захоронение невозможно себе вообразить, ибо ни один из открытых в наше время могильников этого типа не сохранился в первозданном виде — придется подождать, когда найдут вход в кайрн королевы Медб. Он находится над заливом Слайго и построен из примерно 40 000 тонн камней. Вход в него неизвестен. Нам придется долго ждать, ибо жители Слайго суеверны и открытие кайрна им вряд ли понравится: Медб — королева фей. Что было в бадьях, можно узнать по Исходу (24:4–8). Моисей, поставив двенадцать каменных герм, или столбов, у подножия священного холма, принес в жертву быка и окропил половиной его крови тринадцатый герм, стоявший посреди круга, или полукруга, а остальную кровь он вылил в емкости довольно большого размера. Потом он с Аароном и семьюдесятью двумя спутниками принялись пировать, вкушая жареное мясо. В этом случае кровью из каменной емкости брызгали на людей на счастье и для очищения их от пороков, однако в святилище пророка кровь использовали, чтобы накормить дух мертвого героя и побудить его вернуться из Кайр Сиди или Кайр Арианрод и ответить на важные вопросы.

Посещение Энеем, державшим в руке омелу, Подземного Царства, где он собирался расспросить своего отца Анхиса, надо читать в этом смысле. Эней принес в жертву быка и дал его крови стечь в корыто, чтобы дух Анхиса (который был женат на богине любви Венере и убит молнией, то есть был священным королем обычного геркулесовского типа) выпил кровь и сказал пророчества о будущей славе Рима. Конечно, на самом деле дух не пил кровь, однако похожие звуки слышались в темноте. Это сивилла, которая сопровождала Энея, выпила кровь и впала в желанное экстатическое состояние. То, что сивиллы поступали именно так, известно из истории жрицы Матери-Земли Эгирской («Эгира» — «черный тополь» — дерево, посвященное героям) в Ахае. Писки и бормотания духов в таких случаях понятны: два или три библейских текста говорят о странных мышиных голосах, которыми демоны вещают через пророков и пророчиц. Кровь быка волшебна, и на Крите и в Греции ее собирают, разводят огромным количеством воды и поливают фруктовые деревья. В чистом виде она считалась смертельно ядовитой для всех, кроме сивиллы или священнослужителя Матери-Земли. Отец и мать Язона умерли, глотнув ее. То же случилось и с ослоухим царем Мидасом из Гордия.

То, что кровь быка использовалась для гадания в древней Ирландии, — не просто предположение. Обряд, называемый «Праздник Быка», упоминается в «Книге Бурой Коровы»:

Белый бык был убит, и муж съел его внутренности и его плоть и выпил его кровь, и когда он, наевшись, заснул, приснился ему правдивый сон. Он увидел во сне мужа, которому предстояло стать королем, и то, чем он в то время занимался.

Белый бык напоминает и священных белых быков в галльских обрядах с омелой, и белого быка, на котором ездил фракийский Дионис, и белых быков, приносимых в жертву на холме Альбана и на римском Капитолии, и белого быка, представляющего истинное семя Израилево в апокалипсической Книге Еноха.

Теперь мы начинаем понимать загадочную «Preiddeu Annwm» («Богатства Аннума»), в которой — между насмешками Гвиона над невежественным Хайнином и другими придворными бардами — некий Гвайр ап Гейрион жалуется, что не может покинуть Кайр Сиди. Он все время повторяет: «Лишь семеро возвратились из Кайр Сиди». Нам известны по крайней мере двое из вернувшихся — Тесей и Дедал, оба из аттических солнечных героев. История посещения Тесеем Подземного Царства и его подвигов в критском лабиринте — две части одного мифа. Тесей (тот, кто располагает) идет голым, если не считать шкуры льва, в лабиринт и там убивает чудовище с головой быка, оружие которого — обоюдоострый топор — labris (отсюда произошло слово «лабиринт»), и возвращается живой и здоровый, а богиня, которая вдохновила его на подвиг, — богиня Ариадна, которую валлийцы называли Арианрод. Во второй части мифа он неудачно посещает Подземное Царство; его спасает Геракл, а Перифой остается в Царстве мертвых, как Гвайр, постоянно вздыхающий об освобождении. Миф о герое, который побеждает смерть, греки соединили с историческим событием — захватом лабиринта Кносса данайцами из Греции около 1400 года до нашей эры и поражением царя Миноса, царя-быка. Дедал (прекрасный, сияющий) тоже ускользает из критского лабиринта, ведомый Пасифаей, богиней луны, но без применения насилия. Он был солнечным героем эгейских колонистов в Кумах и Сардинии так же, как афинян.

Кайр Сиди в «Preiddeu Annwm» получает по одному новому синониму в каждой из семи строф. Она появляется как Кайр Ригор (королевская крепость), возможно, с отсылкой к латинскому rigor mortis[61], Кайр Колир (мрачная крепость); Кайр Педраван (крепость с четырьмя углами, четырежды вращающаяся); Кайр Ведивид (крепость совершенных); Кайр Охрен (крепость на пологой стороне); Кайр Вандви (крепость на вершине).

Я не знаю, кто были канонизированные семь мужей, но среди наиболее достойных — Тесей, Геракл, Аматаон, Артур, Гвидион, Харпократ, Кай, Овайн, Дедал, Орфей и Кухулин. (Когда Кухулин, упоминаемый Гвионом, отправился в ад, он принес обратно колдовской котел и вывел трех коров.) Похоже, Эней не входит в семерку. Он не умер, подобно другим, а всего-навсего посетил пещеру пророка, как сделал царь Саул в Аэндоре или Халев — в Махпеле. Крепость, которую они посетили — вертящаяся, отдаленная, королевская, мрачная, высокая, холодная, прибежище совершенных людей, четырехугольная, с темной дверью на пологом склоне, — была крепостью смерти, или гробницей, Черной Башней, в которую попал Чайльд Роланд в балладе. Описание вполне подходит к пещере в Новой Мызе, однако «четыре угла», думаю, имеют отношение к захоронению умерших в «гробу», придуманном догреческими обитателями Северной Греции и островов возле Делоса, а оттуда привезенном в Западную Европу эмигрантами бронзового века, мужами, строившими круглые курганы. Гроб представлял собой небольшой каменный ящик, в который мертвое тело укладывалось в скрюченном виде.

Можно сказать, что Одиссей «трижды был в крепости Арианрод», потому что с двенадцатью спутниками он вошел в пещеру Циклопа, но сумел уйти, побывал у Калипсо на острове Огигия, но тоже ушел, был у волшебницы Кирки еще на одном острове-гробнице и опять выбрался с него живым. Все же не думаю, что речь идет об Одиссее.

Наверное, Гвион имел в виду Иисуса Христа, которого поэт двенадцатого века Давит Бенврас заставляет посетить кельтский Аннум и который выбирается из мрачной пещеры в горе, куда его поместил Иосиф Аримафейский. Но каким образом Иисус мог «трижды побывать в крепости Арианрод»? Я считаю это еретическим взглядом на Иисуса как на второго Адама, то есть реинкарнацию Адама и — в качестве Мессии из рода Давидова — реинкарнацию Давида. Время Адама и время Давида разделены в «Divregwawd Taliesin» Гвиона. Иисус все еще ждет на небесах начала Седьмой Эры: «Разве не на небо он ушел с земли? В Судный день он вновь придет к нам. Ибо Пятая Эра была благословлена пророком Давидом. Шестая Эра — эра Иисуса, и она продлится до Судного дня». В Седьмой Эре его назвали бы Талиесином.

Слава Богу, Вседержителю Небесному,Который простер свои владения на землю.Построена была тюрьма Гвайра в Кайр СидиБлагодаря злобе Пуихла и Продери.

До него никто не входил в нее,Тяжелые синие цепи гнули юношу к полу,И мрачно он пел о богатствах Аннума,И дотемна пел он свою песню.Трижды загрузив Прадвен, мы шли на нем,Лишь семеро возвратились из Кайр Сиди.

Разве не прославят меня, услыхав мою песню?В Кайр Педраван четырежды вращающейсяИз Котла первое слово когда явилось?Дыхание девяти девиц его согрело.Не котел это вождя АннумаС толстой кромкой вдоль жемчужного края.Он не сварит еду для труса,Сверкающий меч ему принесут,Который будет в руке Хлеминауга,И перед холодным порталом будут гореть рога света.А когда мы славные дела творили с Артуром,Лишь семеро возвратились из Кайр Ведивид.

Разве не прославят меня, услыхав мою песню?В четырехугольнике, на острове с крепкой дверью,Есть лишь сумерки и ночная тьма,Светлое вино пил наш хозяин.Трижды, загрузив Прадвен, мы шли в море,Лишь семеро возвратились из Кайр Ригор.

Пусть молчат властители литературы,Возле Кайр Видр они не воспели доблесть Артура,Трижды двадцать сотен мужей стояли на стене.Стража не слушала нас.Трижды загрузив Прадвен, мы шли с Артуром,Лишь семеро возвратились из Кайр Колир.

Пусть молчат те, кто опустили щиты,Им неведомо, когда и кто пожелал это,В какой час великого дня родился Гвай,Кто помешал ему достичь долин Деви.Им неведом пестрый бык с повязкой на головеИ семью-двадцатью шишками на воротнике.Когда мы пошли с печальной памяти Артуром,Лишь семеро возвратились из Кайр Вандви.

Пусть молчат трусливые мужи,Им неведом день воскрешения,Неведомо им, когда родился Он,Какой зверь у них с серебряной головой.Когда мы пошли с печально-неугомонным Артуром,Лишь семеро возвратились из Кайр Охрен.

Пуихл и Прадери были правителями «африканцев» Аннума в Пембруке, то есть самых ранних завоевателей Уэльса. После смерти, как Минос и Радамант с Крита, они стали правителями мертвых. У Прадери, сына Хрианнон, Гвидион украл священную свинью, и Гвайр, похоже, совершил подобный поход в компании Артура. Так как его тюрьма называлась (Триада 61) Крепостью Оэт и Аноэт и так же звалась тюрьма, из которой (Триада 50) Артура спас его паж Горай, сын Кистеннина, то Гвайр по отношению к Артуру то же, что Перифой для Тесея, а Горай для Артура, что Геракл для Тесея. Возможно, Гвион в «Сказании» рассчитывает, что барды противники решат, будто «Артур», а не «Иисус» — ответ на «я три раза был в крепости Арианрод», поскольку в Триаде 50 об Артуре сказано, что его освободил Горай из трех тюрем — из крепости Оэт и Аноэт, из Крепости Пендрагона (Повелителя змей), из Темной Тюрьмы под Камнем — то есть из трех тюрем умерших. Или он завуалированно представляет Иисуса как инкарнацию Артура?