Золушка (СИ) - Куно Ольга

— То кольцо, печатка, которое ты выиграла тогда на пикнике, — оно всё ещё у тебя?

— А где ж ему быть? — отозвалась я, хорошо понимая, что у меня на пальцах нет теперь ни одного колечка.

— Да мало ли, — усмехнулся он. — Например, ты могла бы его продать.

— Угу, — мрачно буркнула я. — Вместе с белым платьем. Я и туфли хотела загнать, но вы лишили меня такой возможности.

Нащупав спрятанную под платьем цепочку, я вытащила на свет висящее на ней кольцо.

— Если бы я носила его на руке, отбоя бы не было от вопросов. Леди Кларисса сделала вам ценный подарок.

— Прямо не знаю, как я обходился без него всё это время, — небрежно кивнул принц. — Но ты была права тогда. Я остался тебе должен кое-что ещё.

Я непонимающе подняла брови. Он слегка наклонил голову, его лицо приблизилось к моему… а потом все сомнения, страхи, голос здравого смысла — всё развеялось в пыль.

Мы сидели на подстилке из опавших листьев, между корней высокого старого дуба, выбравшихся из-под земли наружу, как это часто бывает недалеко от воды. Правой рукой принц обнимал меня за плечи, но левой нервно постукивал себя по колену: несмотря на общее ощущение уюта, разговор нельзя было назвать непринуждённым.

— Мои родители никогда на это не согласятся, — сказал он, хмуря брови в поисках очередного решения.

— И правильно сделают, — заметила я.

— Я вижу, ты найдёшь с ними общий язык, — поддразнил он.

— Угу, есть только одно маленькое препятствие, — мрачно кивнула я.

— А может быть, нам…

— Нет, не поможет.

Увы, время абсолютного счастья оказалось недолгим. Вообще я прихожу к выводу, что если человек абсолютно счастлив, значит, он что-то упускает из виду. Хорошенько покопавшись, всегда можно найти какие-нибудь обстоятельства, проблемы, возможные последствия, вспомнив о которых, он поймёт, что несколько погорячился с хорошим настроением. Поэтому и говорят, что дуракам везёт. Им везёт не больше, чем остальным, просто они искренне верят в своё везение, не загружая голову посторонними мыслями. И в этом умным не мешало бы у них поучиться. Словом, уже с полчаса мы сидели, пытаясь решить одну очевидную проблему: как уговорить родителей принца согласиться на наш брак. Было выдвинуто немало вариантов, каждый из которых оказался отвергнут почти мгновенно, что и неудивительно: задача изначально была поставлена совершенно невыполнимая. Внезапно я почувствовала, как меня осенило: был один (и, по-видимому, единственный) выход из положения, которому никак не могли бы воспрепятствовать король и королева и который совершенно не зависел от чьего-либо социального статуса. Я поспешила поделиться с принцем этим радостным известием.

— А может, просто утопиться?

Судя по выражению его лица, он не оценил мою идею по достоинству, что очень меня обидело.

— Кому из нас? — невозмутимо поинтересовался он.

— Даже не знаю; тут возможны варианты. Видишь, недавно не было ни одного решения, а сейчас их целых три! Может, вместе, взявшись за руки? Сказки со счастливым концлм всегда завершаются словами "и умерли в один день". Пожалуй, так было бы романтичнее всего.

— С каких пор ты заделалась романтиком?

— Так, перед смертью…

— У тебя плохо получается; цинизм и язвительность идут тебе намного больше. Что ты так смотришь?

— Думаю, что кому-то давно не наступали на ноги.

— Не советую. На этот раз тебе нечем будет откупиться.

— Ты дал мне право по собственному усмотрению наступать на любые ноги в королевстве!

— За исключением моих.

— Такого сказано не было!

— Может, ты и матушке моей рискнёшь наступить на любимую мозоль?

Ну, вот. Разом испортил всё настроение.

— Боюсь, что уже наступила, — потупилась я.

— Так всё-таки, что мы будем делать с моими родителями?

Кажется, разговор был готов пойти по второму кругу.

— Уговорила я твоих родителей, — раздался чей-то утомлённый голос.

Подавшись вперёд, мы с открытыми ртами уставились на говорившую.

Я с изумлением взирала на женщину лет тридцати пяти, одетую в длинное светлое платье, строгое, но в то же время свободное. Женщина висела в воздухе дюймах в тридцати над землёй и сосредоточенно изучала собственные ногти, точнее говоря — безупречный на вид маникюр. И, несмотря на то, что она была совсем другого возраста, иначе себя держала и была по-другому одета, не оставалось ни малейшего сомнения в том, что это и была та самая фея, которая являлась мне последние несколько месяцев, подарила серебристые туфельки и неоднократно уверяла в собственной молодости и неопытности.

— Ох, и намаялась же я с ними! — заметила она, по-видимому, оставшись довольна собственным маникюром и, наконец, поднимая на нас глаза. — Существуют вопросы, в которых люди проявляют удивительное упрямство. Даже собственные ошибки отстаивают с таким рвением, будто речь идёт о жизни и смерти. Вот ты можешь мне объяснить, почему так? — Она отчего-то посмотрела именно на меня.

— Не знаю, но непременно подумаю на досуге. — Вступать в длительные философские дискуссии не хотелось; в данный момент меня значительно сильнее интересовали конкретные факты, о которых она могла, но не торопилась, сообщить. К тому же я никак не могла избавиться от ощущения, что в вопросе сквозил какой-то подвох. Уж очень умный взгляд был у этой повзрослевшей феи, которую и в предыдущей её ипостаси я никогда не назвала бы дурочкой. — Может быть, потому, что без наших ошибок, мы бы не были собой?

— Но я ведь не предлагаю перечеркнуть сделанные ошибки! — воскликнула она, так, будто расставить все точки над "и" в данном вопросе было жизненно важно. — Я предлагаю всего лишь идти дальше. А это предложение отчего-то встречает порой самое яростное сопротивление. Вот и сейчас. Нет, король ещё ничего, с ним как раз договориться оказалось довольно просто. А вот с матушкой его высочества пришлось повозиться… Но, впрочем, неудивительно, что королева более трепетно относится к вопросам наследования престола, ведь она не получила корону по праву рождения; ей пришлось всего добиваться самой.

— Всего лишь выйдя замуж за моего отца, — пожал плечами принц.

— А ты думаешь, легко было выйти замуж за твоего отца? — хмыкнула фея. — Не намного легче, чем за тебя.

— А что же король, не так сильно возражал? — робко спросила я.

— Да нет, по-моему, ему даже понравилась оригинальность идеи. Надо было, конечно, немного повозражать для вида, но он не слишком в этом усердствовал. Пожалуй, по-настоящему его смущало только одно.

— Что же? — спросила я с замиранием сердца.

— Что после того, как кухарка выйдет замуж за его сына, еда во дворце не будет более такой же вкусной, как прежде.

— Ну, я могла бы временами спускаться на кухню и что-нибудь готовить, — заметила я, испытывая чувство глубокого облегчения.

— Обязательно сообщи ему об этом при случае, — улыбнулась фея, — это его обрадует.

— Но неужели в остальном его не смутил тот факт, что на троне рано или поздно может оказаться кухарка? — Возможно, подобным образом ставить вопрос ребром было с моей стороны неблагоразумно, но я не удержалась.

— А что тут такого? — пожала плечами фея. — Кухарка должна уметь управлять государством.

— С чего ты взяла?

— Не важно, не хочу забивать вам голову деталями, — отмахнулась она.

— Но, так или иначе, в конце концов, их величества согласились?

— Конечно.

— Как вам это удалось? — вмешался принц. Уверенность тона феи его не убеждала, скорее, сбивала с толку. — Мы сами пересмотрели множество вариантов, и я готов дать голову на отсечение, что ни один из них не заставил бы мою мать изменить своё мнение!

— Ну, — слегка поморщилась фея, — сказать по правде, мне пришлось пойти на одно маленькое жульничество.

— Какое? — спросили мы хором. Не то чтобы мы были против маленького жульничества. Просто не могли понять, что за жульничество могло привести к столь неожиданным результатам.