Пробуждение - Данияр Саматович Сугралинов

мою базу данных в голове, нашел себе место и пристроился в четкой системе того, что я уже знал.

Это, конечно, сильно помогало. Что такое оптические свойства нано-частиц? Бум! И тема отдельной диссертации аккуратно занимает свое место.

Читерство? Ну да. Я мучился угрызениями совести, а потом подумал: вот раньше, например, студенты узнавали новую информацию из устных лекций преподавателей. Седовласые или лысые профессора вещали с кафедры, писали на доске мелом, а студенты до онемения кистей вручную все это записывали. Конспектировали. Кто-то не записывал и вынужден был потом переписывать у одногруппников. Потом, понятно, зубрили. А сейчас? Все лекции доступны в любом формате – хочешь, в вирте с эффектом присутствия, хочешь – смотри на видео, хочешь – слушай подкаст. Все наглядно, с инфографикой, примерами и промежуточными тестами, помогающими лучше усвоить информацию. Ну, то есть, у моего поколения технологическое преимущество в обучении, за счет чего оно эффективнее и происходит с куда меньшими затратами времени. А мой нейроморфный чип – это же, по сути, некая технологическая разработка, пусть и опережающая время, а значит, никакое это не читерство. Просто использование технологии.

В общем, утешая совесть такими рассуждениями, я забросил компьютерные игры, не совался в Forgotten Battlegrounds, зато использовал Эрудицию по полной и подготовился к экзаменам куда быстрее, чем предполагал. Хватило двух недель, как раз к первому дню, обозначенному в графике.

Столь частое использование таланта подняло Эрудицию до шестого уровня. Использовать его я теперь мог несколько раз в час – и так и делал, чтобы не только улучшать талант, но и узнавать что-то новое.

Благодаря этому сдача экзаменов прошла довольно просто. Я получил зачет по случайным процессам и социономике, сдал на «отлично» машинное обучение и экономику информации… Вот только на теории игр чуть не влетел на пересдачу.

Профессор Ватман Абрам Моисеевич слыл самым скучным преподавателем на потоке. Был он автором ряда учебных пособий, а его книга по теории игр стала бестселлером. В общем, на теорию игр он смотрел современно, а вот во всем остальном был очень старомоден. На лекциях требовал писать конспекты, будучи уверен, что это улучшает запоминание, за пропуски сурово карал. И если студент забивал на его лекции, то на экзамене профессор Ватман устно прогонял прогульщика по всем вопросам, стараясь срезать на чем-нибудь особенно каверзном.

Как я и ожидал, письменными ответами он не удовлетворился.

– Что вероятнее: ножницы, бумага или камень, и почему? – быстро произнес профессор, с некоторой ехидцей глядя на меня. – Дайте мне статистическое и логико-психологическое обоснование!

Я еще не успел опомниться, а Эрудиция уже просканировала все доступные знания, которые плотно, полочка на полочке, были заархивированы ею в моей голове, и посыпала сведениями, следуя какой-то лишь ей доступной, но, судя по моим предыдущим успехам, верной ассоциативной логике. Мне осталось лишь быстро говорить:

– Исходя из подтвержденных статистических данных, камень является самым часто выбираемым ходом – 37,8 %. Бумагу выбирает 32,6 % игроков, ножницы – 29,6 %. Но если вы играете с тем, кто это также знает, то не следует выбирать камень, потому что соперник будет ждать от вас того же самого. Камень представляется большинству людей самым сильным, поэтому в игре они выберут его, но когда против вас выступает не новичок и не дурак, он выбросит не камень, так как будет ожидать, что именно это сделаете вы. Он предпочтет бумагу. Поэтому, делая следующий логический шаг, вам при такой ситуации надо будет выбрать ножницы.

– Хм…

– Абрам Моисеевич, только что такой бойкий, впал в прострацию и начал жевать губами. Борода его при этом совершала такие же круговые движения, подметая поверхность стола от крошек. Вообще, среди нас ходили легенды и шуточки о том, что если поискать с металлоискателем, в бороде профессора можно обнаружить все пропавшие корабли и самолеты Бермудского треугольника. Дожевав, Ватман поднял на меня подозрительный взгляд и прищурился.

– Что же вы, Колесников, так бессовестно пытаетесь меня обмануть? Вы думаете, я не заметил, что вы берете ответы не из головы, а из стороннего источника?

Сказать, что он меня поразил, – ничего не сказать. Чего скрывать, я смутился. Сердце забилось, и даже ручка с хрустом треснула в сжавшемся кулаке. Откуда он знает? Он что, тоже подключен к Мете? Я еще раз считал профиль – ни фига, профессор вне игры. Но как?

Этот вопрос я произнес вслух, и Абрам Моисеевич живо откликнулся:

– А вот так! Профессор, конечно, лопух, но прибор при нем! При нем! – Он дребезжаще рассмеялся, процитировав старую советскую кинокомедию, и постучал указательным пальцем по лбу. – Молодой человек, я преподаю в этом университете пятьдесят три года. И поверьте, видел на экзаменах всякое. Определить студента, который действительно подготовился, я всегда сумею. А у вас на лице написано, что вы строчите как по писаному, словно просто повторяете только что услышанное. Одного не пойму – у вас что, контактная AR-линза или имплант в ухе? Вас, конечно, проверяли, но технологии не стоят на месте…

Я облегченно выдохнул. Ну конечно! Очки, линзы с дополненной реальностью, микроскопические импланты в ухе, заменяющие наушники, – все это в обиходе, и Ватман заподозрил меня именно в подобном читерстве. О том, что нейроморфный чип внедрился мне в позвоночный столб и растворился так, что его не обнаружили врачи, он не знает. Вряд ли он вообще подозревает о существовании Меты.

– Абрам Моисеевич, я вас уверяю, что не использую никаких сторонних источников. Все мои ответы – только отсюда, – я повторил его жест с постукиванием пальцем по лбу, утешая себя тем, что не вру, ведь отвечал я, действительно пользуясь знаниями. А то, что получал их прямо перед ответом и как получал, – это дело десятое. Проблема в другом – м-энергии хватит только на еще один вопрос, и если неугомонный старик не остановится, точно срежет. – Можете проверить меня еще раз, задать любой вопрос, я готов.

Профессор шумно высморкался в платок, не отводя глаз, невозмутимо сложил платок в карман и вдруг по-мальчишески улыбнулся:

– А, черт с вами. Один вопрос. Ответите – поставлю «зачет». Не ответите – «незачет»! На пересдачу!

Мне хватило ума не спорить. На экзаменах за пропуск лекций, пусть даже по болезни, он автоматически снижал балл. В случаях с зачетами просто ставил «незачет». Я кивнул, приготовившись отвечать, но он поставил условие:

– Вопрос будет в рамках учебной программы, но! Отвечать сразу! Без запинок! Замечу, что вы задумались, или, что вероятнее, пересылаете запрос черт знает куда, чтобы воспользоваться сторонним источником, – на пересдачу! Ясно?

– Я понял, Абрам