ХМАРА - Анатолий Гончар

 -Куда это он? - растеряно пробормотал отец Клементий.

 -К дантисту, - я ехидно улыбнулся и шагнул в темноту склепа, подсвеченную бледно-зелеными испарениями, сочившимися из-под крышки гигантского саркофага.

 -Ну, наконец-то! - возликовал кто-то из глубины могильной утробы.

 Опять? А я- то надеялся, что сюрпризы закончились. Доберусь до меча - это мерзкое кладбище разнесу по камешку.

 -Подходи, не робей! - подбодрил всё тот же голос.

 -Кто это? - ни черта не вижу, отец Клементий сопит за спиной, издеваясь над трутом и кресалом. Надо было дома тренироваться, а не теперь.

 -Братан, не признал? Ну, вы, мужики, даёте! Пришли чтобы, значит, моей мощью воспользоваться, а не признают. Или... - голос слегка дрогнул, - вы не за мной?

 -Кто ты? - твердо спросил я. Кажется опасность нам пока не грозила.

 -Как вы ещё не узнали? Да меч я, меч! Меч - колдунец, одним ударом любой камень в капусту, в мелкий щебень, в труху, в пыль... Хотя... Это, впрочем, со второго раза. Так что, берете?

 Наконец-то я его разглядел. Он прятался за небольшим постаментом в глубине узкой ниши и таращился на меня единственным глазом, располагавшимся на эфесе. Рот - узкая щель - растянулся в подобострастную улыбку. Говорящий меч? Я даже не удивился. Чему удивляться? Чем говорящий меч хуже вампира или оборотня?

 -Давай, давай, бери меня, цепляй к поясу богатырскому и наверх, наверх! Тысячу лет света божьего не видел, устал впотьмах томиться, душа изржавела. Чего не скажешь о качественной стали, из коей сделано мое естество. Вынеси на свет, и она заискрит тысячей зеркал! Острота моего лезвия поразит ваше воображение! А ножны? Это произведение искусства, венец творчества несравненного мастера, забыл его имя, но вы-то наверняка наслышаны, оно наверняка пережило века...

 -Помолчи, беду накликаешь, опять кто-нибудь подвалит, нас съедят и ты тут еще тысячу лет проторчишь! - не меч, а рекламный ролик какой-то.

 -Да, а что, еще кто-то остался? - глаз обеспокоено забегал. - Хватай меня - и наверх! Наверх к людям, к свободе, к солнцу!

 -Помолчи, - я подошел и осторожно протянул руку. Недолгое пребывание в этом мире научило меня не верить никому и ничему. Металл оказался на удивление теплым. Я вытащил замолчавший меч из ниши и в три прыжка оказался на поверхности, освещенной ослепительно-ярким лунным светом. Кажется, тут начиналось светопреставление. Налетевший с востока сильнейший ветер, тащивший по небу небольшие тучки, кружился среди надгробий, словно гигантская метла, сметая остатки скелетов и превращая их в летящую по воздуху труху. Про своё недавнее обещание разнести кладбище по камешкам я как-то само собой забыл. Где-то далеко на западной окраине кладбища тоскливо подвывал упырь. Я невольно оглянулся и, едва не споткнулся о валяющийся на земле мешок. Чертыхнувшись, я наклонился, поднял мешок, сунул в него по-прежнему молчавший меч-колдунец, забросил за плечо и неторопливой походкой направился к выходу за кладбищенскую оградку. Мимо меня, набирая скорость, промчался отец Клементий. Глядя на него, я тоже решил поторопиться.

 Вслед за "его преосвященством" выбравшись за пределы злополучного кладбища, я облегченно вздохнул, собрал брошенные под кустики вещи, надел слегка влажноватые от ночной росы берцы, затем, запустив руку в лозовый куст, ухватил рукоять своего старого, проверенного мечика, вытащил, любовно погладил и, приторочив его к поясу, зашагал в направлении нашего теремочка. Близилось утро.

 Яга сидела на завалинке и нервно теребила цветастый платочек. Ни дать, ни взять деревенская старушка. А солнышко уже выползало из-за горизонта, и выпавшая за ночь роса переливалась всеми красками. Соловей, еще не закончивший свои ночные трели, с любопытством взирал на округу, а откуда-то издалека доносилось чье-то заунывное пение.

 -Вернулись! - всплеснув руками, воскликнула Баба-Яга, - я тут по делам вышла... Она замолчала и мне показалось, что в её покрасневших от бессонной ночи глазах снова стоят слезы.

 -Здравствуйте, Матрена Тихоновна! - поприветствовали мы хором, а отец Клементий, выступил вперед и низко поклонился. Вот чего я от него не ожидал, того не ожидал, - вернулись мы и меч добыли.

 -Уж и не чаяла, - она покачала головой, - заставили вы меня, старую, попереживать... Ужо и утро занялось, и самовар второй раз стынет..

 -Что? Где? Пришли? Покажите мне солнце! Я задыхаюсь в душных объятьях мешковины. Свободу, свободу! Я хочу видеть мир! - донесся приглушенный голос "узника совести", и я, перевернув мешок, вывалил его в придорожную пыль. С такими, как он, не стоит слишком церемониться, иначе на шею сядут.

 -Кто? Что? - это, вытаращившись друг на друга, одновременно воскликнули Яга и меч.

 -Это меч, а это Матрена Тихоновна - потомственная Баба-Яга, волшебница в десятом поколении.

 -Так -таки и волшебница, - усомнился меч, мигая единственным глазом, - а я и сам мог бы представиться. Тем более что я не просто меч! Мечей полно, а таких как я- по пальцам пересчитать. По двум. Итак, запоминайте: Воитель Абисийский, Нордический, Золотоордынский, покаратель верных и неверных, Блистающий гроза пустынь и солончаков, всемирно известный Меч-колдунец! Но, - он сделал многозначительную паузу, - для друзей я просто Перст Судьбоносный!

 -Вот балаболка-то, - Яга усмехнулась и, нагнувшись, пристально всмотрелась в вязь букв, тянувшихся по обоим краям ножен.

 -Уберите, уберите от меня это порождение темных сил, иначе я не выдержу, не выдержу...

 -Слушай ты, Перст, попрошу тебя быть повежливее, а то ведь мне недолго снова тебя в мешок сунуть!

 Меч замолчал, а Баба-яга выпрямилась и как-то особенно задумчиво покачала головой.

 -Бабушка Матрена, совсем я забыл: тот черный колдун, когда разбойников нанимал, всё о горе какой-то говорил, с пещерой у подножия, Вы, часом, что за гора такая не знаете? - вопрос, заданный мной, совсем некстати всплывший в моём сознании, мучил меня уже почти сутки.

 -Эт он, охальник, о Горюн-горе баил. - Яга на мгновение вынырнула в реальность. - И што ему там понадобилось-то? - добавила она, становясь еще более задумчивой. Затем, словно встряхнув с себя наваждение, махнула рукой и, растерянно улыбаясь, пригласила нас в терем.

 Прежде чем идти в город, мы решили хорошенько отдохнуть и выспаться. Но как жестоко мы ошибались! Стоило нам только преклонить головы, как раздавался могучий храп Перста "божия", и наш сон прерывался. Так мы и мучались до тех пор, пока Яга, всё время хлопотавшая на кухне, не догадалась пригрозить ему тёмным подполом. Говорливый колдунец внял её словам и успокоился.

 Утром следующего дня, едва забрезжило солнце, в дверь настойчиво постучали.

 -Колюшка, просыпайся, уже зорька ясная лицо из-за дальних морей кажет, в путь дорогу зовёт, - голос нашей гостеприимной хозяйки, наполненный искренней печалью, разогнал последние остатки сна... Встаю, встаю, - ответил я и, вскочив с кровати, стал поспешно натягивать одежду. Нам и впрямь надо было поторопиться. Я чуть ли не пинками поднял отца Клементия, прицепил к поясу оба меча и в готовности к дальней дороге вышел за порог спальни. Но как бы мы не спешили, отпустить нас "не кормленными, не поенными" наша добрая старушка не могла. Её чувства я понял, принял и даже не стал отбрыкиваться, а со стойкостью оловянного солдатика принялся уминать поданный нам прощальный завтрак. И как оказалось- не прогадал. А начав кушать, я уже никуда не стал торопиться и ,рассудив, что пять минут туда- сюда ничего не решат, принялся не только набивать желудок калориями, но и получать удовольствие от самого процесса поглощения. Отец Клементий тем более никуда не спешил. Он кушал с чувством, с толком, с расстановкой, правда ,своим чавканьем мешая моему созерцательному настроению. Яга же за стол с нами не села, сославшись на то, что у неё распорядок и притулившись в уголочке, копошилась в корзине, почти доверху набитой клубочками и разнообразной местами переплетающейся меж собой пряжей.

 -А кликают-то тебя как? - вдруг резко повернувшись в мою сторону и прервав мои философские рассуждения ,ни с того ни с сего спросила Тихоновна.

 Я удивлённо раскрыл рот. Что это с Ягой? - я заглянул ей в лицо. Нет, на старческий маразм не похоже. -Николай, по отчеству Михайлович...

 -Тьфу ты господи, бестолочь. Не об том я. Прозванье твоё как?

 -Фамилия?

 -Мож и фамилия.

 -Хмара, - всё еще не понимая, к чему клонит Яга, осторожно ответил я. -Хмара - Туча. Так вот оно, оказывается, в чем дело! Что ж я, старая дура, раньше-то твоим прозванием не поинтересовалась. Туча... так это всё и объясняет... - она замолчала и, задумчиво уставившись в потолок, вновь погрузилась в свои мысли.

 -Что объясняет? -прокричал я, почти не надеясь докричаться до погрузившейся в размышления старушки.

 -Всё, - короткое слово прозвучало точкой в конце моего приговора, хотя впрочем, ничего и не объяснило, а отсутствующий взгляд Бабы-Яги подсказал мне, что большего от неё добиться не удастся. Я всплеснул руками, беззвучно высказал всё что по этому поводу думаю, и уподобившись Бабе-Яге, погрузился в свои мысли. Но есть уже не хотелось.