Время жизни - Роман Корнеев

Увы, никто его об этом спрашивать не собирался. Да он и сам был не очень уверен в реализуемости этого своего желания.

Пауза затягивалась. Эти двое переговаривались на невнятном своем наречии, рекруты стояли столбом, то и дело ощущая на себе презрительно-щурящийся взгляд чужаков со шлюпки. Сержанты стояли «вольно», но команды такой своим не давали. Во всем происходящем тянулись нотки того идиотизма, который, как рассказывали ветераны, исконно присущ флоту. Теперь флот был тут, и нравы его прижились мгновенно.

И тут немая сцена словно сменила тональность. Серое на парадно-яркое, расхлябанность на жесткость, ненависть на собранность. Снова опустился тамбур-лифт. Но не задний, служебный, а огромный, поперек всего пандуса, в нем могли разминуться десять человек.

Штурмовики тут же подобрались, их лица стали строгими, а фигуры вытянулись, вновь обрастая «лапами» манипуляторов. Шлемы, однако, остались лежать на плечах подобно неуставным погонам. Фигура, показавшаяся в залитом светом проеме, оказалась вполне человеческой. Черная облегающая униформа, серебрящиеся у ключиц знаки различия. Человек шагал легко и ровно, как на параде. Лицо его под короткой стрижкой волос выражало сосредоточенность.

Показались и другие фигуры. Это тоже были штурмовики, только в отличие от первой пары они несли на себе тяжелую, глухую, бархатно-черную броню, на сгибах локтей тяжело покачивались стволы плазменных ускорителей, а «лапы» их, короткие и толстые, казались скорее паучьими хелицерами, жадно ощупывающими опорную поверхность в поисках того, во что можно было бы вцепиться. Со стоном и визгом раздираемого металла.

Миджеру не понадобилось всматриваться в планки вновь прибывших, чтобы узнать капитана шлюпки и его боевое сопровождение. Штурмовики не спешили открывать забрала. Они даже здесь, на мирной планете, продолжали служить своему долгу. Исполнять приказ.

Сержанты стали в стойку, подняв подбородки в небо. Куда смотрели рекруты, понять было сложно. Капитан, пусть простой шлюпки, в колониях был предметом культа. Пусть неофициального. Имайн приветствовал сошедшего к ним с неба, и было ли важно, что на этот счет говорится в уставе.

Рекруты глядели куда-то вверх, равняясь на то, чего никогда не видели. Перед ними возносился непроглядно-черный осколок неба.

– Строй, равнение на середину!

Капитан остановился в паре шагов от них, привычно широко расставив ноги. Его руки были сомкнуты за спиной, глаза смотрели насквозь, безостановочно прыгая слева направо. Еще одна профессиональная деформация? Казалось, будто он не знал, что сказать. Эти бегающие глаза на каменном лице. И персональные визор-проекторы наростами от висков. Представитель чужой расы, не человек. Люди оставались на своих планетах, отправляя в космос монстров.

– Встречайте нас на грунте, Имайн.

Его голос, его язык отцов не вязался с сухими, точными движениями и зрачками, не умеющими замереть хоть на миг. Он был почти теплым – старый, заслуженный механизм оказался вдруг у ворот завода, в стенах которого он был выплавлен. Нет, Миджер не мог считать его машиной. Капитан был человеком, только человеком, перекроенным чуждой ему пустотой по особой мерке.

– Возвращайтесь снова, «Лисайя Горн». Славится человечество!

Ритуальное приветствие далось сержанту непросто. Капитан отсалютовал в ответ, жестом приказывая своей группе отойти назад. Здесь не от кого было его охранять. Речь капитана была отрывиста, слова вырывались из него словно через силу.

– Решил выйти сам. Я это делаю нечасто. Давно не дышал планетным воздухом. Здесь хорошо пахнет.

Только теперь Миджер различил затхлую вонь регенерационных блоков, что доносилась со стороны шлюпки. От гостей тоже несло.

– Если вы хотите пополнить запасы воды и…

– Спасибо, это не срочно.

Капитан жестом оборвал сержанта, но его адъютанты при этих словах заметно шевельнулись, у них явно было свое на этот счет мнение. Однако капитан думал иначе. И они смолчали.

– Мы прибыли сюда по следам потерпевшего аварию модуля врага. При входе в атмосферу он разрушился, ваши системы успели отследить его трек в тропосфере, однако с обреченного носителя, перед тем как он врезался в континентальную плиту, успели отделиться три капсулы массой покоя до сорока килотонн каждая. Вы понимаете, что это означает, сержант?

Тот кивнул.

– Наши станции их накрыли и благополучно вели, но потом коротковолновые радарные установки начали выходить из строя, а пока мы перестроили группировку…

– Они дали два прицельных залпа и благополучно ушли. Наши усилия по их поиску увенчались успехом лишь частично – мы знаем приблизительный квадрат их высадки, он примерно совпадает с вашими данными. Дальше они могли перемещаться лишь малой тягой, у поверхности, иначе след в атмосфере привел бы нас к ним. По сути, эти капсулы могут скрыться за достаточно большой группой деревьев, развернуть геологический комплекс или воспользоваться естественной карстовой системой. Возможности нашей шлюпки ограничены, на Носителе есть еще вторая, но она… она не готова к погружению в атмосферу. Будем наблюдать сверху, плюс по каналу мы постараемся как можно быстрее перегнать достаточный планетарный корпус, задействуем и ваши войска, но…

– Но, капитан?

– Если в течение двух суток мы не отыщем место посадки, они успеют собрать первый мобильный комплекс – ядро воспроизводственного цикла врага. Его размеры – чуть меньше десяти метров в диаметре, из материалов, имеющихся у них в капсулах, выстроив производственный цикл, они смогут изготовлять такие раз в десять минут, сотни и сотни штук на выходе. Эта планета станет ареной борьбы за выживание, а такие битвы мы еще ни разу не выигрывали, не делая планету непригодной для жизни. Они лишены наших эмоций, они воспользуются ситуацией на все сто процентов.

– Мы должны найти посадочную площадку до того, как появится достаточное количество этих…

– До того, как появится первый. Двое суток, сержант. Час промедления – у Имайна почти не останется шансов.

– Через сколько часов сюда прибудут планетарные силы?

– Для массированного рейда сил будет достаточно только спустя тридцать девять часов, чтобы замкнуть кольцо вокруг зоны – еще шесть. Мы не успеваем, сержант. Нужно пользоваться тем оборудованием и личным составом, что есть на шлюпке. Три сотни бойцов в броне и вооружении, со спецтехникой. Если разбиться на группы по десять, шансы у нас обнаружить врага для нанесения по нему удара с орбиты – примерно один к трем. Квадрат зоны велик.

– Но можно подключить гарнизон…

– Гарнизон только устроит шум, а ведь пока работают глушилки и молчит эфир – они даже не знают о появлении Носителя и о том, ищем ли мы их. Гарнизонные силы ничем не помогут. Наш враг силен и не глуп, поверьте мне, сержант. Дать ему затаиться – выиграть время, но проиграть во внезапности. Единственно верный план – мобильные группы десанта разыскивают площадку, дают сигнал на атаку Носителю, тот срывает точку на полкилометра вглубь. Ущерб планете будет, но с этим можно справиться.

– А как же… сама группа не успеет уйти.

– Да.

Капитан не стал говорить «мы солдаты» и про наш долг. Он просто сказал «да».

– Что вы хотите от нас?

– Этот поселок ближе всего к оперативной зоне. Вы все бывали в тех местах. Мне нужны проводники-добровольцы.

Миджер сглотнул, пытаясь пропихнуть внутрь себя этот позорный комок в горле. Он ненавидел эту галактику, он ненавидел эту войну, он ненавидел сам себя за трусость. А еще этого капитана… за такие предложения.

Дома ждала его мама. Не будь этой войны, у него была бы совсем другая жизнь. Он терпеть не мог вонь кораблей, боялся их черных панцирей и замирал от ужаса перед бесконечностью космического пространства. Он не хотел всего этого, никогда не хотел.

И все-таки он не удивился сам себе, когда сделал шаг вперед, выходя из строя.

Улисс через силу изображал нервозность. С этим человеком нужно было так – пусть чувствует себя уверенно, пусть ему кажется, что он до последнего контролирует ситуацию. Если вести беседу слишком прямолинейно или, наоборот, тянуть и увиливать от прямых вопросов, он сорвется с крючка. Соло Лихайм, человек с верхних этажей, боящийся собственной тени.

– Муниципалитет тоже обеспокоен, Соло, но вы должны меня понять, у Корпорации, которую я неофициально представляю, есть и собственные опасения. Во многом они, конечно же, совпадают…

Скотина, которую стоило бы придушить. Зажравшаяся крыса, недостойная и плевка в свою сторону. Потеющая под дорогим, в серебристых иглах костюмом. Потеющая не от страха – его бы Улисс не позволил почувствовать раньше времени – от осознания собственной важности и уже от предвкушения будущего барыша. Формально – работник мелкой независимой фирмы, поставляющей высокочистую еду для самых нужных кухонь этого мегаполиса, двойной агент «Тойоты» и «Три-трейд», спокойно разгуливающий по самым уютным уголкам «Эрикссона». Улисс три месяца выходил на Лихайма тогда, долгих пять лет назад. Это стоило Корпорации массу средств, а ему лично – головной боли воспоминаний. Те два трупа, что ждали Улисса на пути к этой мрази, он не забыл. Он ничего не забывал. Как те сотни чужих имен, которые ему приходилось носить из года в год. Теперь он был Пьером Фуко, менеджером высшего звена иерархии «Джи-И», и, находясь через квартал от «своего» района, он должен был вести себя осмотрительно, но уверенно.