Исторические портреты. 1762-1917. Екатерина II — Николай II - А. Сахаров (редактор)

Турки предполагали уже в начале войны высадить крупный десант в Крыму и устье Днепра, а основное наступление вести в Молдавии. В октябре 1787 г. турецкий флот блокировал устье Днепра и высадил 6-тысячный отряд на Кинбурнской косе, где его уже поджидал отряд русских войск во главе с А. В. Суворовым. Дав противнику высадиться, он вступил с ним в бой и после кровопролитного сражения уничтожил. Это была первая серьезная победа и добрый знак, подбодривший впавшего было в уныние Потемкина, назначенного императрицей главнокомандующим. Почти весь следующий, 1788 год он был занят осадой Очакова и наконец взял его в декабре. Одновременно вторая армия под командованием Румянцева переправилась через Днестр и вступила в Бессарабию, но активных действий не предпринимала, ожидая падения Очакова. В войну вступила и Австрия, но ее 120-тысячная армия действовала медленно и малоэффективно. Эта медлительность союзников была расценена как при знак слабости, и летом 1788 г., подталкиваемая Англией и Пруссией, войну России объявила Швеция.

Шведы давно вынашивали планы реваншироваться за поражение в Северной войне, и теперь самоуверенный король Густав III (кстати, приходившийся Екатерине близким родственником) решил, что настал удобный момент. Он хвастливо заявлял, что разгромит русских и не только вернет все захваченные Петром Великим области, но и чуть ли не превратит Россию в шведскую колонию. Российской императрице он направил столь резкий ультиматум, что, по мнению французского посла в Петербурге графа Л… Сегюра, даже турецкий султан не позволял себе подобный тон в обращении с молдавским господарем. Исход войны решился, однако, очень быстро. Уже 6 июля в семи милях от острова Готланд произошло морское сражение, в котором и русский, и шведский флоты были изрядно потрепаны. В сущности, ни одна из сторон не одержала решительной победы, но, поскольку шведы отступили, русские сочли себя победителями. Угроза атаки Петербурга была ликвидирована. Лишенные поддержки с моря, неудачно действовали и шведские сухопутные силы, в результате чего в 1790 г. король вынужден был заключить мир, еще раз подтвердивший условия Ништадтского мира 1721 г.

Зато для русских 1789 г. был чрезвычайно удачен. Именно в этот год Суворов одержал свои знаменитые победы сперва у Фокшан, а затем на реке Рымник. К концу 1789 г. русскими войсками были захвачены Аккерман (Белгород) и Бендеры, а их союзники австрийцы взяли Белград и Бухарест. Казалось бы, все шло как нельзя лучше, но на самом деле положение было очень сложным. Как раз в это время во Франции произошла революция, и рассчитывать на какую-либо поддержку с ее стороны уже не приходилось. Пруссия между тем, крайне обеспокоенная, что Россия и Австрия осуществят свои дерзкие замыслы и станут самыми могущественными державами мира, заключила секретные союзы с Турцией и Польшей[22]. В свою очередь, Англия заключила союзные Договоры с Пруссией и Голландией, образовав Тройственный союз, направленный против России. В марте 1790 г. Умер Иосиф II, которого Екатерина уважала и считала своим личным другом. Его преемник Леопольд II, опасаясь военного столкновения с Пруссией, вынужден был заключить с турками соглашение о прекращении огня. В результате Россия осталась со своими противниками один на один.

Весна и лето 1790 г. прошли в Петербурге очень неспокойно. Отношения с Пруссией обострились до предела, и прибывший в столицу мнительный Потемкин был убежден, что в случае военного столкновения с ней Россию ждет поражение. По свидетельству Храповицкого, между ним и императрицей происходили острые стычки. Дело осложнялось и тем, что при дворе возникла новая партия, стремившаяся ослабить влияние фельдмаршала на Екатерину. Возглавлял ее новый фаворит императрицы Платон Зубов — развязный молодой человек, бывший моложе своей повелительницы на 38 лет. Еще в июне 1789 г. он сменил А. М. Дмитриева-Мамонова, который влюбился в фрейлину княжну Д. Ф. Щербатову, во всем признался Екатерине и после слез и сцен ревности был отпущен ею. Императрица даже благословила молодых и дала невесте приданое, но, помогая ей одеться к венцу, не утерпела и сильно уколола ее булавкой. Зубов был протеже Потемкина, и в письмах к нему Екатерина называла своего нового возлюбленного «твой корнет». Но к весне 1790 г. Зубов был уже так силен, что ни в чьем покровительстве не нуждался и вместе с братом Валерьяном не без успеха сколачивал против Потемкина партию придворных.

Все же Екатерина сумела сохранить и хладнокровие, и рассудительность, и политический реализм. Потемкин был ей слишком дорог, она ему слишком доверяла, чтобы пожертвовать им ради кого-либо другого. Что же касается политики, то Екатерина верно рассчитала, что, несмотря на все угрозы, Пруссия все же не решится на войну с Россией. Не решится на нее и Англия, имеющая у себя под боком революционную Францию. Императрица упорно отвергала все претензии Англии и Пруссии на посредничество в русско-турецком конфликте. Заключение мира со Швецией укрепило позиции России, а в конце 1790 г. был одержан ряд новых убедительных побед над турками, самой блестящей из которых было взятие Суворовым считавшегося неприступным Измаила. Потерпели поражение турецкие войска и на Северном Кавказе, а в июле 1791 г. русский флот под командованием Ф. Ф. Ушакова разбил турецкий у мыса Калиакрия. Турки запросили пощады, и было заключено перемирие. Но беда не приходит одна: прибывший в русский штаб для продолжения переговоров о заключении мира Потемкин неожиданно тяжело заболел.

Уже первое известие о болезни князя вызвало у Екатерины, по свидетельству Храповицкого, «печаль и слезы». 12 октября статс-секретарь императрицы записывает: «Курьер к пяти часам пополудни, что Потемкин повезен из Ясс и, не переехав сорока верст, умер на дороге, 5-го октября прежде полудня… Слезы и отчаяние… В 8 часов пустили кровь, в 10 часов легли в постель». 13 октября: «Проснулись в огорчении, в слезах. Жаловались, что не успевают приготовить людей. Теперь не на кого опереться». 16 октября: «Продолжение слез. Мне сказано: как можно Потемкина мне заменить? Все будет не то. Кто мог подумать, что его переживут Чернышов и другие старики? Да, и все теперь, как улитки, станут высовывать головы. Я отрезал тем, что все это ниже Ея Величества. Так, да, я стара. Он был настоящий дворянин, умный человек, меня не продавал; его не можно было купить».

Но сколь ни велико было горе Екатерины, жизнь продолжалась, и в конце декабря 1791 г. был подписан долгожданный Ясский мир с Турцией, которая окончательно признала аннексию Россией Крыма. Новая граница между двумя странами была определена по Днестру. Османская империя также отказывалась от претензий на Грузию и обязалась не предпринимать против нее никаких враждебных действий. Это была несомненная победа России, но от надежд на реализацию «греческого проекта» Екатерине пришлось отказаться. Внимание императрицы было приковано теперь вновь к Польше, где 3 мая 1791 г. была принята конституция, означавшая радикальное изменение политического строя в этой стране. Екатерина сразу же отнеслась к событиям в Варшаве крайне неодобрительно. Но до заключения мира с турками от каких-либо резких действий в Петербурге воздерживались. Когда же мир был подписан, а Австрия и Пруссия оказались в достаточной мере втянуты в войну с жирондистской Францией, чему Екатерина также немало способствовала, весной 1792 г. русские войска вновь вошли в Польшу. Кампания была недолгой, и уже к лету русская армия контролировала всю территорию Речи Посполитой. В декабре Петербург дал положительный ответ на предложение Пруссии о новом разделе Польши, официально объявленном 9 апреля следующего года. В итоге Россия увеличила свои владения еще на 250 тысяч квадратных километров, включив в состав империи Восточную Белоруссию и Правобережную Украину.

Ответом поляков на второй раздел их страны было широкое патриотическое движение во главе с Тадеушем Костюшко. Поначалу восставшим удалось добиться некоторых успехов, но дело их было обречено, когда к борьбе с ними присоединились Австрия и Пруссия, а русские войска возглавил Суворов. Разгром патриотов и пленение Костюшко привели к третьему разделу Польши в октябре 1795 г., окончательно покончившему с польской государственностью. В состав Российской империи вошли земли Западной Волыни, Западной Белоруссии, Литвы и Курляндии общим размером в 120 тысяч квадратных километров.

Присоединение в результате разделов Польши новых земель со значительным еврейским населением (к концу века около 600 тысяч) породило в России еврейский вопрос. Судя по всему, у Екатерины, пропагандировавшей веротерпимость, особых предрассудков в отношении евреев не было, и еще в начале царствования она готова была внять совету тех своих приближенных, кто полагал, что интересы развития торговли требуют допущения в страну еврейских купцов[23]. Однако момент был неудобным, поскольку новоиспеченная императрица для укрепления своих политических позиций старательно эксплуатировала в это время образ защитницы православия. В результате решение было отложено на неопределенный срок. Когда же сотни тысяч евреев стали подданными российских государей, Екатерина поначалу, не колеблясь, декларировала полное равенство всех народов, попавших под ее скипетр. Однако позднее она стала испытывать сильное давление со стороны русского купечества, опасавшегося конкуренции со стороны еврейских торговцев. За ограничение прав еврейского населения выступало и духовенство, с которым у императрицы не было резона ссориться. В итоге в 1791 г. на свет появилось установление о печально знаменитой черте оседлости, просуществовавшей, как и многие другие установления Екатерины, вплоть до 1917 г.