Спаситель (СИ) - Лосев Владимир

— Надо вылезать из этой дыры, — сказал Майк. — Я чувствую себя здесь так, словно меня посадили в камеру. Ни нормального туалета, ни нормальной воды, даже вытянуться во всю длину невозможно…

— Придется идти с нагрузкой, — сказал Вик, показывая на набитые рюкзаки. — К тому же там наверху нас все ещё могут ждать, вряд ли нам простили, что мы ранили троих человек из их банды.

— Будем осторожными, — сказал Майк, проверяя автомат. — Оружие у нас есть, да и парни мы с тобой не слабые, они это должно быть уже поняли. Но лучше, конечно, с ними не встречаться. Самое время вновь показать тебе свои способности. Ты же чувствуешь людей, когда они рядом?

— Чувствую, — сказал Вик. — Только я ещё не знаю, на каком расстоянии, я их способен ощущать.

— Это все равно лучше, чем мое зрение, — сказал Майк. — Поведешь нас такими местами, где нет людей. Выберемся из города, а там отдохнем. Насколько я помню, мы же недалеко ушли от окраины?

— Недалеко, — согласился Вик. — Если были бы здоровы, то за полчаса бы отсюда выбрались.

— Понятно, — сказал Майк. — Ну, учитывая наши раны, нам придется потратить час, а может и больше, быстрее идти не сможем, ни ты, ни я. А час это уже много, за час нас могут заметить. Он задумался.

— Выходит, нужно идти либо ночью, либо ранним утром, когда на улицах никого не будет. Сейчас что там наверху, день, или ночь?

— Вечер, — улыбнулся Вик. — Но уже ничего не видно, и людей поблизости я не чувствую.

— Сейчас я ещё не готов куда-то идти, — вздохнул Майк. — Мне надо собраться с силами. Дай мне немного времени.

Майк вытер пот со лба, и, откинувшись к стене, закрыл глаза.

Вик наложил на свое колено тугую повязку из своей старой футболки. Потом собрал рюкзак, и, опираясь на ружье, встал и закинул его за плечи. Его сразу шатнуло от слабости, а вес рюкзака показался непосильным. Майк открыл глаза, недовольно сморщился, но тоже встал, повесил на плечо автомат и потянулся к рюкзаку.

Когда он его поднял, его тоже шатнуло, и он привалился к стене.

— Ты по-прежнему считаешь, что мы сможем идти? — спросил Вик. — Глядя на тебя, этого не скажешь.

— Я уже так не считаю, — вздохнул Майк. — Я как раз думаю, что идти мы не сможем, но все равно пойдем. Сил, конечно, нет ни у тебя, ни у меня, но и торчать здесь я уже больше не могу.

— Значит, идем, — вздохнул Вик и тяжело поднялся по ржавым скобам к люку. Он отодвинул его и вылез наружу, потом помог выбраться Майку.

Во времени он не ошибся, был или поздний вечер, или уже наступила ночь. Во дворе, где находился коллектор, было темно и тихо. Холодный ветер нес в себе запах сырости и разложения. Он поежился, потом тяжело поднялся на ноги и сделал первый шаг.

Он шел, полагаясь только на чутье и на смутные ощущения, тихо чертыхаясь, когда спотыкался о камни. Скоро он так ударился больным коленом о кусок перегородившей им путь бетонной плиты, что осел на землю от боли, и минут пятнадцать не мог не только встать, но даже что-то сказать.

Майк тяжело опустился рядом, он чувствовал себя не намного лучше.

— Мне кажется, что я переоценил наши силы и наши возможности, — сказал он, — У меня такая слабость, что я, кажется, уже больше никогда не смогу встать.

— Я тоже не смогу, — ответил Вик. — Так и будем здесь сидеть, пока нас не найдут эти веселые ребята. Как ты думаешь, что они с нами сделают?

— Я думаю, что повесят, не тратить же им на нас драгоценные патроны, — сказал Майк. — А может, просто забросают камнями. Мне это кажется хорошим способом, можно даже близко не подходить. Так что, будем ждать, или пойдем?

— Я бы лучше подождал, — сказал Вик. — Но ты так здорово поднимаешь настроение, что я уже подумываю о том, чтобы встать. А может быть, пойдешь дальше один, а я останусь здесь?

— Я бы пошел, — ответил Майк. — Только без тебя в такой темноте я далеко не уйду. Так что вставай и помоги подняться мне.

— Может быть лучше наоборот? — засмеялся Вик. — Ты встанешь, и поможешь подняться мне?

— Тогда встаем вместе, — сказал Майк. — Я обопрусь на твое плечо, а ты на мое.

Охая от боли, они с трудом поднялись и пошли дальше. Они оба были мокрыми от пота и едва шли. Шаги их были короткими и неуклюжими. К тому же вокруг ничего не было видно, и им приходилось быть осторожными, чтобы не налететь ещё раз на какую-нибудь плиту.

— Что же твой бог нам не помогает? — спросил Майк — Мог бы хотя бы рюкзаки сделать легче.

— Это и мы можем сделать, — отозвался Вик. — Выбросить все консервы, и можно будет даже бежать, но завтра нам уже будет нечего есть. А на моего бога можно не рассчитывать, ему все равно.

— Как это ему все равно? — спросил Майк. — Зачем же ты веришь в такого бога, если он так к тебе равнодушен?

— А я и не верю, — усмехнулся Вик. — Я просто знаю, что он есть. Вера подразумевает сомнение, а я уже давно не сомневаюсь в его существовании.

— Интересно бы узнать, где ты приобрел такую уверенность? — полюбопытствовал Майк. — Опять в подвале?

— Это уверенность оттуда же, откуда мое знание о том, что сейчас мы уже выходим из города, — сказал Вик. — Скоро войдем в небольшую рощу, а уже за ней будет дорога.

И действительно под их ногами зашелестела мокрая трава.

— А может быть это какой-то газон? — сказал Майк. — Или городской парк?

— Вот этим и отличается вера от знания, — усмехнулся Вик. — Я-то знаю, что мы идем по роще, а ты, сомневаясь, ищешь другие возможные объяснения. Так и все человечество идет в полной темноте и верит только своим шишкам, которые они набивают…

— Черт! — выругался Майк. — Насчет шишек ты прав, я только что врезался в дерево. Сейчас я почти уверен, что мы в лесу, или в парке, свои предположения насчет газона снимаю…

— Положи руку мне на плечо, — сказал Вик. — Тогда обещаю тебе, что больше ты ни в одно дерево не врежешься.

— Спасибо тебе светоч новой веры, — сказал Майк, ложа свою руку на плечо Вика. — Только какой ты светоч, если от тебя не идет свет?

Он бы сейчас нам не помешал, при свете мы бы спокойно шли по этому лесу, или парку. Мы точно вышли из города?

— Вероятнее всего да, — сказал Вик. — Ты не забывай, что я тоже ничего не вижу, как и ты. Я просто чувствую, а это разные вещи. Видеть лучше, чем чувствовать.

— Чем же видеть лучше? — спросил Майк. — Я вот сейчас ничего не вижу, а из чувств во мне только боль и усталость.

— Я чувствую направление и препятствия, — ответил Вик. — Хоть это и не чувства, а что-то другое.

— Совсем запутал, — вздохнул Майк. — Чувства уже не чувства, вера не вера. Когда мы где-нибудь остановимся?

— Как только почувствую какое-нибудь укрытие, — сказал Вик. — Скоро начнется дождь, и нам нужна крыша над головой, чтобы его переждать.

— Значит, все-таки ты чувствуешь? — спросил Майк.

— У человека пять чувств, — сказал Вик. — Так как они есть у всех, или почти у всех, то никому не приходится объяснять, что такое зрение, или слух, или осязание, все итак это знают.

— Замечательно сказал насчет осязания, — сказал Майк, тихо охнув. — Я только что обо что-то споткнулся.

— Я и сам спотыкаюсь, — сказал Вик. — Кстати, можешь уже снять руку с моего плеча, а то ты уже на нем висишь. Мне и себя-то тащить трудно, а если ещё и тебя, то я далеко не уйду. Ты гораздо крупнее меня и совсем не такой легкий, каким себе кажешься.

— Прости, — смущенно пробормотал Майк, снимая руку с плеча. — Я как-то не заметил. Это от слабости. Надо сделать привал, чтобы отдохнуть и подождать, пока рассветет. Вик резко остановился, Майк больно ткнулся носом в его рюкзак и выругался.

— И чего ты встал? — спросил он недовольно. — Мы идем, или уже делаем привал прямо здесь, на траве?

— Сейчас пойдем дальше, — сказал Вик. — Я просто почувствовал, что рядом есть какое-то укрытие от дождя, но что это такое, я не знаю.

— Веди, — сказал Майк. — Там разберемся, все равно больше сил уже не осталось. Он положил руку на плечо Вика.