Искатель. 1985. Выпуск №3 - Виталий Гладкий

— Солигетти!.. — вдруг закричал Теймураз, и все разом повернулись к воротам, протирая глаза, залитые холодным потом, а там, под сводом тоннеля, кружился на одном месте Пегас, приседая на левой паре ног и плавно занося вперед правую пару, словно делая на несуществующем льду неуклюжую перебежку.

— Пегас, слушать мою команду! — заревел Келликер, но команда явно не достигла адресата. — Пегас, стой!!!

Робот продолжал механически выписывать круги.

— Киб—четыре и киб—шесть, вывести робота из тоннеля! — снова скомандовал Келликер, и два киба ринулись в шевелящуюся дыру, но едва они приблизились к мерно хромавшему по кругу Пегасу, как движения их замедлились, левые пары щупалец подогнулись, и они пристроились в кильватер к роботу и закружились.

Теймураз первым рванулся к невидимому барьеру, но тут же запнулся, скорчился и упал. Лерой оттащил его, но сам не продвинулся дальше ни на шаг. Шкура продолжала вздуваться и передергиваться. На море тоже сшибались непонятно откуда взявшиеся валы, по ним проносились клочья медовой пыли.

И вдруг все затихло.

Пегас устало подогнул ноги и лег где стоял — под сводом.

На него кричали, грозили, умоляли, но он только чуть пошевеливал конечностями. Уже шла пятнадцатая минута, шестнадцатая… Параскив ждал с полевым реаниматором в руках. Семнадцатая минута истекла. Пегас поднялся и медленно выполз из ворот.

Келликер наклонился и сложил полиловевшие руки Солигетти на груди. Потом развернулся, схватил Пегаса за щупальце:

— Ты можешь ответить, дубина, почему ты это сделал?

— Получил приказ. Получил приказ. Получил приказ…

— Отставить! — сказала Варвара. — Ничего мы не добьемся.

Она повернулась и пошла к воде, чтобы не видеть того, кто лежал неподвижно на серой гальке. За спиной тихонечко заверещал настраиваемый передатчик:

— База… Вызываю базу… — каким-то обесцвеченным голосом повторял Келликер. — База? Нет, не Сусанина. Прошу самого. Да. Жан-Филипп? Мы возвращаемся. Пройдем поверху, над Воротами…

— Отставить! — загремело над берегом. — Всем оставаться на своих местах. На территории базы чрезвычайное происшествие: полчаса назад пропал ребенок. Момент его исчезновения установлен с точностью до семи-восьми минут. Со спутника замечено массированное скопление янтарных фантомов, которые на большой скорости передвигались в восточном направлении. То есть к вам. Командиру группы Артуру Келликеру обеспечить тщательный осмотр побережья на восток от Золотых ворот. Остальное сделаем силами Пресептории. Вопросов нет?

— Вопросов нет, — отвечал Келликер с неправдоподобным спокойствием.

Щелкнул передатчик, несколько секунд продолжалась пауза, и тогда командир группы уже со своей стороны осведомился:

— Так есть вопросы?

— У меня есть вопрос, — сказала Варвара, косолапо ступая по острой гальке. — Меня интересует, будем ли мы искать вслепую, или хотя бы попытаемся представить себе, что же на самом деле происходит на нашей распрекрасной Степухе?

Она стояла одна против всех, взлохмаченная, с подвернутыми до колен брючками, маленький драчливый воробей; и никто из шести опытных экспедиционников не знал, что ей ответить.

«Шпалы» вымотали всех. Ну добро бы километр, от силы — два, но вот уже семь тысяч каменных брусьев отсчитал киб-шагомер, и конца им не видно в ночной темноте. Освещенные мощным прожектором, закрепленным на одном из бурдюков Пегаса, они напоминали безупречный ряд весел, торчащих из борта старинной галеры и поднятых над водой. Странно, Вуковуд рассказывал, что «шпалы» располагались вровень с водой. Первый километр так оно и было, а сейчас внизу, до желтой шуршащей пены добрых полтора метра.

Отлив?

Отливов на Степухе не бывает.

Люди и кибы, составляющие одну цепочку, могли бы еще идти и идти, но Келликер объявил привал. Не обеспечивалось главное: тщательность осмотра.

Палатку поставили с максимальной предосторожностью, сверху и снизу прикрыв ее силовой защитой, способной отразить даже прямое попадание молнии. Кибов разделили на две группы и выставили через пятьдесят метров по обе стороны палатки. Кроме того, через каждые три часа должны были сменяться вахтенные, и в первую пару Артур назначил Теймураза с Варварой.

Полноводный Млечный, а вернее, Медовый Путь, янтарно мерцая, тек над самым горизонтом, отражаясь в неподвижном море. Варвара сидела шагах в десяти от палатки, подтянув коленки к груди и положив на них подбородок. Она никак не могла насмотреться на это удивительное море, темно-коричневое, как необъятная чашка кофе; золотой сазаньей чешуей искрились на его поверхности звезды, и было их почему-то больше, чем на небе. Столб пара поднимался вверх у самого горизонта, точно призрачная колонна, подпирающая небесный свод.

Прыгая в темноте с одного каменного бруса на другой, приблизился Теймураз. По-ящеричьи растянулся на соседней «шпале», свесив вниз темное лицо, кажущееся в ночи еще более узким. Выпуклые глаза блеснули отраженным светом, как у волчонка. Вероятно, приготовился читать нравоучения.

— Послушай, Варвара, — проговорил он своим глубоким, немальчишечьим голосом, — лично мне твой характер нравится: то ли зебра, то ли кобра. Но попридержи его сейчас, когда погиб человек и неизвестно куда исчез ребенок. Не до гипотез.

— Но мы же должны хотя бы предполагать, ЧТО убило человека и КТО похитил Степку!

— Надо искать, а не теоретизировать, — резонно заметил Теймураз. — Степке ведь молочко надобно. А то пока найдем…

— Но если мы найдем причину, то значительно сократим сектор- поисков, — не менее резонно возразила девушка.

— Что искать? Причину совпадения? Почему на базе куда-то запропастился Стеяка, а в трехстах километрах от этого места попал под излучение Солигетти?

— Да. Потому что до сих пор ни на одного человека покушений не было. А позавчера я заблудилась в подводных миражах? Вчера — трехметровые снежинки. А сегодня… Ваша сказочная, идиллическая Степуха, в которую вы поголовно влюблены, почему-то становится опасной.

— Но ведь для этого не было ни малейшего повода!

— Да, — очень спокойно проговорила Варвара, — если не считать того, что сюда прилетела я. Может быть, мое появление включило другую программу взаимоотношений?

— И какая же это новая программа?

— Не знаю. Но, очевидно, это не программа добра, даже не безразличия. Потому что похитить трехмесячного ребенка, единственного на этой планете, — трудно представить большее зло. Притом холодно рассчитанное зло.

— Не смей так говорить! Слушать не желаю!