Судьба китайского Бонапарта - Владилен Воронцов

Затем обескровленные в тяжелых боях с милитаристами отряды стали продвигаться, неся тяжелые потери, в районы, охваченные крестьянскими восстаниями. Политический кризис достиг критической точки.

Восточный милитарист Сунь Чуаньфан, видя углубление раскола в гоминьдановском лагере, двинул свои войска против армии Чан Кайши, очистил от чанкайшистов северный берег реки Янцзы, окружил Нанкин. Казалось, судьба Чан Кайши решена. Но лидер Нанкинского правительства принимает спасительное решение. В августе 1927 г. он объявляет об отставке. Решение сопровождается многословными рассуждениями вокруг одной темы: дело партии выше личных интересов. «Я надеюсь, — говорил Чан, — что каждый член партии, несмотря на существующие расхождения во мнениях, будет жить ради своего долга, защищать партию против какой-либо попытки разрушить ее или узурпировать власть».

После ухода Чан Кайши в отставку гуансийские генералы стали играть ведущую роль в Нанкине. Административный опыт гуансийцев в Шанхай-Нанкинском районе оказался неудачным. Единственная группировка, поддержавшая их в Гоминьдане, — сишаньская — не могла в то время стать надежной опорой центральной власти.

Переворот Чан Кайши в Шанхае эхом беспокойства отозвался в руководящих кругах Коминтерна. Оппозиция в ВКП(б) указала на шанхайские события как на доказательство в пользу своих аргументов, ставящих под сомнение линию коммунистов на сотрудничество с Гоминьданом. Всего лишь несколько месяцев назад Н. И. Бухарин говорил о расколе Гоминьдана, призывал к поддержке противостоящего Чан Кзйши правительства в Ухане, которое, по его словам, неизбежно должно было стать «центром притяжения народных масс»[43]. А теперь, спустя несколько месяцев, Бухарин отмечает конец революционной роли уханьского центра.[44]

Какова социальная база китайской революции? Созрели ли объективные для нее условия? Стоило ли КПК принимать участие в деятельности Гоминьдана? Эти и другие вопросы оказались в центре партийных дискуссий. Оппозиция обвинила Н. Бухарина, выступавшего за линию единого фронта, в предательстве ленинизма. Но и в оппозиции не было и не могло быть единой точки зрения на китайские события. «У Радека, — писал Н. Бухарин, — в Китае нет феодализма, у Зиновьева — он процветает. По Троцкому — буржуазия, пожалуй что, никогда революционной роли в Китае не играла, по Радеку — она была другом рабочих. По Зиновьеву — нужно было всемерно поддерживать Ухань; по Троцкому (в то же время) — Уханя не существовало и нужно было немедленно против него организовать центр двоевластия. По Радеку — нужно было (коммунистам. — В. В.) выходить из Гоминьдана тогда, когда им же рекомендовалось сидеть в гоминьдановском правительстве. Альский обрушивается ужасным образом на партлинию за поддержку (в свое время) Гоминьдана и в то же время посвящает свою книжку Гоминьдану и т. д. и т. п. Словом, чего хочешь, того просишь» Н. И. Бухарин отбрасывал возражения против сотрудничества коммунистов с Гоминьданом. Единый фронт, по его мнению, предполагал союз КПК и Гоминьдана, необходимость проявлять бдительность перед лицом опасных рецидивов контрреволюции, которых всегда можно было ожидать от Чан Кайши и его окружения.

Любовь, семья и политика

Чан Кайши, уйдя в отставку, проследовал, сопровождаемый 200 охранниками, в гористый район провинции Чжэцзян. Он остановился в шести милях от дома своих предков в Цикоу. Одолевала пресса. Американским журналистам Чан поведал о своем намерении провести следующие пять лет за границей, изучая политику, экономику, военное дело. Чан Кайши, удовлетворив таким образом любопытство журналистов, обращает свою энергию на другое: предпринимает немалые усилия ради изменения своего семейного положения. В доме Сунь Ятсена Чан познакомился с его свояченицей Мэйлин, одной из очаровательных дочерей богатого китайского капиталиста Сун Ложу, который был известен больше как Чарльз Сун. Сун совмещал бизнес с пропагандой христианства в Китае, оказывал содействие Сунь Ятсену.

Впервые Чан Кайши увидел Мэйлин, когда Сунь Ятсен находился в Гуанчжоу. Чан Кайши завязал с Мэй переписку, а вскоре поделился с Сунь Ятсеном своими планами на женитьбу. Совет старшего соратника не внушал особого оптимизма — Сунь Ятсен просил не форсировать события. Сун Цинлин, услышав новость о намерении Чан Кайши просить руки ее сестры, реагировала довольно жестко. «Я предпочту увидеть Мэйлин мертвой, — заявила она, — нежели замужем за Чан Кайши». Сам Сунь Ятсен считался с Чаном как с военным специалистом и организатором, но сомневался в иных его качествах. «Чан Кайши — китаец и патриот, — давал он в кругу семьи оценку своему младшему соратнику, — но слишком умен при небольшом весе мозга в его голове». Планы Чан Кайши были встречены в семье Суна с явной неприязнью. Возмущение Цинлин возросло, когда она убедилась в предательстве Чан Кайши того дела, которому служил Сунь Ятсен. Претенденту на руку Сун Мэйлин понадобились долгие пять лет, чтобы осуществить свои планы.

Все сестры Сун — Айлин, Цинлин и Мэйлин получили образование в США. Так хотел отец. Чарльз Сун сам принадлежал к числу первых китайцев, получивших образование в США.

Старшая сестра Айлин помогала Сунь Ятсену в работе в качестве секретаря. Сунь Ятсен был весьма романтичен, как вспоминали современники. Пребывая изо дня в день в обществе Айлин, он начал чувствовать привязанность к своей секретарше. И настал день, когда доктор попросил у Чарльза Суна руки его дочери. Он не забыл, объяснял Сунь, что женат, но это не имеет никакого значения, можно добиться развода. Чарльз был разгневан. Айлин прекратила встречи с Сунь Ятсеном. Вскоре она дала согласие на брак с молодым бизнесменом Кун Сянси, наследником влиятельного банкирского дома из Шаньси, прямым потомком Конфуция.

Сун Цинлин заняла место своей сестры в качестве секретаря у Сунь Ятсена. Он стал для нее кумиром, когда она была еще совсем маленькой. Будучи в США, Цинлин много слышала от своих родителей о Сунь Ятсене. Революция 1911 г. наполнила ее гордостью от сознания того, что она знакома с известным китайским революционером, и она ощутила страстную потребность служить ему. Больше всего мать Цинлин угнетало то, что Сунь Ятсен женат, имеет несколько детей. Сунь Ятсена, однако, не останавливали никакие трудности. Сун Цинлин стала его избранницей на всю оставшуюся жизнь, пропагандистом и наследницей его идей.

В 1918 г. умер Чарльз Сун. Свой воспринятый с Запада дух либерализма он старался передать своей младшей дочери Мэйлин Юна, как утверждают биографы, выделилась среди своих сестер большой самостоятельностью, легко входила в контакт с окружающими, быстро загоралась каким-либо делом, что послужило для друзей поводом дать ей прозвище «маленький фонарь». Мэйлин приучила в доме выполнять все свои прихоти, и это сохранилось в ее характере на всю жизнь. За время пребывания в США она настолько американизировалась, что это позволило ей сказать: «Единственное восточное, чем я обладаю, это мое лицо». Мэйлин блистала в высшем свете Шанхая. Окружающие обращали внимание на высокий уровень ее образования, восторженность, модные наряды, ее расположения добивалась толпа нетерпеливых и настойчивых поклонников, В молодости ей был свойствен экстремизм. Получив христианское воспитание и пройдя обучение в США, она не смогла спокойно взирать на нищету, болезни, которые окружали богатые кварталы в китайских городах. Мэй, в отличие от сестер, мечтала об осуществлении реформ, но не проявляла интереса к политическим теориям.