Русская партия. 1944-1945 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

— Сломать строй! В стороны! — Успел крикнуть майор, и сам толкнул штурвал от себя, переводя самолет в пологое пикирование. Следовало как можно скорее сбить наводку немецким ракетчикам, пока те не перестреляли все самолеты как уток в тире. О том, что за атакой ракет на беззащитные в одиночку самолеты могут обрушиться и истребители Ирвинг старался не думать. Нужно было сначала пережить удар ракетами.

Про появление в Германии нового средства борьбы с бомбардировщиками союзников на западе естественно знали. «Вассерфали» потихоньку использовались с конца лета, однако до сих пор это была все же экзотика, от обычных зенитных орудий и истребителей, накатывающие подобно волнам на побережье, бомберы страдали в общем зачете гораздо больше. Просто в силу их большей численности.

Кое-какие очевидные меры и рекомендации для борьбы с зенитными ракетами уже тоже были выработаны: резкое изменение скорости, высоты и направления полета, рассредоточение. Осуществлялись так же работы в направлении создания постановщика помех, долженствующего превратить грозное оружие в дорогостоящую болванку, однако вследствие небольшого распространения ракет на фронте, конструирование уже полгода шло ни шатко ни валко. Собственно, именно описываемые события и подстегнули в будущем очередной виток извечной борьбы оружия и брони.

— Всем держаться! — Команда была излишней, майор произнес ее скорее для самоуспокоения. Отрицательна перегрузка на несколько секунд вдавила его в кресло, а альтиметр принялся в бешенном темпе перелистывать числа, маякуя о резком снижении высоты. Не помогло.

В тот момент, когда Ирвингу уже показалось, что опасность миновала, очередной разрыв зенитной ракеты мощно тряхнул самолет, как будто подкинув хвост, и тем самым переведя машину в еще более крутое пикирование. Не растерявшись, пилот тут же потянул, что было силы, штурвал на себя, однако покалеченный бомбардировщик отреагировал совсем вяло. То ли гидравлика была повреждена, то ли сами рули высоты.

— Живы? — Натужно, совершенно не по уставу, спросил майор, изо всех сил пытаясь выровнять машину. Оставалась надежда только на то, что связь все еще работает.

— Верхний стрелок цел, — после короткой паузы отозвались наушники, голос стрелка был на практически на грани паники. — Командир, нам хвост почти оторвало!

Самолет еще раз тряхнуло: сбоку раздался приглушенный мат второго пилота. Пока англичане пытались уворачиваться от ракет, они дотянули до города, в котором производились автомобили для армии, и теперь их начали обрабатывать уже более привычные ствольные орудия ПВО. В небе то тут то там стали вспухать черные облачка от выставленных слишком высоко дистанционных трубок. Впрочем, скорее это лидирующая машина, провалившись на четыре с половиной тысячи футов ниже практического потолка, теперь неожиданно оказалась в относительной безопасности. Ну во всяком случае пока на сцене не появятся истребители и не добьют подранка.

Попытка связаться с остальными самолетами эскадрильи успеха не принесла. Видимо, гадская ракета повредила внешнюю антенну, и теперь общаться можно было исключительно внутри машины.

— Штурман цел, бомбовый прицел уничтожен.

Короткая перекличка показала, что из семи членов экипажа не повезло только хвостовому стрелку, остальные, можно сказать, отделались испугом.

— Вываливаем груз и поворачиваем, попробуем дотянуть… Куда-нибудь. — Последнее Ирвинг добавил уже полушепотом. Шансов у них практически не было.

Как будто прочитав его мысли громко чихнул и заглох крайний правый двигатель, спустя несколько секунд тоже самое сделал его товарищ по крылу. Видимо, где-то был поврежден топливопровод: количество доступных лошадиных сил вмиг сократилось вдвое.

— Ну давай, же, давай, — сквозь плотно сжатые зубы пробормотал командир экипажа. Он несколько раз дернул ручку открытия бомболюка, однако та, болталась туда-суда без намека на обратную связь. Пришлось вызывать штурмана по рации, — Кевин, открывай люк вручную, у меня тут все сдохло.

— Принял, — отозвался напряженный голос штурмана-бомбардира.

Самолет меж тем, лениво отзываясь на команды второго пилота совершил пологую циркуляцию и лег на обратный курс. Впрочем, учитывая, что альтиметр уже показывал меньше пятнадцати тысяч футов и продолжал неумолимо сбрасывать числа, курс самолета был скорее вниз, чем на север.

Постепенно бабахи от воздушных разрывов, оставшиеся за кормой самолета, начали отдаляться. Повернувший восвояси подранок зенитчикам был не слишком интересен: им гораздо важнее было не допустить бомбардировки охраняемого объекта, чем нарисовать себе на «на фюзеляже», пару лишних «крестов».

Ирвинг, пока самолетом рулил второй пилот, попытался переключить двигатели правого крыла на питание от запасного бака. Вряд ли бы это помогло дотянуть до острова, но даже в таких обстоятельствах каждый километр, проделанный самолётом в обратном направлении, увеличивал шансы англичан на то, что после приземления — а в том, что в итоге им придется прыгать майор практически не сомневался — им удастся затеряться и не попасться в руки гестаповцам. Впрочем, попадание в руки даже простых местных бюргеров экипажу бомбардировщика тоже определенно не сулило ничего хорошего. Учитывая то, что союзная авиация делала с немецкими городами…

— Нужно дотянуть хотя бы до Нидерландов, там есть шанс спрятаться, — озвучил Ирвинг вертевшуюся в голове мысль. — Кевин! Что с бомбами?!

В тот же момент самолет тряхнуло и как будто подбросило. Кажется, даже двигатели — оставшиеся два — заработали ровнее, избавившись от дополнительной нагрузки.

— Ушли бомбы, — мгновением позже откликнулся штурман.

— Да, я понял, — буркнул майор, с сомнением поглядывая то на спидометр то альтиметр. Скорость держалась на уровне ста семидесяти-ста восьмидесяти миль в час, в основном за счет планирования. Даже два оставшихся в строю двигателя использовать можно было очень осторожно: левое крыло тянуло машину на разворот, а практически отсутствующие рули направления этот перекос компенсировать были не способны. Запас высоты же стремительно таял, вместе с надеждами дотянуть до территории с более лояльным населением.

Четырнадцать тысяч, тринадцать, двенадцать… Экипаж, казалось, даже разговаривать боялся, опасаясь того, что от неосторожно брошенного слова и так дырявый и разваливающийся на ходу — буквально: от самолета иногда отваливались побитые поражающими элементами куски фюзеляжа, не выдержавшие потока набегающего воздуха — окончательно прикажет долго жить.

Минут через двадцать — семь тысяч футов на альтиметре — когда показалось, что такими темпами, они могут реально дотянуть до Голландии в наушниках раздался голос оператора нижней оборонительной турели.

— Командир, я очень не хочу тебя расстраивать, но кажется у нас гости, — голос стрелка, даже изменённый и слегка заглушенный фоновыми помехами, заметно подрагивал от волнения.

— Четче докладывай! — Рявкнул майор. У него нервы тоже были натянуты до предела.

— Так точно! Вижу две машины на десять часов. Поднимаются в нашу сторону с явно не добрыми намерениями.

— Стрелки попробуйте их пугнуть, — Ирвинг приник к стеклу и попытался рассмотреть приближающиеся истребители, но тщетно. С его места вниз смотреть было не слишком удобно. — Экипажу быть готовыми покинуть самолет.

Спустя еще несколько минут и десяток потенциально спасительных миль — самолет летел курсом 290 на северо-запад в коридоре между городами Ганновер и Бремен, и каждая лишня минута полета увеличивала не столь уж великие шансы англичан на выживание — раздался треск первой очереди из нижней турели. Как показали дальнейшие, начавшие развиваться еще более стремительно события — безрезультатно. Во всяком случае словивший пару пушечных снарядов и разлетевшийся в облаке огня и мелких осколков крайний левый двигатель явно показывал, что одна оборонительная турель отогнать сразу пару истребителей совершенно неспособна. Через несколько секунд затих и последний четвертый двигатель, на самолет упала непривычная тишина, только ветер, задуваемый в щели и отверстия фюзеляжа, продолжал посвистывать так же беспечно, как и раньше.