Подкидыш для депутата. Выбор сердца (СИ) - Лесневская Вероника

Реву, надрывно и судорожно. Не понимаю, как могла докатиться до такого. И не знаю, как выбраться из болота, в которое вошла по собственной воле…

Выбор пятый

Около недели спустя

Дмитрий

— Встреча назначена на послезавтра, — отчитывается мой заместитель Олег Иванов сразу после планового совещания. — Сергей Ильич Светлов, владелец объекта «Милано», — чеканит он.

— Без пяти минут бывший владелец, — усмехаюсь я, откидываясь на спинку кресла. — Отлично. Документы подготовил?

— Да, но… — Иванов мнется, настораживая меня.

— Говори уже, — не выдерживаю.

— У Светлова тяжелая жизненная ситуация. Весь в долгах. И семья, — мямлит заместитель, а я впервые вижу его настолько растерянным. — Потеря бизнеса может его добить…

— Так, — выпрямляюсь и укладываю руки на стол. — Мне неинтересно, какая у него жизненная ситуация. Раз уж он так бездарно профукал свое дело, значит, в бизнесе ему не место. Не прижмем его мы, значит, это сделает кто-то другой. Вот и все. Ты же сам видишь, объект подыхает. Не мы это начали. Мы всего лишь «падальщики».

Меня коробит от этого слова. Но так и есть: мы подбираем то, что загибается. «Помогаем» немного и выкупаем за бесценок, пользуясь безвыходным положением владельца. Со временем, надеюсь, мы сможем нападать и на крупных рыб, но пока довольствуемся средним бизнесом.

— Дмитрий Николаевич…

— Хватит, — не выдержав, бью кулаком по столу. — Терпеть не могу это нытье. Если бы я входил в положение каждого лузера, то сам бы до сих пор лапу сосал. Никогда бы ничего не добился, — рявкаю грубо. — Документы на стол, сам пошел вон. И чтобы все было готово на послезавтра!

Иванов реагирует незамедлительно. Аккуратно кладет передо мной папку и, лихорадочно кивая, словно болванчик, шустро покидает кабинет.

Пролистываю бумаги и, подхватив их, решаю незамедлительно свалить из офиса. Хорошо, когда сам себе руководитель. Приятно ни от кого не зависеть. Я сделаю все, чтобы так и оставалось. Ради личного благополучия по головам пойду, глазом не моргнув.

Для меня родина ограничивается забором моего дома, а дальше — лишь способы достижения целей. Миллионы возможностей, которые глупо упускать.

Выжатый и уставший, возвращаюсь домой и по привычке устраиваюсь в кабинете. Раскладываю договор на столе: я никогда не оставляю в офисе дискредитирующие меня документы.

Не знаю, что ожидаю увидеть в тексте сделки, поэтому просто гипнотизирую его взглядом. Пока краем глаза не замечаю Катю, возникшую на пороге.

Последнюю неделю мы почти не разговаривали. Она усиленно избегала меня после той ночи, словно стыдилась. Жалела о случившемся. Не скажу, что ее реакция стала неожиданной для меня. Наоборот, я понимал: так и будет. Но сорвался.

Я все еще не выяснил, зачем Катя здесь и почему меня ненавидит (не так уж сильно, как оказалось). Не узнал, кто такой этот козел Леша. В общем, тайн только прибавилось.

Я, конечно, понимаю, что в каждой женщине должна быть изюминка. Но Катя — чертов кекс, который ни в какую духовку не влезает! Признаться, я устал в ней ковыряться…

Играть надоело. За минувшие дни я смог отвлечься от Кати, научиться воспринимать ее как предмет декора. С мыслью, что решу, как с ней поступить, после выборов.

По крайней мере, мне так казалось до настоящего момента.

Стоило Кате самой прийти ко мне, как вернулось знакомое тревожное чувство. И неприятно сдавило в области солнечного сплетения.

Во-первых, дикая кошка никогда бы не заявилась просто так. Но точно не для того, чтобы повторить нашу совместную ночь. К сожалению… Во-вторых, судя по ее воинственному виду, я не уверен, что выживу. При этом могу так и не узнать, где именно накосячил.

— Дим, риелтор звонил, — говорит она холодно. — Твой мобильный вне зоны действия сети был, и он позвонил на домашний.

Катя делает паузу. Смотрит на меня, изогнув бровь. Ее взгляд прямиком в душу проникает. И грызет изнутри.

Кошка намеренно меня мучает. Знает ведь, что я догадался, о чем мог сказать риелтор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тяжело выдыхаю и провожу ладонью по лбу, покрытому испариной. Дурацкий день!

— Он просил передать, — продолжает Катя ядовито, не дождавшись моей реплики, — что подобрал подходящую квартиру, которая как раз будет свободна к осени. Нашел, куда сплавить нас с Машенькой после выборов? Ммм, Дим?..

Глава 2

Катя медленно уничтожает меня, при этом и пальцем не пошевелив. Всем своим видом вопит: я всегда знала, какой ты подонок. Что ж, котенок, для меня это тоже не новость.

— Хочешь отправить нас на окраину города, подальше от тебя? — не выдерживает она, срываясь на крик.

Мне больше нравится, когда она кричит по другому поводу… Вспоминаю ванную, но через секунду отгоняю от себя пошлые мысли.

Тем временем Катя приближается, обходит стол и становится рядом со мной, оперевшись бедром об его край. Складывает руки на груди, смотрит на меня с вызовом. Фурия, а не женщина!

Неужели так хочет остаться со мной? Зачем? Чтобы успеть реализовать свой план мести?

— Кать! Это было до того, как… В общем, я передумал, — вру ей.

Или не вру?

Пока мозг пытается найти ответ на этот вопрос, руки обхватывают тонкую талию Кати и дергают на себя. Усаживаю брыкающуюся кошку на свои колени и обнимаю. Вдыхаю цветочный запах. Почему-то Катя больше не пахнет ванилью. Но теперь мне нравится даже больше. Ей идет.

— Пусти, — сипло выдыхает она.

При этом вырывается уже не так отчаянно. Вовсе замирает, когда я провожу ладонями по ее бедрам вверх, скольжу по бокам, касаюсь плоского животика. Забираюсь под майку и двигаюсь выше.

Пока не успела опомниться, овладеваю ее губами.

Слабый стон — и моя победная ухмылка. Сдается. Покоряется.

Хотя и меня приручает, зараза. Я все-таки не отвык. Не устал. И хочу дерзкую кошку только сильнее. Особенно, когда она так неоднозначно ерзает на мне.

Катя заставляет себя отклониться и упереться ладонями в мои плечи. Когда ей надоест эта игра? Мы ведь оба понимаем, чего желаем сейчас.

Однако котенок непреклонна. Мне приходится ослабить объятия. Не хочется опять пугать девчонку своей настойчивостью. Но и с рук ее не спешу отпускать.

Катя слегка разворачивается, бросает быстрый взгляд на мой стол и разложенные там документы. Задерживается, подозрительно замерев. Я, в свою очередь, откашливаюсь и слегка подаюсь вперед.

Чувствую, как Катя вздрагивает на моих коленях, что мгновенно уводит мысли в другую сторону.

— Чем занят? — она старается говорить непринужденно.

Не люблю, когда бабы лезут в мои дела со своими мозгами. Тем более, когда вопрос спорный. Поэтому раздражаюсь. Чуть ослабляю галстук, стараюсь держать себя в руках.

— Неважно, — отрезаю сурово. — Это грязный бизнес, котенок. Нечего тебе совать туда свой милый носик.

Целую строптивую кошку в нос, касаюсь губами щек, подбородка, спускаюсь вниз по шее. Катя запрокидывает голову, открываясь для ласк. Но уже через секунду отталкивает меня.

— Самому-то пачкаться в грязи не противно? — бросает со жгучей злостью. — Рушить жизни своих жертв?

Катя говорит так уверенно, будто знает обо мне больше, чем я думаю.

Вспоминаю утренний разговор с Ивановым. Его слова о том лузере в сложных жизненных обстоятельствах. И недовольно рычу.

Они сговорились? Нет у Щукиных совести, это наследственное. А значит, давить бесполезно.

— Не лезь, Кать, — бросаю слишком грубо. — Это не твое дело.

— Ясно, — произносит ледяным тоном. — Мое место в твоей постели, и не более того.

Вскакивает и отходит от меня на безопасное расстояние. Смотрит волчицей: загрызет и не подавится. Неуравновешенная! У дикой кошки критические дни? Хотя, кажется, хронические!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Злюсь и на нее, и на себя. Молчу, стиснув зубы и играя желваками. Мне нечего ответить. Потому что место бабы действительно в моей постели. Исключительно. Не в голове, не в сердце, не в жизни. Только в постели. И точка!