Сердце звёздного мира - Джеймс Блиш

- Джерри, возьмите у меня игрушку и не спускайте глаз с нашего друга, - распорядился капитан "Арго". - Вы стреляете лучше меня и не промахнетесь.

Тюфяк наклонился вперед, кровожадно ухмыльнулся и взял на себя заботу о смертоносном оружии, всем своим видом демонстрируя повадки бывалого солдата. Глаза гиганта широко раскрылись, он дернулся и одеревенел, словно завороженный движениями рук Тюфяка. Профессор беспрепятственно зашел с тыла, расстегнул кобуру и избавил врага от огромного бластера.

- Ну вот, все в порядке, - облегченно вздохнул Лэнджер. - Лично против вас мы не таим злобы, господин инспектор, иначе мы вели бы себя по другому. На вас же нет ни единой царапины, и я надеюсь, что вы заинтересованы покинуть нас именно в таком виде.

- Я все расскажу, - раздалось в ответ.

- Это как раз нас не волнует. Мы просто хотим усадить вас в шлюпку, управлять которой совсем не трудно, - в голосе капитана прозвучало нетерпение. - Даем вам хороший шанс. Через три минуты "Арго" войдет в форсированный режим, поэтому спешите убраться от планеты как можно дальше. Будь я на вашем месте, - закончил Лэнджер, - я бы не стал терять ни минуты на размышления.

И тут произошло невероятное, - цвет лица гиганта медленно изменился с гранитного на серый.

- Ваши действия погубят множество моих братьев. В наших жилах течет одна кровь, и я использую свои три минуты, чтобы предупредить их, а не брошу на произвол судьбы, - и исполин сжал могучие кулаки. - Я не подлец, и не продам честь рода в обмен на жизнь!.

Наступило долгое молчание. Наконец, Полномочный Посланник пробормотал:

- Сейчас он ведет себя почти как человек, - и мгновенно возвысил голос: - Прекрасно, офицер! На пол лицом вниз!

- Вы хотите убить меня?

- Нет, - отрезал Лэнджер. - Выполняйте приказ! Джек, шприц!

Великан наклонился и послушно вытянулся вдоль рубки. Джек, наконец, сообразил, куда клонит профессор, достал из ближайшего шкафчика морфий и протянул его капитану.

- А если не сработает? - опасливо шепнул он.

- Все может быть, - усмехнулся Лэнджер, - но я уверен, что получится. Мы воспринимали их еду, поэтому воздействие препарата должно быть идентичным. А вообще-то помалкивайте, юноша, если не хотите нас выдать, процедил капитан сквозь зубы.

Распростертый на полу маланс приподнял голову, и в то же время профессор прямо через одежду всадил иглу в бедро гиганта и неосторожным движением сломал ее. Тот дернулся, попытался приподняться, но мышцы ему не повиновались. Последний вскрик, всхлип, и через минуту все было кончено. У ног профессора лежало неподвижное тело. Лэнджер не спеша опустился на колени, нащупал пульс.

- Все в порядке, - сообщил он довольным голосом. - Вреда ему не будет, но на несколько часов он полностью выведен из игры. А теперь, джентльмены, грузите тело в шлюпку и отправляйте ее к черту на рога, к самой пустой планете, какая только попадется на глаза, - в голосе капитана послышались усталость и раздражение. - Придя в себя, он все поймет и с легкостью вернется обратно.

- Да, сейчас он вполне ручной, - улыбнулся Тюфяк. - Как мило он дремлет, и даже не кажется таким огромным.

- Я перестал воспринимать его рост, - проговорил Джек, - когда вам удалось напугать его авторучкой. Он догадывался о ее назначении?

- Это не авторучка, юноша, - хихикнул профессор, а световое перо, которое помогало мне разглядывать этикетки на банках в столь приятные часы дежурств на камбузе. Инспектор вообразил, что столкнулся с новым видом оружия, а ваши мастерские манипуляции, Джерри, окончательно убедили его в этом, - Полномочный Посланник похлопал по плечу своего дублера. Искусство дипломатии и состоит в том, чтобы ненавязчиво сбить противника с толка, навести его на ложный след... Пошевеливайтесь, молодые люди, выталкивайте его отсюда, пока галактикам не пришло в голову прислать с инспекцией кого-нибудь посообразительней. Мы больше не имеем права на ошибки - пора и честь знать.

Через несколько секунд борт звездолета был очищен от посторонних, и вскоре разгонные двигатели "Арго" заработали в форсированном режиме, а ударная волна вызвала тектонический сдвиг на поверхности планеты Малис... Джеку так хотелось, чтобы могучие скалистые блоки угрюмых и величественных зданий остались недвижимы... Увы, это было невозможно.

Ускорители работали на полную мощность, но астронавты не спешили радоваться; они опасались, что скорость "Арго" окажется черепашьей по сравнению с типовым кораблем из необъятной армады космических кораблей Гегемонии. Им так хотелось не думать об этом.

Первые четыре дня полета прошли в рутинной суете, но забыться не удавалось, и напряжение не спадало. Экипаж "Арго" был един в своих мыслях, наглядно представляя себе, как щупальца Гегемонии протягиваются и вырывают их звездолет из пространства стоячей волны, словно бутылку, мирно покачивающуюся на поверхности моря. Но время шло, а ничего не происходило.

На борту космического корабля профессор Лэнджер никогда не терял хладнокровия, но и он позволил себе выразить удивление по этому поводу. Его все сильнее беспокоили последствия стартовой ударной волны. Быть может, они оказались чрезмерными, и малансы расценили случившееся как акт неприкрытой враждебности? Несомненно, небольшие разрушения не привели бы к столь затянувшейся паузе в погоне. Надежды и страхи поочередно сменяли друг друга, постепенно становясь все более интенсивными. И, наконец, настал момент, когда Джек, удивляясь самому себе, ощутил желание, чтобы Сердце Звездного Мира поскорее захлопнуло капкан, избавив его от мучительных переживаний. Через пару минут молодой астронавт устыдился этой вспышки трусости; к счастью, вслух он ничего не произносил.

Чтобы немного снять груз, друзья возобновили посещение бортовой библиотеки, но не преуспели на этом поприще. Ни книги, ни записи, еще недавно восхищавшие Джека, более не находили отклика в его душе. В худшем случае они казались ему бессмысленными, а в лучшем - не относящимися к делу. Тюфяк тоже не мог заставить себя читать, и в полном отчаянии положил себе за правило писать наизусть, строка за строкой, божественную "Энеиду" и добился определенных успехов. Но прошел день-другой, и вдруг он отложил перо в сторону, уставился на написанное и неожиданно воскликнул:

- Знаете, что? Ненавижу Вергилия! Пустозвон, вот кто он такой!

- Слишком сильно сказано, Джерри, - откликнулся профессор. - В поэзии Вергилия есть некая манерность, но кто не без греха... даже знаменитые декаденты... Мне всегда казалось, что Вергилий в рамках латинской поэтической традиции был чрезвычайно изобретателен. Что же вызвало взрыв вашего негодования?