Последний Контракт. Том 1 - Илья Романов

Глава 10

Яркое солнце согревало улицы Москвы, освещая своими лучами улочки, дома и другие разнообразные здания. Люди выходили из своих жилищ, выдвигаясь на работу или же учёбу, пробуждая город к оживлению и новому дню.

То же самое происходило и с Имперской Академией, которую основал сам император Российской Империи. В её фундамент были вложены просто колоссальные деньги, время и нервы. И теперь, в высоких стенах огромной по своим масштабам и территории академии учились одарённые дети из числа простолюдинов, аристократов и других сословий. Её двери были открыты для каждого, кто желал обучаться и проходил своеобразный отбор, включающий в себя проявление и хотя бы какой-то контроль дара.

Множество молодых девушек и парней стекались к её огромным стальным воротам, проходя через широкую арку, над которой висел герб императорской семьи — золотой двуглавый орел с расправленными и поднятыми вверх крыльями, размещенным на фоне красного щита.

Каждый из поступивших или уже учащихся студентов был одет в специальную форму, имеющую смесь чёрных и красных цветов. И хоть форма девушек и юношей была похожа, имея в своём комплекте галстук, пиджак и ботинки, их отличал низ одежды. Парни носили сделанные под их размер брюки, а девушки — клетчатые юбки, закрывая ноги колготками.

И сейчас, ступая по каменной дорожке, ведущей в главное пятиэтажное здание, эти ребята предавались самым разным эмоциям. Кто-то из них сиял позитивным настроем и желанием поскорее начать учёбу, познавая разнообразные науки и свой дар. Другие же, были не слишком рады подобному обучению… Но, в большинстве своём они являлись богатыми и разбалованными детьми аристократии, родители которых отправили их в академию насильно.

Так же, было и с сестрами Майер, являющимися дочерьми самого императора Германской Империи, которые были вынуждены учиться в этой академии из-за прихоти отца и одного инцидента. Сиреневоглазые обладательницы по-настоящему выдающейся красотой, они с раннего детства были любимицами родных и придворных господ, которые баловали девушек при любой возможности. И, если для взрослого поколения это было просто желанием угодить дочерям императора, то для самих девушек — обыденностью, что в конечном итоге сыграло роль в их характере.

Для черноволосой, в меру шебутной, но и в тоже время рассудительной — Эльзы это вылилось в то, что она будто бы утратила чувство удивления и прекрасного. Любое её желание исполнялось и девушке не нужно было даже пальцем шевелить, чтобы что-то получить. Одно лишь слово и её отец, или кто-то из придворных аристократов империи, исполнял желаемое. Эльза больше не испытывала тех эмоций, когда ты стараешься и получаешь награду через борьбу, пот и даже кровь. Ведь, зачем стараться, если можно получить щелчком пальца? И поэтому, всей своей душой и сердцем, она желала обрести эти эмоции… Утонуть в них и погрязнуть. Увидеть желанный запретный плод, который ей нужно завоевать! Вот только, пока что она не нашла то, за что действительно стоит бороться и рвать жилы.

Её сестра — Амалия, испытывала же совсем иное. Взрывная, гордая и агрессивная, она довольствовалась своей жизнью и положением дочери Германского императора. Ей было плевать на то, что отец ограничивал её бюджет и хотелки, получая нужно через служащий дворян.

И её очередное желание, которое пошло в разрез отца, привело к тому, что сестёр отравили в Российскую Империю, на перевоспитание.

Кому-то бы могло показаться, что это какая-то шутка и император Германской империи тронулся умом. Ведь, как какая-то академия может перевоспитать подобных особ? Но, так могли думать лишь дураки, которым была неизвестна репутация этого места. Строгие правила, кодекс чести, наказания за непослушание и взыскания за проступки. На всём этом и держались монументальные своды Имперской Академии, являющееся одним из лучших учебных заведений.

— Эта погода меня убивает… — со вздохом произнесла Амалия, пройдя сквозь арку в компании своей сестры и телохранителя.

Она видела, как многие из студентов обратили неё и Эльзу внимание, зашептавшись. Но, девушке было всё равно. Амалия привыкла к подобному вниманию и купалась в нём всю жизнь.

Взмахнув рукой волосы и поморщив тонкий носик от лучей солнца, она медленно ступала по каменной дорожке, будто по подиуму, собирая на себе всё больше взглядов.

Не услышав хоть каких-то слов от своей сестры на её высказывание, Амалия коротко повернулась к идущей рядом девушке и проговорила:

— Ты сегодня что-то тихая, Эльза.

— А-а? — в лёгком недоумении посмотрела на неё черноволосая красавица. — Извини, задумалась. — улыбнулась она.

Помотав головой на витающую в облаках сестру, Амалия хотела вновь открыть свои пухленькие губки, чтобы задать вопрос.

Но, только она это сделала, за спиной раздался мощный рёв мотора, эхом накрывший весь парковый двор главного здания.

Откровенно удивившись, сестры остановилась и, повернувшись, посмотрели на чёрный седан, на котором ездили лишь сотрудники ЦОБ.

Секунда и задняя дверь авто открывается, а затем, из неё выбирается бледный черноволосый юноша, державший в руках комплект формы академии, упакованный в полиэтилен.

— А вот и ты… — с нотками предвкушения пробормотала Амалия, хищно оскалившись. Она запомнила лицо этого мальчишки, посмевшего сказать в её адрес неподобающие слова!

Увидев оскал своей сестры, Эльза приподняла в удивлении брови и посмотрела на юношу, который казался ей смутно знакомым. Где-то она его точно видела, но где?

Но стоило ей приглядеться получше, уголки губ девушки приподнялись и из них вырвалось тихое слово:

— Интересненько…

***

— Сейчас блевану… — тяжело дыша, хрипло пробормотал я, опершись спиной на машину и держа в руке пакет с формой.

Я не знаю, сколько мы ехали до этой треклятой академии, но Пётр, как вжал педаль в пол, так и не отпускал её, ни на секунду. Этот чёртов псих, будто Шумахер, гнал во весь опор! И, что самое интересное, нас никто не остановил и каждый светофор на его пути, был зелёным!

Нет, я конечно привык к скорости и быстрой езде. Но, этот мужик вёз меня не как пассажира, а как мешок с картошкой!

Подавив позыв окрасить тротуар академии приготовленным Светой омлетом, я медленно сделал вдох, а затем выдох, и огляделся по сторонам.

Пёрт отвёз меня прямо к главному входу академии, решив не останавливаться на парковке. Не