Заря драконов - Энн Маккефри

Пол фыркнул, задумчиво разглядывая остатки бренди в своем бокале. Эмили перешла к следующему вопросу, а он, сделав новый глоток, наслаждался восхитительным вкусом напитка, с которым — увы! — ему так скоро придется распрощаться навсегда. Пол, разумеется, пробовал кикал и, надо сказать, остался не в восторге.

— В общем-то, дела наши идут довольно прилично, — между тем говорила Эмили. — Как вы, наверно, слышали, умер один из дельфинов. Но ее сородичи приняли смерть Ольги достаточно спокойно. По словам Анны Габри и Эфраима, они ожидали худшего. Ольга, похоже, — Эмили улыбнулась, — была несколько старше, чем сказала нам. Она ввела нас в заблуждение, не желая расставаться со своим младшим сыном.

Онгола и Пол тоже улыбнулись и присоединились к Эмили в тосте за материнскую любовь.

— Даже наши… кочевники, и те кое-как обосновались на новом месте, — сверившись с записями, продолжала Эмили. — Или, точнее, разбрелись. Им пришлись по вкусу наши ткани, но теперь когда склады опустели, кочевникам, как и всем нам, придется или ткать самим, или же торговать. Мы нашли все их лагеря. Надо сказать, что даже пешком они ухитряются забираться довольно далеко.

— Ну, в их распоряжении целая планета, — улыбнувшись, заметил Пол.

— Больше никаких проблем с ними не было?

Онгола отрицательно покачал головой. По правде говоря, он даже не ожидал, что все пройдет так гладко. Еженедельно каждая семья кочевников присылала в ветеринарный корпус своего представителя. Все сорок две кобылы, привезенные в анабиозе с Земли, жали жеребят. И, как это ни странно, кочевники без особых проблем смирились с тем, что и на Перне приплод появится на свет только через одиннадцать месяцев. Не раньше и не позже, чем на Земле.

— Все тихо, — сказал Онгола. — Во всяком случае, до тех пор, пока все наши ветеринары сохраняют чувство юмора. К счастью, Рэд Ханрахан вроде бы ухитряется находить с ними общий язык.

— Ханрахан? Это его дочь нашла дракончиков?

— Да, она. И мальчик, сын одного из предводителей кочевников, — подтвердил Онгола. — Они же доставили нашим биологам трупы птенцов. — Эти дракончики могут оказаться весьма полезными, — сказал адмирал.

— Уже оказались, — напомнила ему Эмили.

Онгола только усмехнулся. Когда-нибудь, — рано или поздно этот день наступит, — он найдет гнездо накануне вылупления птенцов, и тогда и у него появится очаровательное, умное, дружелюбное создание. Онголе всегда хотелось дружить с животными. Он даже выучил язык дельфинов, но так и не сумел преодолеть страха перед погружениями. Толща воды давила ему на плечи — этого Онгола вынести не мог. Однажды, когда они с Полом стояли долгую ночную вахту, адмирал затеял разговор об опасностях открытого космоса. Он утверждал, что пустота еще менее совместима с человеческой жизнью, чем глубины морей.

— Вода — это не воздух, — сказал он тогда, — но все-таки в ней есть кислород. Если человечество откажется от законов, охраняющих чистоту расы, и пойдет по пути адаптации к внешним условиям, люди запросто смогут жить под водой. Они смогут дышать без всяких искусственных приспособлений. А вот в космосе кислорода нет вообще.

— Но в космосе нет силы тяжести, — возразил Онгола. — А под водой ощущаешь, как на тебя давит бездушное море. Это невозможно не чувствовать.

— Я бы не советовал тебе почувствовать пустоту, — со смехом ответил Пол, но беседа их на том и прекратилась.

— А теперь перейдем к более приятным вопросам, — сказал адмирал.

— Сколько браков нам предстоит зарегистрировать завтра?

Улыбаясь, Эмили зашуршала своими записями. Стремясь избежать вырождения, Хартия колонии позволяла заключать брак на любой срок, главное — обеспечить женщину во время беременности и ребенка в первые годы его жизни. Условия брачного контракта могли быть любыми, но после того, как под ним появлялись подписи жениха и невесты, он приобретал силу закона. За нарушения контракта, заверенного в присутствии требуемого количества свидетелей, предусматривались суровые наказания — вплоть до конфискации всей земли.

— Три.

— Раньше вроде было больше, — заметил Пол.

— Что касается меня, — вставил Онгола, — то я внес свою лепту.

Он искоса поглядел на так и не создавших семьи Эмили и Пола.

Шесть недель тому назад имя Онголы неожиданно для всех появилось в списке новобрачных рядом с именем Сабры Стейн. Эта новость очень обрадовала Бендена: он уже начинал бояться, что его другу так и не удастся оправиться после гибели жены и детей во время войны.

— Ну как, Эмили, — спросил Онгола с многозначительной улыбкой, вы с Пьером все еще не решились?

Вот-те на! А Эмили-то полагала, что никто ни о чем не догадывается! Она и сама совсем недавно поняла, что Пьер де Курси ей не совсем безразличен. С тех пор, как они познакомились, она стала чаще улыбаться, да и вообще…

— Что обо мне говорить, — отмахнулась Эмили. — Вот Пол — это действительно проблема. Ты как, адмирал, еще не собирался нас порадовать?

Но Пол Бенден только загадочно улыбнулся и поднес к губам бокал.

— Пещеры! — воскликнула Саллах, толкая Тарви в бок.

Она показывала на скальную стенку, в которой и вправду чернело небольшое отверстие.

Саллах каждый раз заново поражалась, с каким неподдельным энтузиазмом Тарви Андиар устремлялся исследовать бесконечные чудеса Перна. В нем бурлила невинная страсть искателя приключений, и эта его черта очень нравилась девушке. Он до небес превозносил величие, богатство, значение, красоту какого-нибудь открывшегося им нового места, а через несколько минут уже восхищался чем-то другим. Саллах добилась, чтобы именно ее прикомандировали к Тарви в качестве пилота. Это был их третий совместный полет — первая сольная разведка.

Саллах не спешила. Она стремилась стать незаменимой. Так, чтобы увидев вдруг в ней не просто коллегу по работе, но одновременно и женщину, геолог не ушел в себя, не спрятался за непроницаемой стеной безукоризненной вежливости. Она видела, как другие женщины пытались завладеть вниманием Тарви — он всегда с легкостью уходил из их сетей. Какое-то время Саллах даже сомневалась в его сексуальных предпочтениях. Но в этом смысле Тарви не проявлял ни малейшего интереса к особам своего пола. Со всеми — с мужчинами, женщинами и даже с детьми — он был одинаково приветлив и доброжелателен. Но, в любом случае, ему предстояло передать свои гены будущим поколениям. И Саллах намеревалась принять в этом самое активное участие. Нужно только выбрать удобный момент…

И теперь, похоже, такой момент настал. Тарви, как она узнала, обожал пещеры. Он называл их входами в волшебные кладовые Матери Земли, окнами, раскрывающими сокровенные тайны сотворения и созидания. И пусть теперь он жил не на Земле, а на Перне, суть дела от этого не менялась.

На этот раз им предстояло провести аэроразведку нескольких месторождений, выявленных пробами. В горах, куда и направлялись Саллах и Тарви, скрывались залежи железа, ванадия, бокситов и даже германия. — Приземлись-ка вон там! — быстро сказал Тарви, в возбуждении хватая девушку за руку.

Тарви всегда по мере возможности избегал близких контактов, и теперь Саллах с трудом удержалась, чтобы не увидеть в поступке геолога нечто большее, чем простое волнение.

— Я должен осмотреть эти пещеры!

Расстегнув ремни безопасности, он развернул сиденья и полез в грузовой отсек скутера.

— Фонари… нам потребуются фонари, — бормотал он, наполняя два рюкзака всем необходимым. — Веревки, вода, еда, мешочки для образцов, записывающие устройства… ботинки? Саллах, у тебя что на ногах? Ну, это подойдет. И как это ты всегда оказываешься готовой?

Саллах могла только поражаться слепоте Тарви. И угораздило же ее избрать самого невозможного из всех известных ей мужчин! С другой стороны, то, что легко доступно, редко оказывается таким уж нужным впоследствии.

— …скальные крючья… до этого входа, похоже, придется пролезть метров пять, не меньше.

Саллах аккуратно приземлила скутер у самого подножья отвесной скалы. Не колеблюсь, Тарви протянул ей рюкзак. В следующий миг он уже вылез из скутера и начал готовиться к подъему. Саллах щелкнула клавишей радиомаяка и подключила к рации магнитофон — на случай, если кто-нибудь захочет оставить им с Тарви сообщение. Потом застегнула куртку, вскинула на плечи рюкзак и, не забыв прикрыть за собой прозрачный колпак кабины, последовала за геологом. Тарви тем временем успел подняться на самый верх небольшой осыпи. Теперь он стоял у подножья отвесной каменной плиты и, положив на нее руки, словно прислушиваясь к дыханию согретого солнцем камня.

— Прямо вверх, — сказал он, осматривая скалу. — Тут бессмысленно уходить в стороны. С крючьями пролезть тут — плевое дело.