Вершитель - Анна Яковлевна Яковлева

голосе ответил Рюрик. – Это наши соотечественники, ободриты. Нас убивают франки, убивают саксы, убивают свены, убивает «черная смерть». Нас осталось так мало, что если я казню зачинщиков, Старигард опустеет.

– Давайте отправим гонца к Рагнару за подкреплением, – предложил Труан.

– На это уйдет время.

– А почему молчит наш волхв и кудесник Вещий Олег? Что говорят боги? – обратился Рюрик к Олегу, который не произнес ни слова с того момента, как князь и его дружина собрались на совет.

Вещий Олег медленно поднялся со скамьи.

Он не спешил удовлетворить любопытство присутствующих.

– Боги на твоей стороне, Рюрик, – выдержав паузу, изрек Олег, – и они обещают помощь, если ты избежишь кровопролития. Выйди к народу и объяви свою волю.

– Это безумие! – вырвалось у Фарлафа. – Они убьют князя!

– Никто не осмелится поднять на князя руку, – холодно возразил Олег. Речь волхва, голос и лицо выражали уверенность и силу.

– Князь Рюрик не может прятаться от народа, – продолжал Олег. – Вот это было бы безумием. Народ успокоится, если князь открыто объявит о том, что принял крещение, и с какой целью он это сделал.

– Это будет нелегко, – со вздохом признал Рюрик, – но Олег прав. Завтра я выйду на площадь и все объясню.

Так Рюрик и поступил.

Утром, едва блеснув, солнце скрылось за низкими тучами, пошел мелкий дождь.

В княжеском облачении, верхом на коне, в шлеме и кожаном плаще поверх кольчуги, вооруженный секирой и копьем, в сопровождении малой дружины Рюрик выехал из крепости, как на брань.

Позади князя в окружении Актеву, Гуды, Руара и Труана ехал Олег. Поверх белой, расшитой серебряными нитями длинной рубашки Олега был наброшен красный плащ, сколотый на груди брошью с изображением солнца, от которого исходили лучи в виде молний. По плечам плащ был расшит птицами, широкие рукава рубашки украшала вышивка. Волосы волхва были причудливо заплетены в косу, в руке он держал секиру. Вид его внушал трепет и страх. Лучшей защиты Рюрику было не найти.

Но настроение толпы переменчиво.

– Убирайся из Старигарда! – раздались голоса.

– Это мой город! – в ответ прокричал Рюрик, – и я ваш князь!

– Наш князь верит в наших богов, а ты привез монаха с утварью христианской! Полную телегу! Мы все видели!

– Это ничего не значит! Я верю в наших богов!

– Докажи! – требовал народ на площади. – Докажи, что ты остался прежним князем Рюриком!

– Как я должен доказать свою верность нашим богам и своим предкам?

– Хотим, чтобы ты казнил монаха!

На долю секунды Олегу показалось, что Ансгария придется принести в жертву толпе. Но Рюрик неожиданно выступил на защиту епископа.

– Если мы казним монаха, король Людовик пойдет на нас войной. Старигарду грозит осада и гибель, – прокатился его мощный голос над толпой.

– В поход! – завопила площадь. – Лучше погибнуть, чем жить в рабстве у Людовика и Карла! Опередим саксов! В поход!

Вещий Олег поднял руку, усмиряя толпу. Шум постепенно стих.

– Ободриты! Вы все знаете меня, – заговорил волхв, и казалось, все живое ему внемлет. – Я служитель бога Перуна. Так же, как и вы, я желаю гибели саксам. И я вам говорю: дайте время, и мы уничтожим христиан. Сейчас, после «черной смерти» мы слишком слабы. Слишком многих унесла болезнь. Для похода нужны боевые ладьи, а где мы возьмем деньги, чтобы оснастить их? Я вам скажу, где. Франки собрали выкуп для своего города, и мы можем собрать все ценное, чтобы построить драккары и нанять воинов. Созовем тьму и пойдем в самое сердце христиан и покорим великий Рим и Царьград!

– На Рим! На Царьград! – разошлось по площади, как круги по воде.

– Мы прибьем щит ререговичей на воротах этих городов и заставим их платить нам дань! – Вещий Олег снял с Актеву шлем и кинул в него мешочек с серебром. – Кто сколько может, кидайте.

Под восторженные крики Олег передал шлем Фарлафу, тот отстегнул от пояса и кинул в него мешочек с монетами.

– Кто сколько может, кто сколько может, – эхом разошлось в толпе.

Шлем передавали из рук в руки, каждый бросал в него монету или две. Жена торговца рыбой вынула из ушей серьги и бросила их в общую кучу, ее примеру последовали другие женщины. Когда шлем наполнился доверху, кто-то снял корзину с телеги, вытряхнул из нее овощи, и горожане стали бросать монеты и ценные вещи в корзину. А у кого не было ничего, тот клал продукты.

Привлеченные шумом, на площадь стекались горожане с семьями, и спрашивали у прохожих, что происходит, и слышали в ответ:

– Рюрик хочет идти на Царьград.

И эта корзина была наполнена, в ход пошла следующая.

В то утро сотни корзин были наполнены доверху. По мере того, как наполнялись корзины, недовольство горожан рассеивалось…

Только в крепости Рюрик до конца осознал случившееся и решил прояснить ситуацию.

– Ты призвал горожан в поход на Рим и Царьград? – князь вплотную подошел к Вещему Олегу.

– Да, я сказал: на Рим и Царьград.

– Как только тебе это в голову пришло?

– Давно пора пощипать хвост этим павлинам.

– Вот не посмотрю, что ты волхв и Вещий Олег и прикажу отрубить тебе голову за такие выходки. Ты хоть понимаешь, что предлагаешь? Где Византия, и где мы.

– В Рим мы отправим Рагнара, сам пойдем на Царьград. Боги благоволят нам, – внушал князю Олег. – Сейчас как никогда удачное время для похода на Византию. Василевса донимают арабы и греческие пираты, и булгары, сам он в походе, а флот его в море у берегов Испании. Самое время ударить по Царьграду.

– Ты не в себе. – Рюрик с недоверием смотрел на Вещего Олега, в глазах которого горело пламя страсти. – Как мы пройдем к морю по землям хазар? Им не нужна война с ромеями.

– По Днепру и волоком, как и раньше хаживали.

– Раньше Аскольд договаривался с каганатом, после моего крещения Аскольд вряд ли пошевелит пальцем для нас. Я бы ничего не стал делать для Табомысла. Кто предал богов, тот предал всех ободритов.

– Это не твоя печаль, Рюрик. Хазар я возьму на себя.

– Я вижу, ты все обдумал, – заметил Рюрик. Олег уловил в голосе князя укоризну.

«Не сейчас, не сейчас. Сейчас нам никак нельзя ссориться», – мысленно уговаривал себя Олег.

– Это будет успешный поход, Рюрик. Так сказали мне боги, – вслух произнес он.

… Как ни сопротивлялся Олег, пророчество Ансгария о коне приобретало над ним все большую власть и силу, пока не стало навязчивой мыслью. Мысли о смерти от коня мешали Вещему Олегу готовиться к походу.

Понял Олег, что у него