Оруженосец - Артем Тихомиров

— Да!

— Которую я поклялся не использовать?

— Э… Я хорошо заплачу. Послушай, что стоит какая-то клятва перед… хорошим делом? Особенно в свете надвигающегося спасения. Так что?

Следовало немного поломаться. Это называлось набивать цену.

— Хорошо. Сколько обещаете платить, папаша?

Гном назвал сумму.

— Для начала сойдет.

Карамболь облегченно вздохнул. Принцесса почесала задницу, следуя мужской традиции.

— А… может быть, покажешь мне свою силу, дорогой Седрик? — голос агента источал мед с добавлением изрядного количества патоки.

— Еще чего! — Привитый с малолетства инстинкт «непоказывания» включился мгновенно. Эмма встала. — Речи быть не может!

— Ну… я ведь должен посмотреть, за что плачу. — Судя по его виду, Карамболь был настроен настаивать до победы.

— Эххх… зараза!

Принцесса оглядела кухню. Самым тяжелым тут была большая горка, сделанная из настоящего дуба. Кухарка хранила в ней посуду и прочие потребные для своего ремесла вещи. Подумав, что для демонстрации вполне сойдет, Эмма подошла к горке, наклонилась, подцепляя нижний край и подняла ее.

Раздался слабый треск. Горку с момента ее водружения на место никто не трогал, поэтому она слегка вросла в пол. Однако еще больше она возмутилась такому обращению.

Карамболь впал в ступор. Много повидавший на своем веку, бедолага только сейчас понял, насколько узок его кругозор. Он протер глаза, но картинка не изменилась. Тогда протер снова. Правда жизни была жестока.

Эмма со скучающим видом держала на двух пальцах горку, которую наверняка не смогли бы поднять и семь здоровенных грузчиков.

— Духи!!! Этого не может быть! Как? Постой, Седрик, это колдовство? Ты колдун?

— Нет.

— Но, может, ты носишь какой-нибудь амулет, который наделяет тебя…

— Нет.

— Но откуда?

— Папаша, давай завязывать с болтовней. Время идет.

Карамболь на всякий случай ущипнул себя, но понадобилось еще время, чтобы агент очухался окончательно. То, что он увидел, решительно отказывалось помещаться в его голове.

Кто же такой этот Седрик? Откуда в нем столько силы? Ведь смотреть не на что, а, наверное, и гору сможет передвинуть, если потребуется!

А сам Седрик ругал себя за неосмотрительность. Надо быть абсолютной дурой… дураком, чтобы так засыпаться при первом же удобном случае да еще откровенничать с гномом, которого едва знает. Что бы сказала мама…

Эмма поставила горку на место, отряхнула ладони.

— Ну, когда выезжаем? — Она постаралась, чтобы ее тон был веселым и беззаботным.

В кухонную дверь решительно постучали. Где-то на уровне Эмминой коленки.

— Дядюшка! Дядюшка! Принц требует оруженосца к себе! Срочно!

Карамболь бросился к двери, открыл и начал перешептываться с очередным своим племянником. У того не было шляпы, зато голова из-за торчащих во все стороны волос походила на одуванчик.

Агент наконец повернулся к принцессе.

— Надо идти, — сказал он. — У Кая какое-то к тебе дело, Седрик.

Оруженосец нервно сглотнул. По правде говоря, душа у принцессы Шеридонской в тот момент ушла в пятки, однако никому до этого не было решительно никакого дела.

Пока шли приготовления к очередном походу, принц Кай не находил себе места.

Он расхаживал по своей спальне, одетый в одни подштанники, и бормотал под нос всякую белиберду, и если бы кто-то заметил его сейчас, то вполне резонно принял бы за сумасшедшего.

Однако рассудок Кая был ничуть не хуже любого другого, просто принц влюбился. А что делает влюбленный юноша благородного происхождения, когда его настигает это всепоглощающее чувство? Конечно, вы правы. Он сочиняет стихи.

Тем же был занят и Рыцарь Льва, чье сердце, горящее, как болид, ворвавшийся в атмосферу, стремилось выскочить из груди. Кипящая кровь кузнечными молотами билась в ушах героя, а воображение работало на всю катушку. Некоторые картины, рожденные в его глубине, были слегка неприличными, но таков уже удел всех, кто ведет подчеркнуто целомудренную жизнь. На людях.

Вот уже полчаса его высочество пыталось родить нечто под названием сонет, извело кучу бумаги, которая устилала пол спальни, и перемазалось в чернилах. Раньше вполне обходившийся без поэзии и считавший это занятием легким, Кай неожиданно обнаружил, что слова решительно отказываются вставать на нужные места. Когда-то его учили стихосложению (приглашенные ко двору Керузии учителя), но с той поры принц ничего не сочинял. Если надо было поразить некую девицу гармонией слов, то он просто списывал опусы из какой-нибудь книжки. Сейчас книжек под рукой не было, но Кай и не взял бы в руки ни одну из них. Он хотел сам, непременно сам создать шедевр, который можно преподнести Лорене. Из этого шедевра принцесса должна была узнать, по прикидкам Кая, что ее очи подобны глубочайшим озерам, шея — гибкой березе, руки — рекам, текущим в благословенные края, а грудь — сахарным холмам… В последнем Рыцарь Льва не был уверен на сто процентов, однако это было не самой большой проблемой.

Стихи просто-напросто не желали сочиняться. Кай все больше приходил в отчаяние и носился по комнате с всевозрастающей скоростью. Глаза его сверкали, волосы торчали дыбом. Казалось, еще минута, и он с воплем выпрыгнет в окно.

Смяв и отбросив очередной листок бумаги, Кай сел на кровать и обхватил голову руками. Так он просидел некоторое время, потом подскочил, бросился к двери и позвал гнома. Тот явился через секунду. Принц потребовал привести сюда оруженосца, причем немедленно. Гномик умчался со скоростью ипподромного скакуна, а Кай принялся ждать. Сейчас ему до зарезу нужно было мнение со стороны. Может, оруженосец что подскажет? Некоторые из них весьма даже неглупы в вопросах, в которых, казалось бы, не должны разбираться. К примеру, был у Кая однажды такой, философ-самоучка, не раз поражавший принца глубиной выводов относительно ключевых проблем мироздания. Увы, один зловредный дракон проглотил бедолагу, теперь он только и может, что постигать глубины драконьей утробы.

Новый оруженосец не заставил себя долго ждать. Кай бросил на него лишь один взгляд и разочарованно вздохнул. Маленький, тощий, рыжий, одет почему-то как странствующий студент, но лицо довольно наглое. Рыцарь Льва несколько секунд присматривался к новичку, стараясь определить, что это за фрукт.

— Я в вашем распоряжении, принц, — первым заговорил парнишка.

До Кая дошли слухи, что ему восемнадцать, что он из Гальвании, что зовут его Седрик.

Такое имя могло бы подойти собаке, большой и лохматой.

— Можно вас называть просто «принц»? Или «хозяин»? Или «ваше высочество»? Или «сир»? — Рыжий ухмылялся, как жаба. Кай было подумал, что тип донельзя отвратный, но отбросил эту мысль. Седрик принадлежал к породе людей, которых надо разглядеть, ибо с первого взгляда они, как правило, ничего собой не представляют.