Густав Лаваль - Лев Гумилевский

В качестве конструкторов Лаваль и Бетхольсгейм сошлись в мастерских «Сепаратора». Нисколько не претендуя на славу единственного создателя совершенной машины, Лаваль с большим интересом ознакомился и с патентом Бетхольсгейма.

— Ну что же, кажется, мы сделаем хорошее дело, — сказал он Бернстрему. — Немецкие тарелки удвоят выгоды нашей машины.

Когда ретхольсгейм сконструировал первые сепараторы нового типа, на испытание машин явился и Лаваль.

Занятый всецело в это время своей турбиной, он довольно равнодушно отнесся к машинам, которые демонстрировал Бетхольсгейм, но на совершенное отсутствие вибрации в них он невольно обратил внимание.

— Интересно, как вы этого добились? — спросил он.

— Изумительно просто, — ответил Бетхольсгейм, улыбаясь, так как сам очень гордился своей конструкцией, — гибкостью и податливостью всей системы в целом… Вот, смотрите…

Но Лаваль уже не интересовался более ничем. Он со смешной досадой стукнул себя по лбу, посмотрел пустыми глазами на Бетхольсгейма и уныло сказал, взглянув на друзей:

— Господа, я идиот!

И ушел, провожаемый недоумевающими взорами присутствующих.

Бернстрем попросил Бетхольсгейма не придавать значения чудачествам Лаваля, и несколько озадаченный немец, закуривая сигару, стал продолжать демонстрирование машин.

Испытания были произведены очень тщательно, и они дали самые положительные результаты.

— Эта машина совершенна, — доложил Бернстрем правлению. — С ней мы завоюем весь мир. Теперь надо только поставить производство и создать основные типы…

Бетхольсгейм разработал несколько типов ручных и машинных сепараторов, и они пошли в серийное производство. Расчеты диктатора оказались правильными.

Разрез барабана сепаратора «Альфа — Лаваль»

Выпуск новых усовершенствованных типов сопровождался широкой рекламой, и так как машины вполне оправдывали рекламу, распространение их, организованное с необычайной ловкостью Бернстремом, превзошло даже его собственные ожидания. За двадцать лет Бернстрем выпустил на мировой рынок три четверти миллиона сепараторов «Альфа — Лаваль» только с собственных предприятий общества.

Но на этом он не успокоился. За эти годы ему удалось организовать акционерные общества, эксплуатировавшие тот же патент «Альфа — Лаваль» в Америке, Франции, Германии и Австрии.

Американские предприятия по своему размаху даже превзошли предприятия самого «Сепаратора» в Стокгольме.

Остро отточенный карандашик, торчавший в кармашке Бернстрема, командовал колоссальной армией, распоряжался огромными средствами.

Лаваль же допродавал свои акции.

Облеченное в акционерную форму общество «Сепаратор» являлось предприятием, имевшим главной задачей захват рынка путем создания монопольных условий сбыта своей продукции.

Отдельными членами «Сепаратора» оказывались уже целые крупные предприятия и юридические лица.

В. И. Ленин в своей работе «Империализм, как новейший этап капитализма» показывает, как в форме акционерных обществ происходит сращивание банкового и промышленного капиталов путем приобретения банками акций промышленных и торговых предприятий, вступления директоров банков в члены правлений торгово-промышленных предприятий и наоборот, и как, с другой стороны, можно посредством организации цепи зависимых одно от другого акционерных обществ, так называемых «обществ-дочерей» и «обществ-внуков», владея не слишком большим капиталом, господствовать над гигантскими областями производства.

Цитируемый в этом труде В. И. Ленина немецкий экономист Гейман следующим образом описывает эту так называемую «систему участия», которую отлично понял гениальный Бернстрем.

«Руководитель контролирует основное общество (буквально — «общество-мать»); оно в свою очередь господствует над зависимыми от него обществами («обществами-дочерьми»); эти последние — над «обществами-внуками» и т. д. Если обладания 50 процентов капитала всегда бывает достаточно для «контроля» над акционерным обществом, то руководителю надо овладеть лишь 1 миллионом, чтобы иметь возможность контролировать 8 миллионов капитала у «обществ-внуков». А если этот «переплет» идет дальше, то с 1 миллионом, говоря схематически, можно контролировать 16 миллионов, 32 миллиона и т. д.».

В силу этого «переплета» американские предприятия акционерных обществ «Лаваль-сепаратор компани» в Нью-Йорке, «Лаваль Пацифик компани» в Сан-Франциско и «Лаваль-компани» в Монреале и ряд европейских акционерных «обществ-дочерей» и «обществ-внуков» очутились под контролем Бернстрема.

Механика этого дела была очень проста. При организации «Лаваль-сепаратор компани» в Нью-Йорке, явившейся «обществом-дочерью» для «Сепаратора» в Стокгольме, Бернстрем оставил за правлением «Сепаратора» половину всех акций нового общества и получил таким образом решающее большинство, так что фактически все вопросы, касавшиеся деятельности «общества-дочери» решались в Стокгольме.

При организации «Лаваль Пацифик компани» в Сан-Франциско общество «Лаваль-сепаратор компани» в Нью-Йорке оставило за собой половину акций этого нового общества, явившегося по отношению к нему «обществом-дочерью», а по отношению к Бернстрему уже «обществом-внуком». Но, так как обществом «Лаваль-сепаратор компани» в Нью-Йорке распоряжался Бернстрем, а обществом «Лаваль Пацифик компани» в Сан-Фрациско распоряжалось нью-йоркское «дочернее» общество, то фактически и этим новым «обществом-внуком» стал распоряжаться Бернстрем, не приобретя ни одной акции «внука».

Организованное впоследствии общество «Лаваль-компани» в Монреале, половина акций которого осталась за «Лаваль Пацифик компани», явившееся для стокгольмского «Сепаратора» уже «обществом-правнуком», попало по той же схеме также в распоряжение Бернстрема, хотя он не покупал ни одной акции этого общества.

Имея, таким образом, лишь пакет акций нью-йоркского «общества-дочери», примерно на миллион крон, Бернстрем мог контролировать деятельность всех американских предприятий, отпочковавшихся последовательно от «Лаваль-сепаратор компани», общий капитал которых достигал баснословной цифры в несколько десятков миллионов крон.

Между тем далеко не одни только воротилы из правления «Сепаратора» и пайщики общества получали материальные выгоды от изобретения Лаваля. Значение его было гораздо серьезнее, и в этом легко убедиться, проследив, например, историю развития сепараторного дела в России.

Первый сепаратор Лаваля был выписан из Швеции и продан в России знаменитой молочной фирме братьев Бландовых, по инициативе одного, из наследников Людвига Нобеля, уже в 1888 году.