История падшего ангела - Мария Жукова-Гладкова

Но сын уже проследовал в гостиную и внимательнейшим образом изучал водворенного на диван перебинтованного мужика.

– Это кто? – повернулся он к нам.

– Твоя мама привезла тебе папу, – заявила бабушка, сверкая очами.

Вадик снова уставился на Лешку, который в тот момент открыл глаза. Заметив это, сын тут же спросил:

– А вы мой папа, да?

Лешка глазки закатил и снова нас покинул, а я развернулась и пошла к двери. Мама махнула рукой и занялась укладыванием Вадика. Я предполагала, что ей это с первой попытки не удастся.

Глава 9

Ночь с 23 на 24 ноября, со вторника на среду

Поскольку машину я оставила под окнами (как иначе было волочить раненого от стоянки, и так я с трудом справилась – Лешка-то оказался тяжелым), идти никуда не пришлось, я быстро прыгнула за руль и поехала в центр города, а если точнее – к Московскому вокзалу, где планировала совместить два мероприятия.

Машину поставила на Лиговском проспекте, прогулялась до угла с Невским, зашла в аптеку, работающую круглосуточно, прикупила бинтов, пластыря, еще каких-то лекарств, выписанных мамой из медицинской энциклопедии и справочника по лекарственным препаратам, а затем с замиранием сердца отправилась на Московский вокзал к камерам хранения. Мне почему-то все время казалось, что за мной следят, что всем встречным-поперечным интересно, куда я направляюсь в столь поздний час. Выглядела я на этот раз еще скромнее, чем в предыдущий выезд из дома (специально так оделась): черные джинсы, черная кожаная куртка не первой молодости, давно висевшая в шкафу, на голове – обычная вязаная шапочка непонятного цвета. Девочка-студентка, приехавшая в Питер получать знания и вот теперь по каким-то причинам отправляющаяся домой или только что оттуда вернувшаяся.

Пока я искала камеры хранения, обратила внимание на нескольких малолеток, тусующихся в этих местах. В последнее время в прессе промелькнуло несколько статей о детской и подростковой проституции, и Московский вокзал упоминался как одно из мест их обитания. Наверное, поэтому я и обратила на них внимание. Да и как было не обратить? Первый час ночи, а школьницы стоят кучками на вокзале, причем не в драных лохмотьях, а одетые вполне прилично, подобно мне, кстати, только ярко накрашенные, на мне же косметики не было вообще. Пара девчонок стояла с плейером, который они слушали, приложившись каждая к одному наушнику. Проходя мимо них, я поняла, что слушают они наш последний альбом, из-за которого мы раз десять переругались с Максимовым в пух и прах и я уже хлопала дверью, чтобы уйти из группы навсегда. Но осталась. И альбом получился классный. Все песни стали хитами. Не одна, не две, а все… Так приятно было. Прав оказался Леонид Борисович. Как всегда, прав.

А у девчонок на лицах было мечтательное выражение, в особенности когда мне подпевал Андрюша… Эх, дурочки, знали бы вы, кто сейчас проходит мимо вас… Правда, они, наверное, предпочли бы увидеть кого-то из наших мальчиков. Они же не знают, что к Андрюше еще Агнесса Геннадьевна прилагается.

Я проследовала к камере хранения, не обращая ни на кого внимания (хотя очень хотелось обернуться), набрала код (и как я только все запомнила? Но вообще-то память у меня великолепная – столько текстов приходится заучивать, причем очень быстро), открыла ячейку, удивилась, увидев внутри небольшую спортивную сумку с длинным ремнем, вынула ее, не заглядывая внутрь, опустила в прихваченную с собой. Честно говоря, я ожидала увидеть какой-то сверток. Хотя откуда я могла знать, во что упакуют деньги? И упакуют ли вообще.

Как только я отвернулась от ячейки, ко мне подскочил чумазый парнишка лет двенадцати на вид, с огромными синими глазищами и заканючил:

– Тетенька, дай десять рублей. Есть очень хочется. Дай, пожалуйста!

Я была сегодня очень добрая, поэтому сунула руку в карман куртки, нашла там две пятирублевые монеты и протянула парнишке, заметив, что до «тетеньки» я еще не доросла и предпочла бы какое-то другое обращение. Мальчишка ухмыльнулся и спросил:

– А еще денег дашь?

– А с чего бы это мне давать тебе деньги? – глянула я на него сверху вниз.

– Тогда скажу кое-что.

Заинтригованная (хотя, наверное, мне следовало убираться отсюда, пока по башке не дали), я запустила руку уже во внутренний карман и протянула парнишке десятку одной купюрой, затем вопросительно посмотрела на него.

– Пошли за мной, – шепотом сказал он. – Выведу.

Я удивилась.

– Ты что, не знаешь, что ли? За тобой следят. Только не оборачивайся и не смотри по сторонам. Быстро!

Почему-то я мальчишке поверила. Хотя, возможно, и не стоило, но он мне чем-то напомнил моего Вадика – такой же курносый, такой же светлый чуб. Просто Вадик через пару-тройку годочков. Ребенок-то у меня крупный.

И мы рванули.

Мальчишка знал вокзал и его окрестности как свои пять пальцев. Никогда бы не подумала, что тут столько закутков.

– А ты уверен, что за мной следят? – резко спросила я, когда мы перелезали через очередное препятствие. Мне их количество уже казалось перебором. Не к старшим ли сообщникам меня ведет пацан? Приглядел одинокую дуру, приперевшуюся на вокзал на ночь глядя. Или его специально подослали те, кто оставил деньги?

– Дура ты! Хочешь проверить? Ну, смотри.

И он изменил направление таким образом, что мы, проскочив в какую-то неприметную дверь, завернули за угол темного коридора и оказались в захламленной комнатенке, вход в которую находился в закутке. Догадаться о нем, не зная, что искать, пожалуй, было невозможно. Мы перескочили через какие-то тюки и придвинулись к грязному, сто лет не мытому окну. Свет внутрь попадал с улицы, от недалеко расположенного фонаря.

Мальчишка поманил меня пальцем. Я присоединилась к нему и выглянула в окно, к нему, правда, не приближаясь вплотную. Как раз под фонарем стояло двое парней вполне определенной наружности, в кожаных куртках-косухах и свободных черных штанах. Униформа известной категории лиц. Парни о чем-то переговаривались и жестикулировали.

– Вот эти, – прошептал пацан. – Они у камер хранения уже часа два тусуются. И смотрели только в один отсек. А когда ты пришла, так и застыли на месте. Как волки перед прыжком на добычу.

– А ты про волков откуда знаешь? – спросила я, не найдя ничего лучше.

– Так я деревенский, – пояснил мальчишка. – Но у нас жрать нечего. Мамка пьет, папка сидит. Меня домой несколько раз отправляли. А я опять сюда возвращаюсь. Чего мне дома-то делать?

Я заинтересовалась: зачем он сюда возвращается? Оказалось, что на вокзале у мальчишки есть несколько способов заработать деньги, здесь имеются теплые места, где можно выспаться, нет пьяной мамки и ее сожителей, гоняющихся за ним с ремнем – или вообще за чертями, которые почему-то их преследуют.

Мальчишку звали Колей, и было ему десять годков. Но Коля, мало того что выглядел старше своих лет, прошел уже такую школу жизни, что мне и в мои двадцать семь не снилась.

– А мне почему решил помочь? – спросила я.

Коля замолчал на мгновение, затем в отсветах фонаря с улицы, под которым так и стояли двое молодых людей, я заметила блеснувшие в уголках его глаз слезы, но он быстро с собой справился и заявил:

– Ты на сеструху мою похожа. Ее вот такие, – кивок в сторону улицы, – изнасиловали, и она повесилась. Я тебя как увидел… Ну все, думаю, Катька. Даже глаза закрыл. Потом открыл и вижу, как эти двое на тебя жадно уставились. Я к тебе и пошел, ну вроде как денег попросить. И ты добрая. Сразу дала. И сколько просил. Многие просто притворяются, что меня не замечают. Тсс! – Коля вдруг прижал палец к губам.

Парни направлялись к тому строению, в котором мы засели.

Коля схватил меня цепкими пальцами худой ручонки и рванул в угол комнаты, где стояло больше всего тюков.

– Помоги! – прошептал он.

Мы в четыре руки отодвинули пару огромных тюков (и что в них только хранится?), образовалось нечто типа норы. Коля меня подтолкнул, чтобы лезла первой, я полезла, он последовал за мной, затем снова потянул на себя ближайший к нам тюк, пытаясь закрыть дыру. Я ему помогла, хотя изнутри делать это было совсем неудобно. Но мы как-то справились. Потом затаились.

И услышали шаги…

Кто-то вошел в строение и направился по коридору, не завернув за наш угол. Затем послышался грохот – парень явно на что-то натолкнулся. За грохотом последовал трехэтажный мат. Второй парень помогал первому подняться. Шаги проследовали дальше по коридору и вскоре стали неслышны.

– Ну, убедилась? – прошептал Коля.

Мне все равно не верилось, что эти двое следили именно за мной. Хотя… Они явно ждали того, кто возьмет деньги из ячейки, – и этим человеком оказалась я. А потом я еще бросилась в бега, что подтвердило их подозрения. Или подтвердило… Ах, не все ли равно, что там подтвердилось? C большим количеством баксов ничего хорошее обычно не связано, не так ли?

– Они сюда вернутся? – прошептала я.