Черный ветер - Клайв Касслер

Внимательно присмотревшись, скептичный итальянец вынужден был признать догадку друга верной. Опоясывающая риф по периметру дюна частично просочилась в расщелину и обволокла аккуратным песчаным коконом корму угодившего туда судна. Проходящее сквозь подводное ущелье течение противодействовало вторжению песка и остановило его на условном рубеже, пересекающем палубу по близкой к идеальной прямой. Отсюда и обман зрения.

Не обращая больше внимания на судно, Питт нырнул вниз, миновал «демаркационную линию», проплыл несколько десятков футов и завис над крутым наружным склоном дюны.

— Давай сюда, Ал, — призывно помахал он рукой, — Разве ты не хочешь взглянуть, как красиво торчит твой винт из рифовой задницы?

Потревоженные создаваемыми ластами колебаниями водной среды, верхние слои песка пришли в движение и поползли вниз, окончательно высвобождая из толщи массивные медные лопасти гребного винта. Джордино присоединился к напарнику, пощупал находку, удовлетворенно хмыкнул и полез наверх, расшвыривая песок во все стороны, как снегоуборочная машина. Судя по положению частично обнажившейся кормы, затонувшее судно засело в расщелине с солидным креном на левый борт. Впрочем, это стало очевидным еще при осмотре носовой части. Питт подплыл поближе, с нескрываемым интересом наблюдая, как трудится в поте лица итальянец, пытаясь докопаться до выбитого на корме названия.

— Чего-то там «мару», а остальное никак не могу прочесть, — пожаловался он, ожесточенно вгрызаясь в центр очередного оползня, вновь сведшего на нет плоды титанических усилий.

— Остынь, приятель, — ласково посоветовал Питт, выдержав достаточную, по его мнению, паузу. — И так ясно, что посудина японская и застряла здесь очень давно. Смотри, какой слой ржавчины! Я, конечно, высоко ценю твой трудовой энтузиазм и готовность выложиться на полную катушку ради дела, но сейчас ты надрываешься понапрасну.

Источник утечки токсина наверняка находится в одном из носовых трюмов. Оттуда и начнем поиск.

Вняв голосу разума и нисколько не обидевшись, Джордино послушно прекратил разыгрывать из себя крота-переростка и последовал за Питом. Они обогнули высокую черную трубу, накренившуюся под углом почти в сорок пять градусов и упирающуюся верхним концом в противоположную стену расщелины. Окинув беглым взглядом карликовый капитанский мостик и длинную просторную палубу, Питт классифицировал злосчастную посудину как самый заурядный грузовой транспорт. Длина его, навскидку, едва ли превышала две сотни футов. Деревянное покрытие верхней палубы отсутствовало, бесследно растворившись в кишащих микроорганизмами теплых водах Бохольского моря.

— Антикварные железяки, — уважительно заметил Джордино, покосившись на пару насквозь проржавевших подъемных кранов, раскинувших в разные стороны корявые руки-стрелы.

— Двадцатые годы, самое позднее, — согласился Питт, проплывая над медным, судя по отсутствию коррозии, поручнем фальшборта и следуя дальше вдоль палубы в сторону полубака. Люки обоих носовых трюмов оказались на месте, хотя, учитывая значительную величину крена, он ожидал увидеть их сорванными. Разделившись, пловцы внимательно осмотрели пазы и крепления каждого.

— Задраены наглухо, как сувенирный бочонок пива, — мрачно констатировал итальянец.

— Значит, будем искать пробоину, — отозвался Питт.

Он скользнул поперек палубы к кромке возвышающегося над головой правого борта, откуда открывался отличный обзор корпуса от киля до фальшборта. Коралловые стены уходили ввысь под практически вертикальным углом. Повинуясь внезапному импульсу, Питт продолжил движение по дуге вдоль обшивки до килевой линии и далее налево. Проплыв в этом направлении всего несколько ярдов, он резко притормозил, пораженный увиденным. Скрытая до поры в тени нависающего рифа, взору его открылась длинная рваная пробоина. Около ярда шириной, она протянулась футов на двадцать вплоть до самого форштевня. Восторженный свист в наушниках заставил его вздрогнуть от неожиданности. Джордино завис над ним, обозревая распоротое днище критическим взглядом.

— Эк его угораздило! — подивился он. — Точь-в-точь как «Титаник». Только тот на айсберг напоролся, а этот бедолага-мару — на коралловый риф.

— У меня такое ощущение, что японцы намеревались выброситься на берег, — задумчиво произнес Дирк, — Им просто не повезло нарваться на риф в полумиле от острова.

— Спасались от тайфуна? — предположил Ал.

— Или спасались бегством от рейдеров союзников. От Бохоля рукой подать до Лейте, близ которого, если не забыл, японский флот в тысяча девятьсот сорок четвертом потерпел сокрушительное поражение.

Филиппины были самым лакомым кусочком недвижимости в тихоокеанской зоне боевых действий, за обладание которым с самого начала войны развернулась ожесточенная борьба, длившаяся несколько лет с переменным успехом. Более шестидесяти тысяч американцев отдали свои жизни, сначала обороняя, а затем отвоевывая у японцев острова архипелага. Мало кто вспоминает в наши дни эту печальную статистику, хотя США тогда понесли больше потерь, чем за всю войну во Вьетнаме. Окрыленные успешной атакой на Пирл-Харбор, японцы незамедлительно высадились близ Манилы и в кратчайшие сроки вышибли американские и филиппинские войска с Лусона, Коррехидора и Батаана. После эвакуации, больше похожей на паническое бегство, группировки под командованием генерала Макартура началась оккупация, растянувшаяся на три долгих года. Лишь в октябре сорок четвертого успехи союзников в тихоокеанском регионе позволили американцам высадить десант и захватить важный в стратегическом отношении остров Лейте, находящийся в какой-то сотне миль от Панглао.

Провинция Лейте и примыкающий к ней залив с одноименным названием стали ареной одного из самых кровопролитных и ожесточенных сражений Второй мировой войны, разыгравшегося на земле, на воде и в воздухе. Не прошло и нескольких дней после высадки Макартура на Лейте, как туда подоспел императорский флот. Японские корабли ловким маневром рассекли американские военно-морские силы поддержки и принялись колошматить их по отдельности. В той битве Седьмой флот был на волоске от полного уничтожения, однако поражение в конечном итоге потерпели все же японцы, потерявшие четыре авианосца и три линкора, включая «Мусаси», один из крупнейших в мире броненосцев. Оправиться от таких колоссальных потерь они уже не смогли и лишились даже того сомнительного паритета, который как-то умудрялись поддерживать. Не прошло и года, как японская военная машина оказалась окончательно сломлена.

Фарватеры традиционных морских путей в окрестностях южных островов архипелага — Бохоля, Лейте, Самара, Минданао и других, — после этого сражения устилали затонувшие грузовые, транспортные и военные корабли обеих сторон. Питт нисколько не удивился бы, узнав, что обнаруженное ими судно имеет отношение к событиям той эпохи. Рваная прореха вдоль киля служила достаточной отправной точкой, чтобы мысленно воссоздать картину случившегося более шестидесяти лет назад.

Питт словно воочию увидел перед глазами пыхтящий из последних сил грузовоз под японским флагом, за кормой которого уже маячит стремительно нагоняющий его морской охотник под звездно-полосатым. Капитан мечется по мостику, заламывая руки, и решается на рискованный шаг: выброситься на берег близлежащего острова в отчаянной попытке спасти хотя бы груз и команду. Отдает приказ рулевому, судно разворачивается и… на полном ходу налетает на подводный риф. В зияющую пробоину хлещет вода, в считаные мгновения заполняющая носовые трюмы. Грузовоз клюет носом, ныряет в расщелину, идет ко дну, отбрасываемый, как мячик для пинг-понга, от стенки к стенке, и, наконец, застревает в сужении с огромным креном на левый борт. Капитан так и не сумел спасти ни судно, ни команду, ни груз, мирно пролежавший в затопленном трюме долгие десятилетия, прежде чем заявить о себе самым неожиданным образом.

— Сдается мне, что нам с тобой все-таки выпал джек-пот, — натянуто произнес Джордино.

Питт повернул голову. Затянутая в перчатку рука итальянца указывала не на пробоину, а на примыкающий к ней участок кораллового рифа. Куда-то подевались ярко-красные, изумрудные, розовые и ультрамариновые переливы, ласкающие взор и поражающие воображение, сменившись однотонным грязно-белым окрасом, покрывающим стену гигантским развернутым веером. Питт машинально отметил, что поблизости не видать ни одной рыбешки, живой или мертвой.

— Ни хрена себе отбеливатель! — только и смог он выговорить, глядя на мириады крошечных коралловых полипов, безжалостно умерщвленных скрытым в трюме мышьяком-убийцей.

Включив ручной фонарик, привязанный к компенсатору плавучести, Питт осторожно заплыл в пробоину, стараясь не зацепиться за зазубренные края. Тонкий луч, направляемый в разные стороны, скользил по переборкам, выхватывая из темноты отдельные детали. Нижний носовой отсек оказался пустым, если не считать груды ржавых якорных цепей в углу.