Величайшее морское сражение Первой Мировой. Ютландский бой - Александр Больных

Пока «Бэджер» подбирал спасшихся, к месту катастрофы приблизился «Айрон Дьюк». Джеллико запросил прожектором: «Это обломки наших кораблей?» «Бэджеру» пришлось подтвердить: «Да. Это «Инвинзибл».

При этом немцы никак не могут поделить честь уничтожения «Инвинзибла». Старший артиллерист «Дерфлингера» фон Хазе приписывает это себе:

«Несколько тяжелых снарядов с ужасающей силой ударили по нашему кораблю и взорвались со страшным грохотом. Корабль трясся буквально по всем швам. Капитану часто приходилось выводить корабль из строя, чтобы уйти от шквального огня. Стрелять в таких условиях было нелегко. Так продолжалось до 16.29. В этот момент пелена тумана перед нами поднялась, словно занавес в театре. На свободной части горизонта ясно и четко обрисовался мощный линкор с двумя трубами между мачтами и третьей, близко с треногой фок-мачте. <Это был «Инвинзибл».> Он шел почти параллельным курсом на высокой скорости. Его орудия были наведены на нас, и сразу очередной залп с грохотом накрыл нас… В 18.31 «Дерфлингер» дал последний залп по этому кораблю, а затем мы в третий раз увидели ужасающую картину, как было при гибели «Куин Мэри» и «Дифенса». Как и на этих кораблях, произошла серия сильнейших взрывов, мачты рухнули, в воздух полетели обломки. К небу поднялась гигантская колонна черного дыма. Из разламывающегося корабля во всех направлениях полетела угольная пыль. Пламя охватило корабль, последовали новые взрывы, и непроглядная пелена скрыла противника от нас. Я крикнул в телефон: «Наш противник взорвался!» Перекрывая грохот боя, по всему кораблю зазвучали радостные крики, которые доносились в носовой пост управления по всем артиллерийским телефонам и перекатывались от орудия к орудию. Я вознес короткую, но жаркую молитву Всевышнему, благодаря его».

Зато германская официальная история устами Отто Грооса утверждает, что это сделал «Лютцов»:

«Только после третьего залпа орудия «Лютцова», которыми управлял капитан-лейтенант Густав Боде с кормового поста управления, нащупали дистанцию… С «Инвинзиблом» случилась та же жуткая катастрофа, которая уже унесла «Индефетигебл», «Куин Мэри» и «Дифенс». В 18.33 третий залп «Лютцова» попал в британский линейный крейсер между средними башнями, пробил броню и взорвался внутри корабля, подбросив крышу башни в воздух и воспламенив заряды. Пламя поднялось над кораблем, и чудовищный взрыв ужаснул экипажи германских и британских линейных крейсеров».

Однако отважный адмирал, капитан 1 ранга Э.Л. Кей и более 1000 человек погибли не напрасно. Линейные крейсера Хиппера оказались в гораздо более скверном положении, чем уцелевшие британские линейные крейсера. «Лютцов» «получил многочисленные попадания, башня B и радиостанция вышли из строя, было затоплено торпедное отделение, пост управления артогнем и пост связи залила вода. Корабль мог следовать только малой скоростью. Я <Хиппер> был вынужден перейти на миноносец G-39 после того, как корабли повернули на SW и укрылись в тумане. Адмирал приказал капитану 1 ранга Хардеру самостоятельно возвращаться в гавань, не имея ни малейшей уверенности, что это ему удастся. Есть основания полагать, что именно несколько снарядов «Инвинзибла» разворотили носовую часть «Лютцова» и в конечном итоге стали причиной его гибели. Капитан 1 ранга Хартог возглавил на «Дерфлингере» оставшиеся германские линейные крейсера, хотя его собственный корабль получил более 20 попаданий тяжелыми снарядами, потерял 180 человек убитыми и ранеными и принимал воду через большую пробоину в носу, а его радиостанция тоже была уничтожена. Хиппер попытался перейти за «Зейдлиц» – только для того, чтобы обнаружить, что корабль капитана 1 ранга фон Эгиди тоже поврежден слишком тяжело. Он погрузился носом до средней палубы. Так как экипаж капитана 1 ранга Ценкера не мог отремонтировать башни «Фон дер Танна», «Мольтке» оставался единственным кораблем, пригодным для адмирала. Но прошло много времени, прежде чем Хиппер сумел перебраться на него.

Немецкие линейные крейсера «Фон дер Танн» и «Мольтке»

В этот период лишь в «Колоссус» попали 2 снаряда с кораблей 1-й Разведывательной группы.

Гибелью «Инвинзибла» завершалась первая фаза столкновения главных сил двух противоборствующих флотов. Снова англичане понесли тяжелые потери, но теперь они занимали исключительно выгодное тактическое положение, о котором можно было только мечтать. Немцы приписывают это слишком горячему желанию германских адмиралов сразиться с противником после столь долгого и бесплодного ожидания. Настал, дескать, заветный Der Tag! И теперь, установив контакт с неприятелем, Шеер был полон желания любой ценой удержать его, иначе он не преследовал бы линейные крейсера Битти столь упорно. Иначе, мол, он следовал бы на север в походном порядке и снизив скорость, тогда германский авангард не оказался бы внутри дуги британских линкоров, не имея никакой поддержки.

Вообще, судя по всему, штаб Шеера занимался гаданием на кофейной гуще: как долго им еще придется гнаться за британскими линейными крейсерами? И не попадает ли в результате германский линейный флот под ночные атаки британских эсминцев? Сам Шеер старается умолчать об этом, что вполне понятно, ведь занимался он делом, заведомо обреченным на провал. Гнаться за кем-то, имея в виде кандалов на ногах броненосцы адмирала Мауве, вообще занятие неблагодарное. К тому же большинство схем изображает маневрирование германского флота в идеализированном виде, как единого целого, но практически весь бой 2-я эскадра линкоров следовала самостоятельно, ее отрыв от главных сил Шеера временами доходил до нескольких миль.

В общем, к 18.30 Шеер так и не решил, что ему следует делать. К этому моменту 1-я эскадра линкоров вместе с флагманским «Фридрихом дер Гроссе» вела огонь по «Уорспайту», 3-я эскадра линкоров добивала «Дифенс» и «Уорриор», а линейные крейсера спасались, кто как может. Именно в этот момент Шеер получил радиограмму от командира 5-й флотилии миноносцев. Они выудили из воды нескольких человек экипажа «Номада», и только сейчас Шеер узнал, что столкнулся с главными силами Гранд Флита. Через пару минут он получил видимое доказательство этих сведений – весь северный горизонт опоясался непрерывной линией вспышек, для германского командующего это стало настоящим шоком.

Еще больше ухудшало его положение то, что германский флот слишком растянулся, как я уже упоминал. 22 германских линкора вытянулись в колонну длиной около 9 миль, тогда как 24 линкора Гранд Флита расположились по дуге длиной менее 6 миль. Вдобавок ветер переменился, и сейчас пороховые газы и дым плыли в направлении британских кораблей, совершенно скрывая их из вида, тогда как немецкие корабли на фоне заката выделялись довольно отчетливо. Шеер не мог прорываться на запад к Скагерраку – этот путь был прегражден англичанами. Отход на юг тоже представлялся не слишком привлекательным, так как Гранд Флит, держась восточнее, мог расстреливать немцев почти безнаказанно.

Оставалось одно – как-то ухитриться повернуть флот на обратный курс. Поворот последовательно привел бы к полной катастрофе, поворот «все вдруг» был невозможен, так как германская линия была изогнута по дуге. Дело в том, что положение немецкого флота ухудшалось буквально с каждой минутой. Линейные крейсера Хиппера уже начали беспорядочный отход на юг, теперь не выдержали огня англичан и линкоры Бенке. «Кёниг» повернул следом за Хиппером, остальные корабли V дивизии, беспорядочно отстреливаясь, последовали за флагманом на юго-восток. А вот VI дивизия по-прежнему шла на восток. 2-я эскадра линкоров направлялась на северо-восток. К счастью, немцы практиковали альтернативный маневр – Gefechtskertwendung, – при котором первым поворачивал концевой корабль, а остальные клали руль, как только видели, что задний мателот начал поворачивать. (Интересно отметить, что Джеллико высказывался категорически против поворота «все вдруг», он предпочитал поворот подивизионно. В этом случае одновременно поворачивали командиры дивизий, а их корабли поворачивали последовательно, хотя это приводило к временному прекращению огня.) Поняв, что Джеллико поставил его в тактически невыгодное положение, Шеер приказал в 18.33 выполнить «боевой разворот» вправо под прикрытием дымзавесы эсминцев и выстроить кильватерную колонну на обратном курсе. Самое странное, что он отнюдь не считал свое положение критическим. Во всяком случае, в одном из писем после войны он утверждал:

«По ходу боя командир не может получить по-настоящему четкую картину, особенно на большом расстоянии. Он действует и воспринимает все на основе своих впечатлений. Когда смотришь на карты, сделанные позднее, может показаться, что мы считали наше положение критическим. В действительности так не было. Мы находились под впечатлением потрясающей эффективности нашей стрельбы».