Девочка с перчиками - Екатерина Вильмонт

— О чем задумалась, Янушка? — Миша погладил ее по руке.

— Да нет, так… ни о чем! — улыбнулась в ответ Яна. Обласкала взглядом.

Тимофей вовсе не смотрел на нее, он увлеченно обсуждал с Нелли Яковлевной какой-то фильм, которого ни Яна, ни Миша не видели.

— Дорогие мои, самые родные люди! — вдруг заговорил изрядно уже подвыпивший Миша. — Я должен вам что-то сказать, посоветоваться с вами. Вот как скажете, так и будет!

Все удивленно воззрились на него.

Он сейчас объявит, что женится на Яне, — мелькнуло в голове у Тимофея.

У Яны тоже сперва возникла такая мысль, но когда он сказал, что хочет посоветоваться, она в этом усомнилась.

Нелли Яковлевна просто испугалась. От Миши можно ждать чего угодно.

Он выдержал эффектную паузу.

— Ну говори уже, не томи! — сердито потребовала Нелли Яковлевна.

— Дорогие мои, мне предложили одну штуку… В принципе я всегда об этом мечтал, но как-то все не складывалось, а тут вдруг… Тимка, ты помнишь, о чем я мечтал лет в тринадцать-четырнадцать?

— Помнится, ты мечтал трахнуть Люську Забегаеву!

— Ошибаешься, это было позже, а до того? — рассмеялся Миша.

— А до того? А, кажется, о кругосветном путешествии.

— Вот! Он все обо мне знает! А я о нем!

— Миша, — побледнела Нелли Яковлевна, — ты что, собрался в кругосветное путешествие?

— Вот, собрался, но… Яночка, ты меня отпустишь? Если скажешь нет, я останусь! Ты для меня важнее…

— Это сейчас тебе так кажется, а если я тебя не отпущу, ты через месяц меня возненавидишь! — грустно улыбнулась Яна, у нее защемило сердце.

— Яна уже успела тебя изучить! — покачала головой Нелли Яковлевна. — Меня это ужасно пугает, но я же тебя знаю. Как будто можно тебя куда-то не пустить…

— Знаете, я очень-очень счастлив! И я буду так рваться в Москву, к вам! Тимка, ты приглядишь за моими женщинами, моими любимыми… Янка, а давай до моего отъезда поженимся, чтобы ты была как настоящая жена моряка…

— Настоящая жена моряка? Нет, Миша, как известно, жены моряков не самые верные жены, — улыбнулась Яна. — И куда нам спешить? А то найдешь в какой-нибудь Коста-Рике жгучую красотку и подумаешь — зачем я связался с этой бледной молью?

— Это ты бледная моль? — возмутился Миша.

— Ну, по сравнению с латиноамериканскими красотками, конечно! Поэтому я лучше буду тебя ждать как подруга моряка… А то не успею выйти замуж, как останусь соломенной вдовой, куда это годится? Я не хочу!

Тимофей сидел ни жив, ни мертв. Мишка уедет, она останется… И он еще просил меня за ней приглядывать…

— И надолго ты из Москвы линяешь?

— Да, наверное, месяцев на восемь, а впрочем, как пойдет… Вылечу в Панаму, оттуда пойдем сперва на Галапагосы, потом на остров Пасхи…

— А на чем вы пойдете? — сурово спросила Нелли Яковлевна.

— На отличной комфортабельной яхте, с настоящим опытным капитаном…

— А какая-нибудь связь с тобой будет?

— Разумеется! Электронная почта… И вообще. А кстати, вы можете прилететь в какую-нибудь точку, повидаемся! Ну, скажем в Австралию!

У него так блестели глаза, он был захвачен своей авантюрной идеей!

А Яна не знала, огорчаться или радоваться. С одной стороны было ощущение некоторой обиды — как же так, значит, моя любовь для него не главное, а с другой она испытывала облегчение от того, что не надо вот сейчас срочно принимать важное решение. Надо только держаться подальше от Тимофея… Но это несложно.

— Миша, а как же вторая книга? — вспомнила Нелли Яковлевна.

— О! Буду там писать при первой же возможности! Вообразите только, сколько воздуха и моря будет в новой книге!

— А тебя не укачивает? — спросил Тимофей.

— Нет, у меня, слава богу, вестибулярный аппарат как у космонавта!

— А я не могу, меня на море жутко укачивает, — смущенно признался Тимофей. — Да, Мишаня, ну и удивил ты меня… Да и всех нас удивил до чрезвычайности! — Он хотел спросить, нет ли опасности встретиться с сомалийскими пиратами, но вовремя одумался — к чему пугать и без того ошарашенных дам? И потому спросил: — А ты с кем-нибудь из команды знаком?

— Да, с двумя англичанами, прелестная пожилая пара. А вообще я давно уже состою в одном таком клубе, мы списываемся по Интернету… Эта экспедиция планировалась уже два года назад, потом по ряду причин отложилась на неопределенное время, а тут со мной связались…

И он принялся рассказывать об этих англичанах, с которыми он, оказывается, уже ходил в плавание к берегам Аляски.

— Миша, почему мы об этом ничего не знаем?

— Ну, зачем волновать любимую мамочку? Да и вообще, когда живешь в разных странах…

Вы вообще далеко не все обо мне знаете… Вот, к примеру, Яна спросила меня, почему я бросил живопись? Я наболтал какой-то чепухи, а на самом деле… Я сейчас вам признаюсь…

Все с удивлением на него уставились.

— Мама и Тимка знают, что я одно время подался в Заполярье, меня безумно волновали полярные сияния, безумно хотелось их писать… У меня был такой цикл — Полярные сияния! Я встретил там одну женщину… Нет, ничего такого, она мне в матери годилась, но это была фантастическая женщина, уникальный специалист по этим самым сияниям. Она предсказывала, вернее, прогнозировала с поразительной точностью эти сияния и магнитные бури. Ученый с мировым именем и вообще мировая тетка! Мы с ней подружились, она рассказывала столько интересного… Я иногда помогал ей чем мог, сопровождал ее с ружьем, когда в округе появился белый медведь… И однажды она взяла меня на метеостанцию недалеко от полюса и там мы увидели такую картину… Это полярное сияние было темно-красным, ну, цвета запекшейся крови, что ли… Невероятно! И вдруг чувствую, меня подташнивает… И она говорит, Миша, что-то меня тошнит. Вот по сей день и не знаю, отчего тошнило. Но я не к тому… Я загорелся написать это сияние… И не смог… Тот цикл у меня был неплохой, все мурманские говорили, что у меня получается, а с красным — ничего не вышло. И моя ученая старшая подруга сказала: «Миша, ну его в задницу, это красное сияние. А то, неровен час, с ума спятишь…» Понимаете, там был такой цвет… Я никак не мог его передать… долго мучился, а потом и вовсе решил забросить живопись. Какой я художник, если цвет передать не могу… Я это ощущал, как свое поражение, потому и не рассказывал.

— А как писатель, словами, можешь этот цвет описать? — спросил Тимофей.

— Ну, пока нет… Но и пробовать не буду, а то оно опять меня из колеи выбьет!

— Но ведь в точности передавать цвет дело не писателя, а художника… — подала голос Яна.

— Янка, я люблю тебя! — воскликнул Миша.