Снежная Академия (СИ) - Верх Лика

"рычаг" зажигания узоров"

Из личных заметок Мороза

Ох, метель… Голова взорвалась приступом боли.

Когда я успела так… поломаться?

А… неудачное возвращение от оленей… Нехорошая тенденция — после оленей обязательно что-нибудь происходит. В прошлый раз подслушала разговор, теперь приложили физически.

Кому же я жить-то мешаю, не понимаю.

— Очнулась? — в хрипловатом голосе узнавалась Авдотья Петровна. — Давай-давай, миленькая, приходи в себя.

С первого раза глаза открыть не удалось. Хотела узнать где я, и не смогла произнести ни звука. Невнятное мычание не считается.

— Ну-ну, много хочешь! Тебе теперича двигаться противопоказано. Часика два полежать придется. А там, глядишь, отвары лечебные подействуют и поскачешь к себе.

Нежность и забота в ее голосе успокаивали.

Не умерла же, чего расстраиваться, правильно? Вот если б умерла, было бы обидно.

— Как тебя угораздило-то, а? — удивлялась тетя Авдотья. — У всех тишь да гладь, а ты где-то приключения находить умудряесся. Варька-Варька, — вздохнула она, — себя не жалеешь, хоть Мороза бы пожалела. Он, чтоб ты знала, от тебя отходить не хотел, да. Я отправила. Чуть не веником выгоняла. А то ж пять часов просидел! Все за тобой присматривал. Ой, ой гляньте, краской залила-ася. Ишь, ишь покраснела-то вся! А то-то! Мороз тебе не мальчик, найдет этих гадов и головешки открутит. Ибо неча! Неча на девочку нашу покушаться!

Авдотья Петровна говорила не переставая. Мне же хотелось провалиться сквозь пол, под землю, желательно в самые недра. И не вылезать. Вдобавок спина припомнила жесткие объятия с природой и безжалостно заныла, так что лежать стало невыносимо.

Быстрей бы меня на ноги поставили… О боли забыть и от тети Авдотьи сбежать. Неровен час она сюда священника притащит для венчания.

Мутная пелена перед глазами не радовала. Размытая фигура Авдотьи Петровны, светлое пространство… Ясности больше не стало.

Сухость во рту катастрофическая. Выжженная пустыня на языке скорейшему восстановлению точно не поспособствует.

— Пить, — шепот показался чужим.

У потерявшего с перепоя голос и то поприятней получится.

— А, воды, воды… Я ведь и забыла, дура старая. Осторожно, — губ коснулся прохладный край кружки, — не спеши. Если б не лесной Дух, страшно представить… не хочу даже представлять!

Счастье в мелочах. Например, в стакане воды. И не просто подать, а подержать, напоить…

— Спасибо, — едва различимый шепот.

Собственно, куда голос пропал? Я вроде головой ударилась, спиной. Кто звук выключил? Авдотья Петровна будто услышала мой вопрос.

— Ничего-ничего, скоро заговоришь. Дух тебя в сон погрузил. Магия древняя, истинная, последствия свои имеет. Ничего-ничего, тебе повезло. Могла и оглохнуть, например.

И впрямь повезло. До сих пор не осознаю масштабы везения.

Размытая картинка надоела. Прикрыла глаза, погружаясь в темноту сознания. Тетя Авдотья расценила это как знак.

— Поспи, поспи. Во сне организм быстрее восстанавливается, — мне заботливо подоткнули одеяло. — Спи, Варюша. Спи.

Спать наоборот не хотелось. Мысли вращались вокруг аллеи. Там ведь никого не было. Кому понадобилось в елках прятаться? И зачем? Караулили меня? Откуда узнали, что я пошла к оленям?

Самое главное, за что? Никого не трогала и тут — прилетело нежданно-негаданно. Сразу и не понять чем.

Мелодичный, с оттенком брезгливости голос всплыл в памяти.

"И что он в тебе нашел?", — кто? Из-за кого на меня напали? Не из-за Мороза ли часом?

Лис предупреждал, что чокнутые студентки не гнушаются грязными методами в борьбе за место "под Морозом". Грубо, да. Однако факт.

Я и сама не против. Окучивайте Мороза, пусть он отвлечется от меня.

Умом не блещут, тоже факт. Логично ведь, что нападение на меня провоцирует в нем желание защитить. Как студентку в первую очередь.

Глупые курицы. Стратегия на нулевом уровне.

Привороты еще делают… и где результат? Я требую результат. Почему он не воспылал любовью к Селене? И почему на нее не нападают? Или это она напала на меня?

Все, устала думать. Пусть Мороз сам варится в интригах и расследованиях. Я искалеченная жертва. Мне необходим покой.

Глухой звук шагов, щелчок дверной ручки и приглушенный голос:

— В себя пришла. Спит, — доложила Авдотья Петровна.

Даже и не знаю — кому. Вариантов, конечно же, никаких.

— Принесите чай, пожалуйста. Один с лимоном и мятой, — тихо попросил Мороз.

Снова щелчок. Тетя Авдотья ушла.

— Открывайте глаза, вы не спите.

Скрип ножек стула по полу и ощущение тяжелого взгляда не оставили шанса притворятся дальше.

Вместо размытого пятна я даже смогла разглядеть ректора. Правда без деталей… в моих глазах он без лица, но все же лучше, чем было.

— Я предполагал, что вы попытаетесь избежать свидания. Как себя чувствуете?

— Как овощ.

— Спелый и вкусный или незрелый?

— Не смешно, Мороз Морозович.

Он со мной не согласился и тихо засмеялся.

— Разве можно смеяться над ранеными? — попыталась воззвать к его совести.

— Не смешно, Варвара, стремиться на тот свет. Ну, скажите, зачем вы ходили к оленям после захода солнца? До утра подождать было нельзя?

Без упреков произнес, спокойно, рассудительно, только чувствую себя нашкодившим ребенком.

— Это был вопрос чрезвычайной важности, — пробормотала под нос.

— Получили ответ?

Олени ведь не рассказали ему? Они же не могли так со мной поступить. Ребята не самые благородные, но доносить Морозу…

— Не тот, на который рассчитывала, — осторожность в словах не услышал бы только глухой.

Казалось, ректор не придал значения.

Почему я опять беспомощна перед ним? Сначала проклятье, теперь... а что это вообще было? И долго будет продолжаться? Пока меня не убьют?

— Мороз Морозович, — голос предательски дрогнул, — кто на меня напал?

— Я выясняю, — спокойствие, с которым он говорил, должно было успокоить.

А я не успокоилась! Сколько ж можно издеваться надо мной?

— Знаете, та женщина, что напала на меня, сказала: "И что он в тебе нашел?", — унять дрожь в голосе не получилось. — Это ведь из-за вас, да?

Скатилась до шепота, боясь собственных слов.

Как невовремя я во всех деталях снова увидела его лицо... Бесстрастное, только глаза выдают напряжение и много-много разных эмоций.

Чувства давно стянулись в тугой узел, кажется еще немного и он не выдержит.

— Не исключаю такого варианта.

И он спокойно об этом говорит? Да если бы меня не считали его любовницей, никто и не подумал меня проклинать и убивать!

Я не просила к себе повышенного внимания, не бегала перед ним с плакатом "я вся ваша". Так почему все шишки мне?

И ведь высказать ничего не могу, в его власти отчислить меня без объяснений.

Что мне остается? Ждать, когда добьют?

Обида захлестнула с головой.

Получается я не виновата, но страдаю. Это несправедливо.

Не заметила, как слезы заскользили по щекам.

Отвернулась под взглядом проницательных голубых глаз. Последнее, что я хочу — показывать свою слабость. А он, как порядочный ректор, мог бы уйти и дать мне прийти в себя.

Матрас за спиной прогнулся. Вздрогнула от неожиданности и замерла, когда прохладные пальцы коснулись лба и отвели упавшую на нос прядь волос.

— Посмотрите на меня, Варвара, — попросил мягко, не настаивая и не принуждая.

— Тогда я буду слабой в ваших глазах, — говорила шепотом, чтобы скрыть подрагивающий голос.

Почему он не может просто уйти? Где ходит Авдотья Петровна с обещанным чаем? Почему никто до сих пор сюда не зашел с воплем "девушке нужен покой!"?

Больше всего на свете я боюсь, что мою слабость увидят. Поймут, что за уверенной в себе Варварой Липовой скрывается маленькая Варя, до сих пор не нашедшая в себе сил простить родителей, бабушку и недонаставника. И теперь малышка Варя хочет вдоволь наревется, чтобы снова надолго замолкнуть.