Её вина - Анна Джолос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Позднее, конечно, пришлось наступить на жабры своей гордости. С ним я помирилась, а вот Кристину до сих пор не могу видеть в нашем загородном доме, несмотря на то, что со дня их свадьбы прошло уже два года.
– Дочка, рад тебя видеть, – крепко обнимает меня отец.
– Ну пап, – недовольно морщусь я. – Раздавишь.
Он целует меня в лоб и нехотя отпускает.
– Худючая стала. Опять на диете? – неодобрительно качает головой он.
– Нет.
– Проходи. Кристиночка как раз ужин приготовила.
Его слащаво приторное «Кристиночка», как обычно, режет слух.
– Сама, что ли? – фыркаю удивлённо.
Всегда считала, что Кристина и кухня – дохлый номер.
– Арин…
Этот его взгляд выражает немую просьбу. Снимаю туфли и тяжело вздыхаю.
– Вы завели кота? – растерянно смотрю на мяукающее животное, появившееся из ниоткуда.
– У матери Кристины началась аллергия, вот и забрали временно к себе.
– Больше некуда было пристроить? – интересуюсь я недовольно. – У тебя же у самого аллергия!
– Я пью препараты.
– Ты же терпеть котов не можешь! – продолжаю нападать на него я.
– Потерплю, – пожимает он плечом.
Потерплю…
Как же меня раздражает эта не присущая ему гибкость. Да, Виктор Барских на работе и Виктор Барских дома – это два разных человека, но не до такой же степени! Порой я просто его не узнаю.
– Как дела на работе? – приобнимает меня за плечи, когда мы идём в зал.
– Нормально.
О проблемах в ресторане я решаю ему не говорить. Удалось ведь всё решить своими силами.
– Точно всё в порядке?
– Я же сказала, да, – повторяю натянуто.
Странно, что он спросил ещё раз. Неужели кто-то из персонала ему постукивает?
– Хорошо, если так. Ты же знаешь, что я всегда готов помочь тебе.
– Сама справлюсь, спасибо.
– Это похвально, – кивает он, и губы едва заметно дёргаются в улыбке.
Заходим в зал. Тамошняя обстановка начинает нервировать моментально.
– Привет, Арин, – чересчур мило здоровается со мной Кристина, изображая при этом бурную деятельность.
Фартук нацепила. Строит из себя хозяйку. Как же бесит…
– Здравствуйте, Арина Викторовна, – улыбается мне Соня.
– Добрый вечер, Сонечка.
А вот нашу повариху я очень даже рада видеть. Этой женщине надо памятник при жизни поставить. Она стойко терпела мои капризы на протяжении пятнадцати лет. Баловала меня кулинарными изысками и всегда была добра по отношению ко мне. И да, только она умеет готовить удивительно воздушную запеканку.Такой нигде не найти.
– Не устала? – отец обнимает Кристину и утыкается носом ей в шею. Та показушно зажмуривается от удовольствия.
– Отчего бы ей устать… – комментирую я громко, стреляя глазами в их сторону.
– Что ты, совсем нет, – качает головой она и проводит рукой по его волосам.
– Можно при мне не лобызаться? – не выдерживаю, когда дело доходит до поцелуя.
Вот прямо до рвотного рефлекса, клянусь.
Нехотя отлипают друг от друга.
– Всё готово, приглашаю к столу, – объявляет Кристина с тупой улыбкой на лице. – Сёмгу по-новому рецепту запекла. И Цезарь с креветками вроде удался.
– Ключевое слово вроде, – сажусь на своё излюбленное местечко.
– Арин, прекрати, – строго смотрит на меня отец.
Закатываю глаза.
Последующие полчаса проходят по традиции напряжённо. Кристина изо всех сил пытается выдержать мои колкие фразочки, но её улыбка неотвратимо гаснет всё больше.
Позвали – терпите.
Вяло ковыряю вилкой салат Цезарь и с трудом сдерживаю в себе очередной порыв съязвить. Потому что отец то и дело нахваливает кулинарные таланты его жёнушки.
– Ну всё, мне пора, – встаю из-за стола. – Мерси за гостеприимство. Сонечка…
– Я уже завернула вам с собой запеканку.
– Ты чудо! – смотрю на неё с благодарностью.
– Ариш, ты ведь только приехала, – расстроенно произносит отец, замечая, что еда в моей тарелке осталась практически нетронутой.
– Желудок заболел от ваших шедевров, хочу домой.
Кристина поджимает губы и вскакивает со стула. Успеваю заметить, что в её глазах стоят слёзы.
Манипуляторша. Вечно ноет…
– Ну-ка давай выйдем на веранду, – зло цедит отец.
Пожимаю плечом и направляюсь к выходу. Уже готовая к тому, что он начнёт нудить, пытаясь провести воспитательную работу.
Открываю сумку и достаю сигареты.
– Ты же бросила, – порицает отец, вставая рядом.
– Мне не пятнадцать, папа. Курить или нет – моё личное дело, – заявляю, щёлкая зажигалкой.
– Девушку эта пагубная привычка совсем не красит, – не может угомониться он.
– А не надо было дурной пример подавать, – отвечаю язвительно, демонстративно выдыхая дым.
– Это да, виноват… – признаёт он всё же. – Мне, кстати, нравится твой новый цвет волос. Почему вдруг решила сменить имидж?
– Захотелось перемен, – наигранно равнодушно жму плечом.
На самом деле свой порыв я списываю на внутреннюю агонию. В тот момент, когда я, разбитая и измученная, посмотрела на себя в зеркало, всё, чего я захотела – это стать другим человеком. Забыть ту ночь. Начать с чистого листа. Но не помогло…
Самообман. Можно делать с собой что угодно, меняясь снаружи, но это никогда не изменит того, что у тебя внутри.
– Тебе идёт, ты и в детстве была такая же тёмненькая. В мать…
Да, помню. Мы вообще с ней внешне очень похожи. Марго в пылу гнева не раз называла
