Колесо Войны - Василий Сахаров

  - Провести зачистку! Всех выживших остверов допросить! Раненых добить! Обнаруженные артефакты руками не хватать, а звать шаманов! Всю добычу стаскивать в одно место и паковать! Оружие к оружию! Одежда к одежде! Амуниция к амуниции! Лошадей не губить, как обычно, а приставить к ним коноводов, которые доведут их до горы Анхат, где они пойдут на мясо! Произвести подсчет раненых и убитых! Лосям и оленям дать отдых! Быстрее! Утром необходимо собраться и отправиться домой!

  Воины разбежались по лагерю. Приказы Ойкерена всегда выполнялись беспрекословно, ибо он вождь и его слово для любого соплеменника это закон, который может оспорить всего пять-шесть человек во всем роде. А сам Ойкерен, пройдясь по лагерю и проверив людей, расположился в палатке полковника Нии-Фонта, где стал принимать доклады сотников и своих порученцев. И к рассвету, когда он уже имел полную информацию по всем интересующим его вопросам о добыче и допросах пленников, вождь вышел на свежий воздух, и увидел, что лишь палатка вражеского командира осталась на месте, а все остальное исчезло. Мечи и доспехи, седла и сбруи, каждый кусок ткани или кожи, деньги и любой металл, продовольствие, кормовой овес и имущество имперских чародеев. Все это было собрано, упаковано и погружено на лошадей. А мертвые северяне, которых было всего одиннадцать человек, еще ночью были отправлены в свои семьи, которые похоронят их по обычаям Океанских Ястребов, тела сожгут, а прах развеют над водой.

  После этого можно было возвращаться к горе Анхат. Однако перед этим вождь должен был отдать еще один приказ. И выйдя из распадка на равнину, он прошел мимо собранных в кучу пленников, которых было тридцать семь человек, и вскочил на своего сохатого. Затем Ойкерен оглядел воинов рода, которые ждали его следующего приказа, кинул презрительный взгляд на побитых и измордованных людей, среди которых даже был один маг, повернулся к Сантрэ Оберу, и сказал:

  - Остверов посадить на кол!

  - Все сделаем по твоему слову, вождь! - в присутствии воинов, которые смотрели на своих старших командиров, Обер как всегда был официален.

  Ойкерен кивнул и развернул сохатого. После этого он, указывая направление, взмахнул рукой и направился на север. Воины и шаманы двинулись за ним следом. А Обер и полсотни молодых воинов, которые не участвовали в ночном бою, и сейчас должны были доказать, что они не боятся вида крови, остался на месте, и последовал за своим другом и вождем только спустя полчаса.

  Позади северян, многие из которых были бледны, оставался распадок у берега вечно не замерзающего болота. Там на острых кольях корчились умирающие в страшных муках остверы. А из кажущейся непроходимой чавкающей трясины за ними наблюдали четыре пары глаз, которые принадлежали успевшим удрать из лагеря людям, единственным, кто выжил из всего отряда полковника Нии-Фонта.

Глава 8.

Северные Пустоши. 07.12.1405.

  Наш отряд оторвался от противника, ушел в сторону и нанхасы проскочили мимо. Как я и предполагал, они торопились, и рванули по следам соединения полковника Нии-Фонта. А мы с Хиссаром и Богучем в это время наблюдали за ними от ближайшего речного поворота, и когда тыловой дозор северян перешел Эйску, и скрылся в лесу, наша радость была безмерна. Однако выражать ее криками или словами мы не стали. Все сказали наши взгляды. И повернувшись к кеметцам и ветеранам Хиссара, которые находились за нами, и были готовы дать врагу бой, наверняка, последний в своей жизни, я отдал приказ начать движение на запад.

  Следовало поторапливаться и не расслабляться, это понимали все, так как глупцов среди нас не было. И взяв в руки повода лошадей, по лесным тропам, мы снова пустились в путь. Порядок движения простой. Впереди головной дозор из кеметцев. В центре основные силы, с находящимися в бессознательном состоянии чародеями, для которых из брезента смастерили конные носилки. В прикрытии еще десяток воинов и в отдалении оборотень Рольф Южмариг, которого мы все же показали идущим вместе с моей сотней воинам. Боковых дозоров не было, поскольку троп вокруг немного, а ломиться по заснеженной чащобе и бурелому, значит надрывать людей. Единственная угроза для нас вблизи горы Анхат это нанхасы, а они увлечены погоней. Так что день-два, может быть, три, наш отряд мог позволить себе относительно спокойное путешествие, в котором основная ставка на скорость.

  Итак, мы вошли в лес, и началось наше возвращение к границам империи. Зима все больше вступала в свои права. С темно-серых небес постоянно сыпал укутывающий землю густой снег. Мороз крепчал, а резкий пронзительный ветер качал верхушки потемневших деревьев и проникал под одежду. Кругом, куда ни посмотри, запустение. Мы в дикой глуши, в краю суровых людей, и все здесь было пропитано какой-то своей особой и неповторимой красотой. Крупных животных нет, их выбили северяне, а из пушных зверьков только вездесущие белки, которые замирали на ветках и с любопытством смотрели на идущих внизу людей и лошадей. Хорошо!

  Так прошел первый день. За ним своим чередом минули второй и третий. Мы отмахали от горы Анхат более ста километров, и все было по-прежнему. Враг до сих пор нас не нашел и была надежда на то, что снежное покрывало надежно спрячет наши следы. Но здравый смысл и понимание того, что шаманы северян сильны и находятся в более выгодном, чем наш отряд, положении, говорили о том, что просто так нас не выпустят. Поэтому пустыми надеждами я себя не тешил, и не позволял этого своим воинам, а барон Хиссар следовал моему примеру.

  И вот наступил четвертый день нашего похода на запад. Ночь прошла тихо, нас никто не беспокоил. Однако где-то заполночь я проснулся оттого, что душу раздирало беспокойство, и это был верный знак того, что неприятности рядом. И в дополнение к этому я опять ощутил на себе чей-то пристальный взгляд, который пытался проникнуть в мою голову. Но опять таки, лишь только я хотел выслать в лес Рольфа Южмарига и боевое охранение из партизан, которые должны были осмотреться, как ощущение взгляда пропало. Что это было, и кто на меня смотрел магическим взором, гадать было бесполезно. А значит, дергать людей и оборотня не стоило, ибо наблюдатель, который меня отслеживал, мог находиться где угодно, может быть в близлежащем лесу, а возможно, что и в дольнем мире. Главное, что зла от него нет, оно не ощущалось, у меня на этот счет сразу бы тревожный звоночек прозвенел, а любопытство это не порок.

  Сон не шел. Вокруг темнота небольшой походной палатки, где помимо меня отдыхали Хиссар и пара сержантов. Время позднее. До рассвета еще три-четыре часа. И поворочавшись с боку на бок, я вылез из спального мешка, накинул на себя куртку, взял в руки ирут, и вышел наружу.