Между добром и злом (СИ) - Борик Пан

Увидев пожар отряд Крузаны решил дать дёру, но мужественный по своей глупости Бенджамин, вдохновил всех на ещё один подвиг. Вернее будет сказать, felis напомнил как наставница лупила их палкой, и добавил: «Она-то жива, а значит если мы ей не поможем, станем врагами.» Спорить было не о чем, пошли в самое пекло. Шерсть Курьёза приобрела тёмно-серый окрас; на лицах героев остались следы сажи, и даже Ина со своей смуглой кожей не смогла спастись от чёрных масок, надеваемых пожаром. Дышать становилось проблематично и в тот момент, когда Бэм уже аргументировал за отступления, отряд баламошек, как их назвала наставница, услышал её голос. Теперь, когда герои были в сборе, осталось самое простое, но в то же время однозначно сложное: им требовалось покинуть Запретную пущу, очень желательно, при этом не расставаться с жизнью.

***

Верхний мир сейчас пребывал в некоем подвешенном состоянии. Каждый его житель знал сложности с Колоссом и был готов расстаться с жизнью, ради сохранения всемирного порядка. Адам подолгу ждал агентов, а когда наконец-то в двери его дома постучали, и он уже было решил что это херувимчики, перед его взором предстал боец Силы; вид у него был ужасный.

— Господь всемогущий, единый царь…, — увидев поднятую ладонь ангел остановил свою речь, склонив голову — Я сожалею.

«Я сожалею.» Этих слов было достаточно, чтобы Адам понял всю ситуацию, осознал подкрадывающиеся сложности. Не стоило говорить прямо, не было смысла расспрашивать о жертвах, ибо их боль, как и страдания любого из существ Среднего мира, он разделял лично.

У него было множество помощник, да что там, каждый из ангелов был готов помочь ему, но сейчас он чувствовал себя одиноким. В его жизни не было фигуры, способной дать совет, ибо ею он сам и являлся. «О, Господи, помоги мне! Я не знаю, что делать!» — молились существа, да вот только и он не знал, что делать, ощущая себя совершенно беспомощным.

Самые первые мысли были спустят на землю и разобраться с этими несчастными еретиками! Но после нескольких дум, стало понятно, что последствия этого варианта могут быть фатальными для сделок с демонами и каких либо нейтральных отношений. Тогда он вызвал к себе херувима и задал вопрос:

— Генбург. Демоны уже закончили строительства машины?

— Почти.

— Нечестивцы уже покинули Запретную пущу? — обратился Адам к одному из Сил.

— Нет, они всё ещё внутри.

— Славно! В таком случае отправьте туда семь эскадрилий…

— Семь?

— Семь! Семь эскадрилий серафимов в полном обмундировании. Убейте их, и не позвольте совершить злой умысел.

После того как агенты херувимов отправились исполнять волю Господа, после того как Силы покинули своеобразное собрание, Адам остался один на один с матерью Веронией. Вот что он ей сказал:

— Матерь Верония, удалось ли тебе найти воинов, готовых сражаться за правое дело?

— Ваши очи всеведущи. Вы знаете, да, удалось. Бароны собрали войска и движутся в Генбург.

— Славно.

Царь небес больше не проронил ни слова, принявшись молится за благополучия каждого из своих святых ликов. Но не только о них говорили его безмолвные уста, двигаясь в немом монологе. Великодушие Господа сейчас было видно особенно сильно; он молился за души того оружия, что сжимает ладони нечистой силы, находил десятки аргументов в пользу их невиновности, ведь Крузана и её группа, Марко и его свита, всего лишь исполнители злой воли, светлый клинок в тёмных руках. Одинокая слезинка покинула глазницу Всевышнего…

Малыш Жуль и его наблюдения

Голос Керифа за дверью невидимой ладонь сжал сердце Иосифа; он принял сидячее положение, готовый в любую минуту к побегу. Вот только куда бежать? В этой комнате не было окна, а прятаться под кроватью бесполезно. Шум в висках стал отсчитывать секунды. Дверь медленно отворялась, за ней было слышно шарканье лаптей. Кажется время утонуло в нуге, будто бы нарочно оттягивая неизбежный момент. Мариета уткнулась взглядом в одну точку; девушку ничего не волновало.

— Как будет угодно. — Сказал Золтец, входя в комнату и крепко запирая дверь, поворачивая защёлкой; чуть позже пояснил: — Мне требуется отлучиться ненадолго. Вы ведь помните о нашем уговоре?

Напоминая об этом, демон нарочно дотронулся до заколки отобранной у ангела. Та уже потухла и почернела.

— Вот и славно. В таком случае оставляю вас одних. Через несколько часов пошлю кого-нибудь с гостинцем. Не скучайте.

Попрощавшись демон покинул комнату; послышались щелчки замка. Судя по всему дверь имеет двойную защиту, против входящих, и для желающих сбежать. Иосиф помышлял о побеге, хотя ничего толком не придумал. Им руководило то самое первобытное чувство, говорящее что homo существо дикое, что ему требуется свобода, он не может быть заперт в комнате, как в клетке! И всё-таки они стали узниками обстоятельств, пешками в партии Золтеца.

Наступило молчание, но оно не было неловким. Девушка застыла; со стороны она походила на восковую куклу, такую очаровательную своей розоватой кожей и овальным личиком, тонкими запястьями и глазами цвета небесной синевы. Это чудо — падший ангел, кто бы мог подумать. Но что сделано, того не исправить, да и исправлять она ничего не стала бы, ибо как мы писали ранее, была рада помочь Иосифа путём жертв. Вера — это всегда жертвы, Господь любит жертвы и великодушно омывает мучеников водами благосклонности. Спустя неопределённое количество времени, Иосиф заговорил и речь его была жалка; он не говорил, но скулил как побитая псина:

— Мне очень жаль — никакой голос не смог бы передать душевные терзания героя, и его сиплый, наполненные отчаяние слова так же не могли этого сделать; он припал на колено, бережно взял ладонь девушки — Я верну тебе украшение, обязательно, обещаю.

Эти слова, вид рыцаря пришедшего с победой, но потерявшего всё, позабавили Мариету. Она запустила пальцы в сальные волосы Иосифа и наклонившись вперёд, обняла vir. Слова были излишни, как обычно, бывает в такие моменты. Они превращаются в пустоту, белый шум; всем руководят эмоции. Спустя ещё одно неопределённое количество времени, наши мученики дотронулись до еды и питья. Хмель придала мужчине сил, и вот он уже не побитый жизнью пьянчуга, а восставший из пепла феникс, готовящейся пламенем своей злобы сжечь всё к чему дотронется. Прозвучал монолог:

— Эти демоны. Эти гнусные putrida geek забирающие последние обноски, говорящие с тобой как с коровьей лепёшкой. Все они двуличны! Ты видишь маску сострадания, а за ней ширится улыбка. Конечно! Все они ведут тебя по пути греха, наливают больше, подбивают на тёмные дела. Ладно я, что мне, я уже конченный случай, дурак из дураков, король отверженных и архиепископ insani. Но Бенджамин! — мужчина сел на кровать, с бутылкой вина в руках стал разглагольствовать — Бенджамин, этот…он… Ах! Да что тут говорить, за его здоровье! За здоровье госпожи Крузаны, которая взяла меня в оруженосцы. Меня — червя ползущего под их ногами! В оруженосцы! О, как я хотел бы поблагодарить её, госпожу Крузану…

Некоторых из нас алкоголь делает сентиментальными, этот, можно сказать факт, был виден и в этой ситуации. Иосиф склонил голову на плечо Мариеты, и вытирая тонкие дорожки слёз, хлюпал сломанным носом. Ещё долго он не унимался, а девушка всё молчала, но глядела как-то по-особенному, как обычно старец глядит на мальчика, а тот бахляеться что познал жизнь. Мудрость явилась в очах падшего ангела.

Послышался стук в дверь. Иосиф уже не подскакивал с места, не замирал, лишь готовился к назначенному часу. Моральный дух был успешно укреплён вином и обещаниями Мариеты, что всё будет лучше, чем было. Стук повторился. Далее некто за дверью видимо понял, что требуется потянуть защёлку и замолк. Время шло, никто не входил, а после раздался звук, будто бы кто-то тащит табурет по полу. Послышался щелчок, дверь распахнулась и спустя мгновение в комнату вошёл мальчик с длинными уходящими к потолку антеннами и лицом усеянным множеством, маленьких как песчинки очей. Читатель наверняка уже узнал нашего знакомого Жуля, однако перед двумя мучениками он предстал впервые, к тому же в руках держа корзинку с так называемым "гостинцем" Золтеца.