Возвращение «Иглы» (фрагмент) - Артем Колчанов

Это был низкий берег, совершенно пустынный. Там, где пустыня переходит в абсолютно ровный песчаный пляж, на котором нет даже малейшего признака растительности. Младший с Даром о чём-то шёпотом поспорили, после чего Младший сказал:

– Нам это место очень даже подходит.

– Тогда выгружаемся.

Но Реля я придержал:

– Отправляйся за Солом.

– Ну, Вик, дай хоть раз искупаться. Я уже больше недели не купался.

– Ещё успеешь накупаться.

– Вы тут купаться будете, а я мотаться по Гэзду.

– Рядовой Альись-Стрельцов, я могу приказать тебе отдыхать у моря до самого отлёта на Онни.

– Слушаюсь, капитан, - сказал Рель, не удержавшись от улыбки, - постараюсь выполнить ваше задание в максимально короткие сроки.

– Валяй.

Рель бросил дисколёт в воздух, едва я отошёл, обдав меня струёй сжатого воздуха из стартовых дюз, хорошо ещё, что не плазмой. Я погрозил удаляющемуся дисколёту кулаком, но тут же рассмеялся, потому что на Реля не обижался ни в малейшей степени.

Младший с Даром стояли возле самой кромки прибоя и словно зачарованные смотрели в море. Может быть, их зачаровало само море, а может быть и то, что за этим морем лежит на дне Вак. А может быть для одного - одно, а для другого - другое. Тем не менее, смотрелись они живописно, хоть картину пиши.

Меня же это море ничуть не задевало - море, как море. Почти такое же, как и те моря, которые я видел раньше. Разве что то, которое я увидел первым, было иным: На Дивере было мало воды, большую часть планеты занимала суша. Единого мирового океана не было вовсе, только отдельные, мелководные и очень солёные моря, практически безжизненные. Мне было четыре года, когда мы с мамой и папой отдыхали у моря. Хоть это и было единственный раз, но хорошо мне запомнилось. Вода, в которой почти невозможно утонуть, очень горькая, но просто неописуемо прозрачная, просматривающаяся на много метров.

Мотнув головой, я отогнал внезапно нахлынувшие на меня воспоминания. Нет того моря, уже очень давно нет, солнца превратили его в покрытую коркой соли пустыню. Чтобы отогнать воспоминания окончательно, нужно что-то делать, ну, хотя бы искупаться. Сбрасывая с себя форму, я крикнул:

– Ребята, вы что, купаться не собираетесь?

– А можно? - без промедления спросил Дар.

– Не то, что можно, а просто нужно, - крикнул я, уже бросаясь в объятия морской стихии.

Вода в здешнем море была тёплая, но не настолько тёплая, чтобы лишить купание удовольствия. Проплыв сотню метров с полной выкладкой, я остановился и повернулся к берегу. Ребята за это время уже успели забраться в воду. За Младшего я не опасался, потому что уже не раз наблюдал, что пловец из него получается неплохой. Дар же, как и следовало ожидать, плавал плохо, но утешало хотя бы то, что на воде держался вполне уверенно. И Младший, как оказалось, незаметно его подстраховывал. Тем не менее, и я двинулся поближе к ним и принялся нырять до самого дна.

Дно здесь оказалось столь же пустынным, как и берег - то же самый песок. Да и сама вода была полна этим песком. Мелкие песчинки, поднятые прибоем, не желали опускаться на дно и крайне ограничивали видимость. Тем не менее, результатом моих поисков на дне оказалась пустая раковина. Небольшая, но красивая. На Лате почти все ракушки оказывались красивыми, не чета земным моллюскам.

Когда же мы выбрались на берег, я подарил эту ракушку Дару, который по не вполне мне понятным причинам, остался очень доволен. Жаркое солнце и лёгкий ветерок быстро высушили нас. Впрочем, позагорать ребятам я не дал. Незагорелый Дар мог запросто получить ожог, ну а Младшего - за компанию, хотя его загар вытерпел бы и не такое солнце.

Но долго отдыхать и развлекаться нам не пришлось, через полчаса мы услышали свист рассекаемого дисколётом воздуха, а несколькими секундами спустя дисколёт уже стоял на пляже. Но следом за ним спустился с небес ещё один дисколёт, выдавая техникой пилотирования руку Рива.

Из первого тут же выпрыгнул Рель, а следом за ним, не менее лихо, его старший брат. Они тут же достали из грузового отсека инвалидное кресло и только после этого помогли выбраться из кабины и сесть в кресло пожилому, полностью седому человеку, как я понял, тому самому директору того заведения (я так и не узнал, как оно называется), в котором играл Сол.

Из второго же дисколёта не спеша выбрался Рив, подошёл к нам, улыбнулся и спросил:

– Не разрешите ли и нам присутствовать?

– Конечно, если хотите, - тут же заулыбался Младший.

– Я не один.

– Это не важно.

Рив махнул рукой, и из кабины его дисколёта тут же выпрыгнули двое мальчишек: Первым - Ив, а вторым - оннец Ойс, впрочем, я этому ничуть не удивился. Рель же, подбежав ко второму дисколёту, подал руку Ос. Сол тем временем подкатил вязнущее в песке кресло к нам, и тут же представил меня:

– Это мой дед Виктор Стрельцов.

Я кивнул головой. Директор же представился сам:

– Зиверит Гранись, музыкант.

– Приятно познакомиться. Разрешите представить этих молодых людей.

– Спасибо. С этими молодыми людьми я уже знаком. Рад видеть тебя здоровым, Дар. А ты, Виктор-Младший, не передумал, моё предложение по-прежнему в силе.

Дар смущённо улыбнулся, а младший ответил без малейшего смущения:

– В прошлый раз я отказался, сейчас же прошу времени подумать.

– Спасибо хотя бы на этом.

– Вам спасибо за предложение.

Гранись улыбнулся:

– Чем хотите сегодня нас порадовать?

– Странной музыкой, даже очень странной, - таинственно улыбнулся Младший.

Рель подозвал к себе младших ребят и вручил им извлечённые из грузового отсека раскладные стулья. Сам же, из другого дисколёта, взял три больших раскладных пляжных зонта. За всей этой предусмотрительностью снова просматривалась рука Рива.

Младший и Дар от зонта отказались, объяснив, что он только нарушит им звучание. Мы же быстро устроились на стульях. Рядом со мной под одним зонтом устроились Ив и Ойс. Рив вместе с Солом и Ос под другим, а Гранись достался третий зонт.

Младший и Дар извлекли инструменты из футляров и неподвижно встали между нами и морем. Потом Дар негромко сказал:

– Закройте глаза и помолчите, послушайте море, послушайте ветер. Что они хотят нам сказать, куда зовут?

Я закрыл глаза и прислушался. Волны равномерно накатывали на песок и так же равномерно откатывались назад, в свою стихию, туда, где рождалась следующая волна. Равномерный шелест волн, песка под волнами… Ветер едва слышен. Он то налетает слабыми порывами, то вообще затихает.

Я так и не уловил момента, когда родилась музыка. Она очень тихо вплеталась море и ветер, заставляла их звучать немного иначе. Но постепенно становилась громче. И я не мог различить, где чья музыка: где поёт ксоя, а где "флейта", настолько они слились, рождая одну музыку, одну музыку с морем и ветром. Постепенно музыка начинала брать за душу.