8-е Признание - Джеймс Паттерсон

Официант налил в бокал вина, Джейкоби его попробовал, сказал, что оно замечательное, и поднял свой бокал за нас с Конклином, не обращая внимания на шумные разговоры сидевших в зале радостных толстосумов.

— Спасибо вам, — произнес он, — от комиссара, от мэра и особенно от меня. Я люблю вас, ребята.

Джейкоби улыбался — таким я его видела, наверное, второй раз за последние десять лет. После чего они с Конклином с аппетитом принялись уплетать обжаренных моллюсков и запеченную на вертеле утку.

У меня аппетита не было.

И хотя лицо мое застыло в неподвижной гримасе, мозг активно работал.

Действительно ли Генри Уоллис был нашим убийцей богачей?

Или это просто бывший зек-неудачник, которому имелось что скрывать, поэтому он поддался безумному порыву и покончил с жизнью?

И волновало ли это кого-нибудь, кроме меня?

Глава 67

Вопреки здравому смыслу в девять часов вечера я нашла помощницу окружного прокурора, неутомимую Кэти Вэлой, на рабочем месте. Она связалась с судьей и раздобыла для нас ордер на обыск жилища Генри Уоллиса. И в полночь мы с Конклином были здесь.

Квартира Уоллиса располагалась в трехэтажном доме без лифта на Долорес-стрит, всего в нескольких кварталах от бара «Факел».

Я жала на кнопку звонка, пока не разбудила владельца здания — приземистого полного мужчину по имени Мори Сильвер. Редеющие волосы, болтающиеся зубные протезы и дурной запах изо рта довершали его внешний вид. Он вышел к нам в семейных трусах, накинув поверх покрытую пятнами рубаху.

Сильвер посмотрел на наш ордер через приоткрытую дверь, изучил его сверху донизу и лишь потом позволил нам войти внутрь.

— Что стряслось с Генри? — спросил он. — О нет. Только не говорите, что именно он слетел со скалы? Генри — убийца?

Квартира Уоллиса находилась на первом этаже, в задней части дома.

Мы включили свет, закрыли дверь перед мистером Сильвером и обыскали помещение. Это не заняло много времени.

Как основная масса бывших заключенных, Генри Уоллис не обзаводился большим количеством мебели и все свои пожитки держал в относительном порядке.

Конклин взял на себя спальню и ванную, а я занялась обыском маленькой гостиной и кухни. Время от времени мы перекрикивались: например, когда Конклин обнаружил килограммовый пакет с плотно упакованной марихуаной или когда я нашла книгу с татуировками, в которой были загнуты странички с изображением змей.

Но больше ничего не было.

Ни старых газетных вырезок, ни новых, ни святилища самому себе и никаких трофеев от убитых богачей. А что важнее всего — никаких змей.

— Ни одной рептилии, кроме вот этих, — показала я книгу Конклину.

— Взгляни вот на что, — сказал он.

Я последовала за напарником в спальню и оглядела его находку: ящик комода, заполненный женским нижним бельем большого размера.

— Если только у него не было крупной девушки, хотя я не вижу ее фотографий, косметики и прочих признаков присутствия, — продолжил Конклин, — то Генри Уоллис — трансвестит.

— Трансвестит, торгующий наркотиками. Хвала Саре Нидльман, что она его бросила. Давай закроем это прибежище наркомана.

— Я живу всего в нескольких кварталах отсюда, сказал Рич, когда мы запирали дверь и навешивали на нее висячий замок. — Зайдем ко мне выпить, заодно обговорим все.

— Спасибо за приглашение, но это был самый длинный день в моей жизни, Рич. Мне нужно домой. Раздеться. И улечься в кроватку.

Конклин рассмеялся:

— Это приказ, сержант?

Пока мы шли к моей машине, я смеялась вместе с ним, чувствуя себя немного глупо. Фрейд, возможно, повеселился бы здесь от души.

— Ладно, — сказала я, положив руку на дверцу и осторожно ступая на подножку. — Зайду, но только на один бокал.

Глава 68

Разница между квартирой Конклина и жилищем Уоллиса оказалась колоссальной. Конклин жил в похожем квартале, улочки которого были застроены неприметными двух-и трехэтажными домами, возведенными еще в пятидесятых из простых и дешевых материалов. Однако стоило нам оказаться внутри, как я ощутила тепло и уют его дома.

Нас встретила гостеприимная гостиная: приятное освещение, мягкие кушетки около камина и обязательный атрибут холостяка — плазменный телевизор с диагональю в 132 сантиметра.

Рич склонился возле стеллажа с дисками.

— Ван Моррисон пойдет? — спросил он, проглядывая CD.

— Конечно, — ответила я и посмотрела на фотографии на стене: черно-белые снимки парусной регаты, где летний ветер полощется в парусах, а солнце играет на волнах. Три разных снимка, но от всех трех захватывало дух. — Ты сам их сделал, Рич?

— Ага.

— Они великолепны.

Ван Моррисон пел «Кареглазая», и мне хотелось ему подпевать. Я улыбнулась, когда Рич протянул мне бокал вина, и наблюдала, как он садится на дальний конец кушетки и закидывает ноги на отполированную крышку люка, превращенную им в кофейный столик.

Я сделала глоток холодного шардоннэ, скинула ботинки и села на другом конце той же огромной кушетки. Напряжение постепенно оставляло меня, по мере того как по телу разливалось хорошее красное вино.

— Пойми, я все время думаю, чем наше дело закончится.

Конклин кивнул, приглашая меня продолжить.

— Мужчина мертв. Не замедлят появиться нежелательные последствия, которые Траччио просто не хочет видеть. У Генри Уоллиса где-нибудь обнаружатся родственники. Они начнут задавать вопросы, а мы оба знаем, Рич, что Уоллис ничего не совершал. А случилось вот что: мы превратили его смерть в газетную утку.

— Ты очень все образно описываешь, — засмеялся Конклин.

— И ты отлично смеешься, Рич. Мне нравится слушать твой смех.

Он смотрел мне в глаза, пока я первая не отвела взгляд.

Единственные часы в комнате располагались на DVD-проигрывателе, однако я сидела слишком далеко от них, чтобы рассмотреть светящиеся цифры, но вполне представляла, как уже поздно — не меньше двух ночи. Я чувствовала возрастающее возбуждение, в голову приходили мысли об осмотре неисследованных комнат Ричи. И возможно, неисследованных сторон самого Ричи.

Мой мозг и тело накалялись, но не думаю, что Рич хотел остудить меня, когда отправился на кухню за охлажденной бутылкой вина. Пока он отсутствовал, я расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке.

Потом еще одну.

Устраиваясь на кушетке поудобнее, я почувствовала, как мне мешает что-то острое и твердое, завалившееся между подушками. Просунув руку, я ухватила предмет и вытащила заколку для волос со стразами.

Найденная пятисантиметровая безделушка потрясла меня до глубины души. Заколка Синди могла оказаться на этой кушетке, только если Рич и Синди предавались здесь ласкам.

Я положила заколку на кофейный столик и посмотрела на Конклина, вернувшегося с бутылкой. Он увидел ее и понял мой взгляд. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, — и не смог.

Я отвернулась, чтобы он не заметил боли в моих глазах.

Пробормотав про позднее время, я поблагодарила его за вино. Сказала, что увидимся утром.

Я покидала его квартиру с наполовину завязанными ботинками и наполовину разбитым сердцем. Найдя свою машину на том же месте, где и оставила, я поехала домой.

— Что, ревнуешь? — кричала я себе. — Ревновать глупо! Пошевели извилинами: Рич плюс Линдси? Это уж полная ерунда!

Глава 69

К тому времени как Любимица приехала в дом Молли Колдвелл-Дэвис на Твин-Пикс, откуда открывался потрясающий вид на город, вечеринка уже длилась несколько часов. Любимица нажала на звонок и принялась стучать дверным молоточком, пока Тико не открыл дверь, наполнив улицу голосами звезд гей-андеграунда «Суиесор систерс».

Тико был облачен в свой праздничный наряд: черные атласные стринги, на узких плечах боа из перьев, а в сосках серьги. Он протянул Любимице бокал шампанского, поцеловал ее в губы и сказал: «Привет, сексуальная штучка» — в такой шутливой манере, что Любимица вместо благодарности просто рассмеялась.

Любимица протиснулась мимо Тико и вошла в гостиную с ее ошеломляющим декором: столы и диваны, постепенно увеличивающиеся по высоте в стиле «Алисы в Стране чудес», выкрашенные в черный цвет стены, ковры с леопардовым рисунком и переплетающиеся в объятиях тела на полу — в целом комната скорее напоминала бордель, чем дом девушки, работавшей в кафе и владевшей трастовым фондом на восьмизначную сумму.

Любимица нашла загоревшую и стройную благодаря занятиям йогой Молли на низенькой софе. Та сидела, склонившись над столиком с зеркальной поверхностью, и вдыхала кокаин через серебряную трубочку. Рядом с ней, сгорбившись и покачиваясь под двухударный ритм, расположился известный пятидесятилетний миллиардер Брайан Кейн, разбогатевший на компьютерном ПО.