Возьмите нас в стаю - Варвара Мадоши

Было странно думать, что до атаки на посольство один из этих людей зашел в обувной магазин.

— Вы не понимаете сорохов, — повторила Тэна. — Вам кажется, что вы что-то докажете, если вы вкололи кому-то наркотик! Но подумайте сами. Ингибитор подавит их социальные нормы, их общественные устои, высвободит подсознательную агрессию. Но то же самое можно проделать с любым разумным существом. Со мной. С вами.

— Да, — благосклонно согласился голос. — Но под социальными нормами и общественными устоями у нас останется то, на что они опираются: основа психики любого разумного существа. Стремление к миру, к компромиссу. Шемин-мингрели, салафодиаки, тераны, даже такие неразвитые расы, как арлашоки — все мы будем драться только тогда, когда исчерпаны все другие варианты. Сорох обратится к насилию в первую очередь. Это у них в крови.

— Но не делает ли это их лучше, чем нас? — тихо спросила Тэна.

— Что? — не понял тот.

— Вы принадлежите к какой-нибудь конфессии?

— Я робуш.

— Я тоже, хотя я давно не совершала обрядов… Помните, что сказал наш Господь, когда ему предложили три цветка? Всего драгоценнее тот, что возрос на каменистой почве. Так и сорохи. Не кажется ли вам, что как бы ни была уродлива их цивилизация, то, что они создали ее и умудряются жить в относительном мире друг с другом, несмотря на свой геном, — их величайшее достижение? Не кажется ли вам, что нам стоит у них поучиться?

— Софистика! Они не дорожат жизнями, ни своими, ни чьими либо еще, так как можно ставить их на одну доску с нами?

— И этими воображаемыми досками вы готовы заколотить вселенную вокруг нас… — пробормотала Тэна. — Достойное поведение, ничего не скажешь.

— Знаете что? — устало сказал Первый. — Помолчите. А не то мы вам и рот заткнем.

— Переноску придется оставить, — велел Тим.

— Если температура еще упадет, Шаттен[5] может замерзнуть во сне, — сказал Баум. — Я только что потерял жену! Не просите меня бросить подопечного.

— Тогда ему повезет больше, чем нам, — резко ответил Тим, — потому что мы замерзнем на ходу. Идемте, Фридрих. Если выживем, мы его заберем.

«Если найдем, конечно», — подумал он.

И тут же устыдился. Если бы Джек был ранен серьезно, предложил бы Тим его бросить? Раненых товарищей в десанте не бросают, волокут до последнего, рискуя сгинуть самим. Собаки, люди, кошки — все это жизни, которые надо спасать. Этот кот — друг Фридриху Бауму, точно так же, как Джек друг для Тима… ну ладно, не так: кошки все-таки куда глупее собак и что в них хорошего, Тим не понимал.

— Я возьму теплые вещи, — сказал Бергман. — Вы меня совсем разгрузили.

— Потому что у вас пистолет.

— Я перекину сумку за спину, и она не помешает стрелять. А Фридрих пусть несет кота и аптечку.

«Гражданские, — подумал Тим. — Все посольство укомплектовано людьми с боевым опытом, даже один из наших поваров служил в добровольческой полиции на Марсе, и мне достались те единственные, у кого никакого опыта нет!»

Кошки, собаки, люди… У Тани есть ее птица, которая ходит за ней всюду. Глупая птица, что-то вроде гуся, тоже белая такая, с длинным клювом, только концы крыльев красные. Таня ее за что-то обожает. Психоэмпатическая связь. Кошки тоже способны на психоэмпатическую связь, если верить ученым, только командовать ими сложнее, чем собаками. Если Фридрих сейчас оставит кота, он, может быть, совсем расклеится. Да и не такое уж тяжелое животное, килограмма четыре или пять…

— Хорошо, — решил Тим. — Тащите Шаттена дальше.

Но далеко тащить не пришлось: два поворота и один коридор.

— Стоять! — услышали они грозный окрик.

Тим не узнал голос, только то, что он был женский и выше, чем у Айрин или Даниловой, но остановился. Перед ними было что-то вроде баррикады: фикусы в горшках (Тим подумал, что они обязательно вскоре замерзнут), перевернутые стулья, даже небольшой диванчик. Над баррикадой покачивалось дуло У-238, такого же, как у Тима.

— Это я, Тим! — крикнул он. — Со мной Фирдрих Баум и Александр Бергман. Айрин уже попалась навстречу, она убила Лену и ранила Джека, моего пса.

— Я помню, как зовут твою псину, Крюков, — довольно резко отозвался голос. — Бергман, как Тимофей, в порядке? Не пытался вас застрелить?

— В порядке, — ответил Бергман.

— А почему вы спрашиваете его? — не понял Баум. — Почему не меня?

— Потому что Александр — самый здравомыслящий человек из всех в этом посольстве, — ответил голос, — а вы, Фридрих, трус. Если Крюков слетел с катушек, он мог вас запугать. Ну ладно, проходите.

Один из стульев и фикус в горшке был отодвинут, и их маленькой группке удалось протиснуться за баррикаду. Женщина, столь повелительно говорившая с ними, оказалась Ренатой, о чем Тим уже догадался при слове «псина». Мейснер не любила собак. Сама она раньше держала кошку, которая отравилась чем-то и умерла незадолго до прибытия Тима.

Тим никогда не слышал у Ренаты таких повелительных интонаций: она всегда говорила с иронией и намеком на флирт. Теперь она совершенно переменилась, он едва узнал ее. На лице ни грамма косметики, вместо элегантного костюма — бесформенный свитер, теплые брюки и ботинки, волосы, обычно элегантно уложенные, скрыты под лыжной шапочкой. Внезапно Тим разглядел, что Рената значительно старше него. До сих пор она казалась женщиной без возраста.

— Ты что, теперь за главного тут? — спросил у нее Тим.

— Номинально у нас старший Крейн, но он сидит и переживает, — пожала плечами Рената.

— А Данилова?

— Айрин ее ранила. Я нихрена не понимаю в медицине, но Лейла говорит, что дело серьезное. Да, еще Айрин убила Саида, охранника.

— Я знаю, кто это, — кивнул Тим.

В посольстве было три официальных охранника — брат и сестра Лейла и Саид и третий, Чу. Фамилий их Тим, честно говоря, не помнил.

— Мы перекрыли коридор. Я охраняю баррикаду с этой стороны, Чу с другой. Остальные вон, в библиотеке, — она махнула рукой дальше по коридору.

В маленьком помещении библиотеки (четыре компьютерных терминала, стол и полка с изданными на бумаге томами конституции Земной Конфедерации) действительно собрались все… Во всяком случае, все, кто остался. Оба повара, Крейн, который сидел у стенки со своем гекконом на коленях, посол Вонг с женой (и их болонка Грасси в комбинезончике, дрожащая, как осиновый лист), Белое Перо, который как ни в чем ни бывало спал на полу, сунув под голову поролоновую подушку…. Наконец, Данилова, которая лежала на полу, укрытая одеялом. Рядом с ней возилась Лейла, кажется, пытаясь соорудить что-то вроде капельницы из подручных материалов. Логично: Лейла имела начальную медицинскую подготовку.