Поговорим о любви - Венди Уэкс

Шеннон бросила строгий предупреждающий взгляд на слишком развеселившегося Блейка. Не для того она провела полдня под такими пытками, чтобы сейчас признаться его матери в том, что ее совершенно не интересует, во что она одета.

— Дома у меня редко выдается подходящий случай одеваться подобным образом.

Вот так вот. Шеннон осталась довольна своим неопределенным ответом. Пусть они сами додумывают, что бы это могло значить.

— Вы когда-нибудь были во Флориде? — мило улыбнувшись, спросила Шеннон, желая сменить тему.

Она внимательно слушала, как родители Блейка рассказывали о своем доме на Палм-Бич, и сделала вывод, что в представлении Теда и Аманды Рамзи Флорида — это дорогое восточное побережье моря, откуда можно периодически наезжать в Майами. Шеннон снова подивилась тому, насколько Блейк не похож на своих родителей. Они были очень самоуверенны, пожалуй, даже чересчур. Скорее всего они никогда бы не позволили себе ничего такого, что не соответствовало бы их социальному статусу. Слава Богу, что у Аманды Рамзи есть чувство юмора.

Шеннон откинулась на спинку шикарного кожаного сиденья и облегченно вздохнула. Сегодня был невероятный день. И началось все с ее первой в жизни рекламы национального уровня, которая, похоже, стала также ее первым крупным счетом в банке. Об этом она раньше могла только мечтать в те редкие минуты покоя, когда оставалась наедине с собой.

И общение с Элоизой в «Элизабет Арден» теперь представлялось не таким ужасным, как показалось вначале. Результаты ее трудов были, несомненно, потрясающими, но Шеннон точно знала, что никогда в жизни больше добровольно не потратит на свою внешность столько времени и энергии, не говоря уж о деньгах.

Шеннон повернулась к Блейку и посмотрела ему в глаза. Он был погружен в свои мысли. Машина тихо ехала по темным городским улицам.

— День прошел прекрасно, — счастливым голосом произнесла Шеннон.

— Угу, — промычал в ответ Блейк и, помолчав, добавил: — Шеннон, тебе нужен агент в Нью-Йорке. Надо хорошенько подумать над тем, кто мог бы лучше всего справиться с этой работой. У меня есть подходящие для этого люди, из которых можно выбрать.

Шеннон настолько устала, что не в состоянии была даже думать о работе. Единственное, чего она сейчас хотела, так это чтобы Блейк поцеловал ее. Она не забыла о его намеках на то, как должен закончиться сегодняшний вечер. В течение всего вечера она помнила об этом, и ее сердце замирало от предвкушения блаженства.

Шеннон думала, что пришла пора брать инициативу в свои руки.

Она обвила Блейка за шею руками и, притянув к себе, поцеловала его так проникновенно и страстно, как никого и никогда. И — о чудо! — Блейк ответил ей таким длительным и глубоким поцелуем, что они едва не задохнулись. Она почувствовала, как его рука проникла под ее расстегнутый жакет, затем под корсет и обхватила гладкую, как шелк, грудь, большим пальцем теребя сосок и разжигая внутри ее сладкое нестерпимое томление. Затем он провел рукой вниз, по обтягивающей ткани платья, и слегка разъединил ей ноги.

У Шеннон перехватило дух, когда он рукой проскользнул под резинку плотно обтягивающих колготок, а затем еще ниже и стал умело ласкать и возбуждать ее, почти доведя до оргазма.

Неожиданно Блейк прекратил свои ласки и одернул на Шеннон юбку.

— Шеннон, любимая, мы уже почти дома, — прошептал он, — мы продолжим заниматься этим наверху. Ты ведь не против?

При мысли о том, что Джефф мог видеть, чем они занимались, Шеннон бросило в жар. К счастью, перегородка между кабиной водителя и салоном была поднята. Как только Блейк закрыл за собой дверь, они тут же бросились друг другу в объятия.

Сгорая от нетерпения, Блейк подхватил Шеннон на руки и понес в спальню. Сев на край постели, он усадил ее к себе на колени. Шеннон обхватила его подрагивающими коленями и прильнула к его губам.

Блейк, сгорая от нетерпения и страсти, торопливо расстегнул молнию ее платья, резким движением рванул его вниз и тихо застонал при виде полных молочно-белых грудей, выглядывающих из-под расстегнутого жакета. Распаляясь еще больше, он сорвал с Шеннон жакет и жадно припал поцелуем к ее груди. Кончиком языка он страстно ласкал ее соски. Шеннон казалось, что она теряет рассудок. Она почувствовала, как отвердела его плоть, и поняла, что хочет только одного — чтобы Блейк, сделав резкий толчок, вошел в нее.

— О Боже, Блейк! — хрипло простонала Шеннон. Сидя на коленях у Блейка, она неотрывно смотрела ему в глаза и непроизвольно двигала бедрами.

Блейк рывком снял с Шеннон колготки, а затем рванул от нетерпения на себе рубашку. Как обручем, обхватив большими руками тонкую талию и шепча на ухо о своем желании, он приподнял ее немного вверх и снова стал страстно ласкать ее соски.

— Расстегни мне брюки, Шеннон, и впусти меня. Она нащупала молнию, думая только о том, как сильно она хочет этого. Блейк сбросил брюки и потянулся в тумбочку за пакетиком из фольги. Трясущимися руками она надела ему защитную оболочку. Горячая и влажная, она ждала освобождения от измучившего ее желания, и это освобождение мог дать ей только он.

Опустив ее на свою возбужденную плоть, Блейк вошел в нее. Шеннон слегка откинулась назад и оперлась руками о его ноги выше колен. А он тем временем приподнялся на локтях и дотянулся губами до ее светящейся от белизны груди и стал жадно целовать. Эта девушка действовала на него каким-то непостижимым образом. Если раньше он гордился, что может управлять своими чувствами, задерживая приближение оргазма и продлевая удовольствие, доставляемое партнершам, то с Шеннон он этого делать не мог, и особенно в эту ночь. Все, что ему удалось, — это дождаться, когда она, вздрогнув всем телом, застыла в напряжении перед грядущей развязкой. Больше сдерживаться не было сил, и они вместе пришли к финишу.

Пресыщенные и на время онемевшие, они упали на кровать, не расцепляя своих объятий. С их потных тел свисали обрывки одежды.

Придя в себя от оглушающей страсти, Шеннон с удивлением взглянула на свои порванные колготки и на элегантное черное платье, сбившееся у талии. Взглянув на Блейка, она увидела на нем пиджак и рубаху без пуговиц, зияющую дырой на груди. Он был занят тем, что натягивал на себя черные брюки, еще не приняв душа.

— Ты всегда спишь в выходном костюме? — спросила Шеннон.

Блейк глуповато улыбнулся. Невозможно было без смеха смотреть на то, что осталось от их одежды.

— Угу, я боюсь замерзнуть, пока ты примешь душ!

— Я думаю, надо вернуть эти колготки в магазин, — с невозмутимым видом продолжила Шеннон. — Стоят двадцать долларов, а не выдержали и одного раза. Да они просто разучились делать настоящие вещи!