Король медвежатников - Евгений Сухов

Въехали на Монмартр. Впереди, на вершине, сверкала белая шапка Сакре-Кер. Свернули в узкий переулок, в котором с трудом могли развернуться две кареты. Позади метрах в пятидесяти стучали копыта лошадей преследующей их пролетки.

— Гони! — закричал Савелий.

Извозчик, услышав команду, огрел лошадей плетью, и пролетка, постукивая ободьями о булыжник, скатилась с горы и устремилась в ближайший переулок.

— Савелий, что происходит? — взволнованно спросила Елизавета.

— Ничего страшного, дорогая, — ответил Савелий по-русски, — просто за нами увязались какие-то бандиты. — И, повернувшись к извозчику, громко потребовал: — Гони побыстрее. Плачу тройную цену!

Извозчик, весело тряхнув длинным чубом, отвечал:

— Мсье, да за такую цену я могу доставить вас куда угодно даже на собственном хребте. Но, пошла!

Пролетка юркнула в смежную улицу. Дробь копыт, раздававшаяся позади, сделалась глуше, пока наконец не пропала совсем.

— Кажется, оторвались, — произнес Савелий.

— Ты меня пугаешь, — прижалась к нему Лиза.

Родионов улыбнулся:

— Я думал, что с недавних пор тебя испугать невозможно.

— Савелий, ты можешь мне объяснить, что происходит?

— Лиза, честно говоря, я пока сам ничего не понимаю. Но пролетка, что была сзади, ехала за нами от Гранд-опера! Это не могло быть случайностью.

Савелий велел остановиться метрах в ста пятидесяти от дома. Щедро расплатившись с извозчиком, он, взяв под руку Елизавету, повел ее к дому. В соседнем доме, на втором этаже, опять дернулась занавеска. Кто-то внимательно наблюдал за подошедшими соседями. Стараясь не смотреть в ту сторону, Савелий устремился дальше по тротуару. Может быть, все это плод его разыгравшегося воображения. Не стоит быть таким подозрительным. Так ведь и свихнуться можно!

Успокоившись, Савелий слегка сбавил шаг. Платаны, посаженные в ряд вдоль тротуара, бросали густую тень на дорогу, волнуясь при каждом колебании ветра. Но вдруг от стены отделился человеческий силуэт и, застыв, перегородил дорогу. Савелий даже не сразу осознал, что происходит, просто стоявший впереди человек вскинул руку на высоту груди. Тусклый свет фонаря с трудом достигал его фигуры, освещая лишь поднятую руку и плечи. Лица, спрятавшегося в густой тени, не рассмотреть.

Савелий успел толкнуть Елизавету за дерево. Увидел, как она беспомощно опрокинулась, зацепившись платьем за кусты. И тотчас из дула брызнула струя белого пламени. Пуля рассерженной пчелой прожужжала над самым ухом и с глухим стуком впилась в ствол дерева. Савелий отпрыгнул в сторону, укрывшись за деревом, и тут же вторая пуля звонко вошла в древесину, отщепив кусок коры. Он сунул руку в карман, пытаясь выудить «браунинг», но пистолет, зацепившись мушкой за подкладку, не желал извлекаться.

«Дьявол бы его побрал!!» — наконец вытащил Савелий «браунинг».

Выглянув из-за дерева, он увидел, что улица по-прежнему пустынна. В окнах домов по соседству вспыхнул свет.

Куда же он подевался?

Елизавета уже поднялась. Слегка тронула его за плечо:

— Савелий, кто это был?

— Не знаю… Ты не ушиблась?

— Ты от меня что-то скрываешь.

Голос у Лизы был заметно взволнованным. Но в самообладании ей не откажешь.

Савелий повернулся. В темноте глаза Лизы выглядели необыкновенно глубокими.

— Я ничего не скрываю. Не беспокойся.

— Как же мне не беспокоиться, если нас едва не убили. С тобой все в порядке?

Савелий вдруг осознал, что, опоздай он на сотую долю секунды, Елизаветы могло уже не быть.

— Да, — сунул Савелий «браунинг» в карман. — А теперь быстро к дому!

— Господин Савельев, вам не показалось, что наши встречи стали приобретать систематический характер? — комиссар Лазар сложил на животе пухлые ладони.

В этой позе он напоминал Будду. Единственное, что портило его облик, так это угрюмая физиономия.

— И кто же в этом виноват? — усмехнулся Савелий, посмотрев на сцепленные руки комиссара.

Пальцы господина Лазара разжались, потом сжались вновь. Нервничает комиссар, с чего бы это?

— Вы в нашем городе сравнительно недавно, а уже успели принести нам столько хлопот.

— Позвольте спросить, каких именно?

Комиссар едва заметно улыбнулся:

— Вы не наивный мальчик, не будем вдаваться в детали. Вы сами все прекрасно знаете. У меня пока нет доказательств, но они будут. Давайте лучше вернемся к случаю, который произошел с вами сегодня ночью.

— А что, собственно, случилось? — удивленно вскинул брови Савелий.

— Вы не знаете? Вас кто-то хотел убить. Вы можете мне сказать, почему?

— Не могу, — развел руками Савельев.

На губах воскресшего Будды появилась безмятежная улыбка. У китайцев существует поверье, что Будда в доме — к счастью. У Савелия имелись весьма существенные основания поспорить с этим постулатом.

— Это как же вас понимать? Вы не хотите поделиться со мной собственными соображениями или просто ничего не знаете?

С момента их последней встречи как будто бы ничего не изменилось. Комиссар сидел в том же кресле, даже костюм на нем был прежний — синий, в мелкую тонкую полоску. На столе стояла все та же бутылка вина, вот только отсутствовали бокалы. А доставать их Савелий не спешил.

— Дело в том, что я бы и рад… Но я просто понятия не имею, кто в меня стрелял.

С минуту комиссар Лазар молчал. А потом энергично закивал головой:

— А знаете, я вам верю. В моей практике встречались подобные случаи.

Савелий едва заметно улыбнулся. Все-таки этот комиссар настоящий душка. Надо бы достать бокалы, как велят законы гостеприимства.

Бокалы были те же самые, с выгравированными виноградными гроздьями на хрустальных прозрачных боках. Савелий выставил их на прежнее место, чуть сдвинув от центра стола. Всякая мелочь должна смахивать на их предыдущую встречу.

Тонкое напоминание о прерванном диалоге.

В бокалы полилось вино — густое и терпкое.

— А вы щедры, — мягко сказал комиссар Лазар. Опять знакомый сарказм. Точно такого же изысканного качества, как дорогое французское вино.

— Всегда рад угодить почетному гостю, — с той же интонацией произнес Родионов. — Вы у нас так редко бываете.

— Шутить изволите? Ну-ну… Да, хочу спросить, вам понравился спектакль? — поставил бокал с вином на скатерть комиссар. — Сам я, знаете ли, не большой любитель, но, может быть, если бы вы мне что-то рекомендовали, так я бы обязательно сходил.

Глаза у комиссара были наивными, как у пятилетнего ребенка во время воскресного причастия. Даже обманывать такого — смертный грех.

— А вы, я вижу, осведомлены о моих… экскурсиях. Впрочем, что я удивляюсь, у вас работа такая. — Савелий вновь вспомнил старичка с благородной внешностью, чей взгляд он поймал, когда беседовал с шантажистом. Оказывается, филеры могут быть и такими. — Мне всегда нравился балет. Я вам настоятельно рекомендую сходить на спектакль, — отвечал Савелий, мягко улыбнувшись.

Допив вино, Лазар поднялся:

— А все-таки вы удивительный человек. Вокруг вас происходит столько событий, а вы ничего не замечаете.

— Наверное, я просто счастливый человек, — с улыбкой уточнил Савелий.

— А откуда у счастливого человека «браунинг»? — взгляд комиссара сделался жестким.

— Я купил его в Бельгии, в оружейной лавке. Хочу заметить, что никаких законов не нарушал. Пистолеты в этой стране находятся в свободной продаже.

— А ведь вы очень опасный человек, господин Родионов. Имей я достаточно оснований, так я бы давно уже вас арестовал.

— Мне кажется, что вы относитесь ко мне предвзято. Только вот не пойму почему. Вас проводить или вы сами доберетесь до калитки?

— Эх, мсье Родионов, — покачал головой комиссар. — Когда-нибудь я приду в ваш дом с ордером на обыск, — пообещал он и, не попрощавшись, направился к двери.

— Хочу пожелать вам успеха, — сказал ему в спину Савелий, стиснув зубы.

Когда комиссар вышел за порог, Родионов посмотрел в окно.

Лазар передвигался с завидной легкостью. Огромный, с покатыми плечами, он напоминал выпущенный снаряд, и каждый, встречавшийся на его пути, старался свернуть в сторону, чтобы не быть сбитым многопудовым телом.

В конце улицы комиссара поджидал экипаж. Заметив подошедшего Лазара, извозчик проворно соскочил с козел и, ухватив его под локотки, помог взобраться. После чего прытко занял свое место и, огрев лошадку плетью, заторопился вдоль улицы.

Мастерская размещалась в центре Парижа, близ площади Согласия. Это, конечно, не отдаленные кварталы, какие предпочитают безденежные художники.

Первое, на что обратил внимание Савелий, так это запах свежей краски, мощно шибанувший в ноздри. А вот дальше, когда перешагнул порог, конечно же, удивился пространству, залитому светом, и еще множеству разноцветных пятен на полу, изрядно затертых подошвами. В Париже подобная площадь — большая роскошь, а следовательно, можно было сразу сделать вывод о достатке человека, стоящего у холста.