Император Сухоруков - Василий Кленин

под открытым небом, а меня, Хвоста и Глыбу приняли в домике вождя. «Императору» имачата уступил личную постель. Когда загасили лучины, мне под бок подложили пухлую девчонку. Уж не знаю, кем она была: рабыней или родной дочкой местного «мэра», но мне в любом случае было не до секса. В голове — только предстоящая война. А в животе снова поселился комок льда.

Утром, уединившись с Черным Хвостом, я повелел ему рассказать, что он знает об оцколи.

— Злые люди! — раздувая ноздри, начал вещать мой охранник. — Желтого Змея не чтут, владыке не служат. Живут в дикости, без законов. Чуть отвернешься — тут же выползут из своих горных щелей и попытаются обокрасть мирного человека, а то и убить его.

Ну, блин!

— А много ли их?

— Много, владыка! Мрут они без счета, а всё равно их много. Все горы кишат оцколи, и на севере, и на юге.

Я отпустил Хвоста и присел переварить новые сведения. Все горы, значит, кишат ими, а мы идем их карать вот этим жалким воинством?

Я оттягивал выступление, как мог. Но Глыба чуял мою слабину и давил изо всех сил. Наконец, славное воинство двинулось на север — теперь уже вдоль притока Серой Воды. До деревни, что подверглась нападению, мы добрались сильно за полдень. Местный имачата кинулся мне на грудь весь в слезах, хотя, я не заметил каких-то следов разорения и бедствия. Люди ходили, работали — всё, как обычно. Я думал, что мы снова заночуем в селении, но Глыба велел выступать. Староста дал нам несколько человек в провожатые — и грозное воинство полезло в горы.

Скоро исчез даже намек на тропу, но стражи по-прежнему умудрялись волочить меня на себе в носилках. Важный Хвост, помимо личного оружия, гордо нес в руках чудесный щит, весь в перьях, и увесистую дубинку с полированным самоцветным камнем в ударной части. Это мое официальное оружие, которым я буду разить врагов «империи». Оружие, которое я даже взять не смогу по причине увечности.

«Бесполезный император с бесполезным оружием, — сокрушался я. — Только мешаю им! Но они упорно тащат меня, тратят силы, время. Зачем?»

Увы, на незаданный вопрос не получить ответа. Возможно, со мной они связывали удачу, благословение их бога… Четлане всё еще оставались для меня темными лошадками.

Мы ползли по скалам, проклиная всё вокруг. Каждого в отряде мучила конкретная задача: подняться на очередной перевал. Все, словно, забыли, куда и зачем мы идем.

Война напомнила о себе сама — резко и внезапно.

Первые воины зашли за поворот и сразу резко закричали. Войско ускорило шаг: нашему взору предстала горная деревенька, приткнувшаяся на плоской площадке, нависающей над пропастью. Передние стражи уже неслись к ней, яростно вопя и размахивая дубомечами. Я думал, что Глыба попытается их остановить, но тот заорал боевой клич:

— Во славу Змея и Дома! Все в бой! — и понесся совершать подвиги.

Отставшие ополченцы заулюлюкали и устремились вперед просыпавшимся горохом.

«Что происходит? — недоумевал я. — Там же злые и опасные оцколи! А они ведут себя, как алкаши без пяти одиннадцать».

Я был уверен, что мои носильщики тоже сейчас бросят меня на скалы и припустят за остальными. По счастью, не стали. На их скорбные лица было больно смотреть, но ребята несли меня к деревне лишь немного быстрее, чем обычно. Хвост тоже приплясывал на месте, как молодой песик при виде сучки. Но держался.

«Какой-то цирк, — закатывал я глаза, глядя, как вдалеке мои воины с криком врывались в хижины. — Не так мне война представлялась».

Когда мой царственный экипаж добрался до села, все уже поняли, что населенный пункт пуст.

— Убежали! — доложился Глыба, совершенно искренне расстроенный.

«Дак, еще бы они не убежали! — клокотало внутри у меня. — Шли, как черепахи. Точнее, как стадо слонов со скоростью черепахи! Никакой разведки, никакого плана, никаких слаженных движений. Просто толпа с оружием. Это нам повезло еще, что оцколи сбежали, а не завалили нас сверху камнями».

— Вон они! — вдруг завопил какой-то зоркий воин.

Мы все (я тоже, ибо успел слезть с паланкина) подбежали к обрыву. Внизу, в просветах между деревьями было видно, как какие-то люди, растянувшись в цепочку, шли по скалам к кипящей внизу горной речушке.

— Здесь есть тропа! — заорал Хвост.

— Искать! — рявкнул Глыба.

Тропу нашли быстро. И снова всё повторилось: первые неслись вперед остального отряда, словно, они бессмертные. За ними судорожно гнались отставшие, будто, этой войны хватит не на всех. Глыба назвал пятерку, которая осталась охранять мою персону. Я посмотрел на тоскливую мордаху своего телохранителя и вздохнул:

— Беги уже…

Тот подпрыгнул от радости, бережно положил щит с булавой на носилки, выхватил копье и ринулся вниз. Пятерка стражей проводила его ненавистными взглядами. А я осмотрелся.

Деревенька злых оцколи выглядела жалкой. На этом фоне моя деревня — мегаполис. Хижины сплетены из веток и лишь кое-где подмазаны глиной, крыши из пальмовых листьев. Просто навалены сверху, даже не стянуты веревками. В центре сельца — три больших кострища, рядом раскидана всякая утварь: связки растений, тряпки какие-то, пара кривых горшков. В низинке, между деревней и горой явно были маленькие клочки обработанных полей — кукуруза стояла там чахлая и заросшая сорняками.

Жило здесь, ну максимум, человек семьдесят-восемьдесят. Вот такие грозные и злые оцколи.

Уже почти стемнело, когда войско вернулось. С победой. Беглецов задержала как раз та горная речка, через которую нужно было переправиться. С детьми, стариками, с тюками быстро это не сделать. А «имперские легионы» уже дышали в спину. Хвост рассказал, что местные мужички встали жидкой стенкой, чтобы прикрыть свои семьи. Поначалу, в узком месте им это даже удалось, пару наших воинов поранили. Но потом до врага добежал Глыба. Сходу раскроил несколько черепов, и оборона рухнула. Мои храбрые воины принялись хватать тех, кто не успел бежать и мог самостоятельно двигаться. И всё же, большей части оцколи удалось уйти.

Наверх как раз загоняли связанных пленников — пять или шесть мужчин и вдвое большее количество женщин и подростков. Детвору и стариков здесь добычей не считали. Отобранные тюки с добычей воины свалили в кучу и увлеченно потрошили.

«Простой бандитский налет, — вздохнул я обреченно. — Моя императорская морда освящала своим присутствием банальный гоп-стоп… До чего же противно!».

То, что эти горские дикари недавно напали на мою деревню, утешало мало. Да и они ли это были? Кажется, мое «славное воинство» просто напало на ближайшую деревню, не утруждая себя поиском виноватых и невинных.

— Черный Хвост! — окрикнул я телохранителя. — Найди