Я, следователь.. - Аркадий Вайнер

Вопрос. Какие? Постарайтесь поточнее это припомнить.

Ответ. Была какая-то толстая железная трубка, большой железный брусок, целая связка маленьких ключей, баночка с краской… Да, я, помню, еще удивилась: в портфеле лежал автомобильный номер.

Вопрос. Какой?

Ответ. Этого я не помню. Кажется, там были буквы "Г" и " X ".

Вопрос. Что еще было в портфеле? Ответ. Еще был какой-то непонятный прибор, похожий на револьвер, но с большим набалдашником наверху.

Вопрос. Вы могли бы нарисовать этот прибор?

Ответ. Я могу попробовать.

Вопрос. Пожалуйста, изобразите его прямо в протоколе.

Рисунок прибора, который я видела в портфеле у Алексея Сабурова.

…

Рисунок выполнен мною собственноручно. (В. Линаре).

Вопрос. В связи с чем Вы осматривали портфель Сабурова?

Ответ. Я его не осматривала. Но, поскольку Алексей жил у меня, я решила его носильные вещи переложить в платяной шкаф. Вот тогда я и видела остальные предметы.

Вопрос. Документы Сабурова Вы видели?

Ответ. Я видела у него паспорт, но не рассматривала его.

Вопрос. Не заметили ли Вы каких-нибудь особенностей в поведении Сабурова, чего-либо, показавшегося Вам необычным или странным?

Ответ. Может быть, мне это стало казаться в связи с настоящим допросом, но я припоминаю, что у Алексея была привычка вдруг очень резко, неожиданно оглядываться по сторонам. А когда он выпивал, то часто говорил всякие жаргонные словечки, мне непонятные. В остальном он был совершенно нормальным, обычным человеком.

Вопрос. Какие дела были у Сабурова в Риге, с кем он встречался?

Ответ, Делами его я не интересовалась, с кем он встречался – я не знаю.

Вопрос. Была ли у Сабурова какая-либо переписка?

Ответ. Я не видела, чтобы Алексей отправлял кому-либо или получал от кого-либо корреспонденцию.

Вопрос. Вел ли Сабуров с кем-нибудь переговоры по телефону, если да, то с кем и какие?

Ответ. Нет, Алексей ни с кем по телефону не разговаривал и вообще к аппарату не подходил. Впрочем, однажды, незадолго до отъезда, Алексей говорил по междугородному телефону с каким-то приятелем. Я обратила внимание только на то, что Алексей просил у своего собеседника грибов. Я вспомнила, что засмеялась тогда и переспросила его об этом. Сабуров тоже посмеялся и сказал, что очень любит грибы. Буквально на следующее утро я сбегала на рынок и накупила целую кучу грибов, которые сама приготовила и подала на обед. Алексей был очень доволен…

Я спросил ее вяло:

– О грибах?.. О грибах?.. Гм… О каких грибах?

– Я представляла себе подобные допросы иначе, – раздраженно сказала Ванда. – Не помню, о каких грибах! Какое-то русское название. Я-то купила белых…

Я поднялся, обошел стол и встал за спиной Ванды:

– Я перечислю вам названия грибов. А вы припомните, нет ли среди них того, о котором говорил Сабуров.

Ванда повернула ко мне лицо.

– Подберезовики, волнушки, подосиновики, маслята,– начал монотонно я,– сыроежки, волнушки, лисички…

– Маслятки,– неожиданно сказала Ванда. – Я вспомнила: маслятки.

– Маслята? – уточнил я. Ванда кивнула.

– Может быть, лисички? – «подстраховался» я.

– Да нет, маслята, я точно помню, – сказала Ванда нетерпеливо.-Послушайте, если у вас нет ко мне других вопросов, кроме… подобных… То уже поздно… и надо еще доехать…

– У меня есть и другие вопросы…

Вопрос. В какое время говорил Сабуров, с каким городом и как он называл собеседника?

Ответ. Разговор состоялся часов в одиннадцать вечера, а с каким городом – я не знаю. Собеседника он называл Петей.

Вопрос. О чем был разговор, кроме грибов?

Ответ. Так, о жизни, о здоровье, об охоте. Вообще-то я не очень прислушивалась, я в это время делала прическу.

Протокол мною прочитан, записано верно. В. Линаре

Допрос произвел Следователь

Лист дела 61

Я долго смотрел на Линаре – хорошо ухоженную, вкусно кормленную самку, и ненависть поднималась во мне желтой булькающей волной. За то, что, когда я носился, как чумной, из города в город, Бандит уютно устроился в ее квартирке-постели, за то, что Бандит был «внимательный и щедрый» человек и ей нужно было именно это, и совсем не нужна настоящая нежность – прозрачная и хрупкая.

Ванда сидела напротив, положив нога на ногу так, что мне были видны блестящие застежки на чулках. Я молчал, как человек, вошедший в холодную воду, и только глубоко вдыхал воздух, чтобы остановить барабанный бой сердца. Потом я негромко сказал:

– У меня вопрос к вам. Сугубо личный.

Ванда посмотрела на меня с любопытством.

– Что вы можете мне лично, без протокола, рассказать о Сабурове как о человеке? Просто как о человеке?

Ванда кокетливо улыбнулась:

– Ну, я уже говорила – это любезный и в то же время мужественный человек…

Я напряженно смотрел ей прямо в глаза, но голос ее стирался, пропадал куда-то, его перебивал жидкий тенорок Халецкого: «Три пули в затылок! Прямо название для американского боевика… Неинтеллигибельно!..»

– …Я уверена, что он пользовался успехом у женщин… Впрочем, он это и не скрывал…– вещало хорошо поставленное контральто Ванды, а я слышал жесткий скрипучий голос капитана Астафьева: «…Штурман Корецкий о своих личных делах болтать не любит…»

– …Он знал, как угодить женщине, и делал это с большим вкусом и тактом…– продолжала Ванда, довольная собой и своим кавалером. «…Женя как-то сказал мне, что мы проживем сто лет и умрем в один день…»-сквозь рыдания прорвался голос Тамары.

Я потер ладонями виски, тряхнул головой и неожиданно спросил:

– А вы знаете, почему ваш друг всем грибам предпочитает маслята?

Она кокетливо стрельнула глазами:

– Ах, у мужчин всегда такие неожиданные странности…

– Нет, у вашего друга это – не странность. И ее вполне можно было ожидать. «Маслята» на блатном языке означают патроны для пистолета.

Ванда растерянно сказала:

– Так, понятно. Но зачем они ему?

– Затем, что человек, которому вы грели постель эти дни, ваш любезный, мужественный, галантный и щедрый друг, скрывался у вас от закона.

– То есть как?– высокомерно подняла брови Линаре.

– А вот так! Он бандит и убийца.

– Банди-и-ит?– проговорила Ванда медленно.-…Он совсем не похож… Я думала… в командировках часто растрачивают… ну… лишние деньги… Но – бандит?!– Голос ее внезапно осекся: – Так, значит, он мог и меня…

– Ну, вас-то вряд ли,– сказал я с отвращением.– Вы немало помогли ему.

– Я? Я?– переспросила Ванда и вдруг, сжав кулаки, злобно закричала:-Я-то здесь при чем? Какое мне-то дело?! До всего этого?! Я – сама по себе. Плевать я на него хотела! Банди-ит, подумаешь!! Я за него не отвечаю. Я же не знала… Я перебил ее:

– Если бы вы это знали, я бы вас сейчас же арестовал. Идите. И впредь будьте разборчивее в своих любовных увлечениях. Иначе, при повторении подобного, мы усмотрим в ваших действиях систему…

Она закрыла за собой дверь. Я походил по комнате. Злость и отчаяние душили меня. Бандит снова исчез. Оставалась только надежда на междугородный телефонный разговор. Мне хотелось сесть за стол и заплакать. Я швырнул в дверь, за которой исчезла Линаре, стакан, крикнув:

– Сволочь! Мразь! Проститутка!..

В РИЖСКИЙ ТЕЛЕФОННЫЙ УЗЕЛ 

Прошу срочно проверить, установить и сообщить мне, с каким населенным пунктом и каким абонентом состоялся междугородный телефонный разговор с индивидуального телефона No 3-99-89 (абонент Линаре В.) в период с 10 – 18 сентября, время вечернее.

Основание: уголовное дело No 4212.

Следователь

Лист дела 62

Я взял лист бумаги и стал вычерчивать схему. Бандит исчез восемнадцатого числа. Есть альтернатива – или он почему-то скрылся из Риги, или ему просто надоела Ванда, и он, бросив ее, по-прежнему пасется здесь. Каждый из этих вариантов имеет свои «за» и «против». Но мне думается, что он скрылся из Риги вообще. Счастливо выкрутившись из скандального происшествия в ресторане, он понял, что его легализация на имени Сабурова дала сильную течь. В любой момент мог прийти ответ из Тбилиси, который получил я, -Сабуров никогда в Риге не был. Тогда уже начали бы искать его самого, Бандита. Нет, надо докопаться, куда и кому он звонил по междугородке. Это наиболее вероятный маршрут.

Теперь его портфель. Судя по тому, как ограничен был его гардероб, несомненно, что лишних вещей, про запас, он в портфеле не возил. Там была какая-то труба, пистолет с набалдашником и номер с индексами «ГХ». Вероятнее всего, это был номер машины Рабае-ва. Но если он украл для маскировки номер с машины Пелевина, то непонятно, почему он рабаевский номер не уничтожил, а возит с собой. Еще одно непонятное обстоятельство: «Волга», проданная Бандитом Косову, была комбинированной окраски – кофейная с белым. Украл он ее у Рабаева 22 августа, а продал 25 августа. От Тбилиси до Ленинграда -три тысячи километров. Даже для хорошего шофера это трое суток езды. Поэтому непонятно, где и когда он мог перекрасить половину машины. И, наконец, непонятно – как у него оказался техталон машины Рабаева, заполненный на имя Сабурова?