Юри - Холгер Пукк

Всё его существо тянулось к могиле матери, и всё-таки он не мог выйти из леса. Его останавливал страх. Тот самый страх, который заставлял его весь день бродить по безлюдным кустарникам и рощам. А вдруг здесь, на кладбище, найдутся люди, которые знают, что милиция ищет по городу светлоголового мальчика? Того, который убегал оттуда… оттуда, где из-под скамейки торчала голова мёртвого Эрви.

«А чего я, собственно, боюсь? — подумал Юри. — Ведь я-то ничего плохого не сделал». Но тут же вспомнил: Эрви нет в живых, его, Юри Кангура, окликнул милиционер, портфель Юри Кангура забрали в милицию… И страх вновь охватил мальчика.

Только когда на кладбище не осталось ни одного посетителя, Юри осмелился выйти из-за деревьев.

Усыпанная гравием главная дорожка пролегла через всё кладбище. По обе её стороны тянулась богатая красками альпийская горка, где между серых известняковых плит росли десятки всевозможных цветов и декоративных растений. Маленькие альпийские горки были разбросаны там и сям между могилами. Глядя на них, Юри снова размечтался о том, что и могила его матери должна быть украшена точно так же.

Сжимая в руках букетик вереска, мальчик быстро дошёл почти до конца главной дорожки. Здесь слева должна быть похоронена его мама. Юри остановился в недоумении и начал оглядываться по сторонам. Знакомый песчаный холмик исчез!

Неужели он не может найти могилу своей матери?!

Вдруг мальчик увидел фамилию «Кангур». Она была выбита на серой прямоугольной плите, установленной среди зелёного дёрна.

«Эстер Кангур», — вновь прочёл Юри слова, высеченные на камне. Под ними — две даты, соединённые чёрточкой.

Всё было правильно. Сомнений быть не могло: Юри стоял возле могилы матери.

На обложенном свежим ярко-зелёным дёрном холмике, прямо перед плитой, красовались два ярких пышных цветка. Дёрн только что подровняли. Тут и там лежали ещё не успевшие завять травинки.

Не решаясь ступить на разровненный граблями песок, Юри остановился и стянул с головы шапку.

— Добрый вечер, мама! — сказал он задумчиво.

Как ему стало обидно, что он, сын, не принимал никакого участия в украшении могилы матери.

Но мало-помалу это чувство исчезло, и сердце мальчика заполнила радость: у его мамы теперь красивая могилка. Такая красивая, о какой Юри мог только мечтать.

Кто же это сделал?

Первой вспомнилась Юри тётя Эрна. У неё были и деньги, оставшиеся после матери… Но мальчик отогнал мысль о тётке, — ему не хотелось, чтобы всё это было делом её рук.

«Пусть кто угодно, только бы не она!» — подумал Юри в негодовании.

Веточки вереска выпали из рук мальчика, словно понимали, что они уже здесь не нужны. Мальчик наклонился, хотел поднять их, но заметил на песке у своих ног камешки, сложенные по-особенному, вряд ли они случайно рассыпались таким ровным рядком.

«Дорожный знак! Знак направления!» — внезапно понял Юри, камешки словно сразу заговорили с ним. «Здесь письмо!» — сообщили они на языке, который десятки раз помогал ему разгадывать труднейшие загадки во время игр на местности.

Юри пошёл туда, куда указывали ему камешки, и под ближайшей ступенькой нащупал жестяную коробочку.

Коробочка была мгновенно открыта. И вот уже Юри читал найденное письмо. Он узнал почерк Вирве.

Здравствуй, Юри! — говорилось в нём. — Неизвестно, где тебя и искать. Поэтому оставляю письмо здесь. Сюда ты, наверное, ходишь.

Надеюсь, ты не забыл, что во вторник твоя очередь кормить кроликов в школе. Приходи непременно. Все юннаты разбрелись кто куда — с ног собьёшься, пока разыщешь. А у меня во вторник как раз нет времени. Если ты не сможешь прийти, то обязательно сообщи мне.

Я же говорила тебе, что всё будет в порядке. И плита тоже. Вначале я и сама-то не очень этому верила, но, как видишь, всё обошлось! Оказывается, у Аарне брат каменотёс. Камень привезли на «Победе» отца Нээме прямо из карьера.

Ну, я разболталась. Когда встретимся, поговорим поподробнее.

От имени пионеров всего отряда

Вирве.

Р. S. Здесь на всякий случай выложены ещё два знака направления. Не обращай на них внимания. Больше писем нет!

Вирве.

Вновь и вновь перечитывал Юри весточку от Вирве. У него было такое чувство, словно он после долгого ожидания получил письмо от родных.

Наконец мальчик тщательно сложил письмо и спрятал его вместе с коробочкой поглубже во внутренний карман пальто. При этом его пальцы коснулись шёлковой материи. Пионерский галстук! Отправляясь на поиски работы, Юри снял его и спрятал в карман.

Прежде чем надеть галстук на шею, Юри на мгновение поднял его над головой — и галстук радостно затрепетал на ветру.

По дорожке приближался поздний посетитель. Поравнявшись с Юри, он, словно бы что-то вспомнив, остановился. Юри только теперь заметил его. У незнакомца были пышные седые усы и большие, костлявые, в морщинах руки. На голове — синяя шляпа с полями.

«Прямо как дядя Кустас. Только уж очень худой», — пронеслось у Юри в голове.

— Что, пришёл полить цветы?.. — спросил мужчина и взглянул на залитое заревом небо. — Как раз самое подходящее время, день кончается.

— Да-а! — пробормотал Юри.

Незнакомец внимательно осмотрел могилу.

— Ничего не скажешь, сделано на совесть. Не придерёшься. Я вчера всё время наблюдал со стороны, как детишки здесь хлопотали.

Он замолчал и всмотрелся Юри в лицо, словно стараясь что-то припомнить. Затем неуверенно пожал плечами и сказал:

— А тебя вроде бы и не было вчера…

Юри кивнул.

Теперь незнакомец, как видно, догадался, кто этот мальчик… Нет, он не просто один из тех, кто украшал могилу; здесь, наверно, похоронен очень близкий ему человек.

Морщинистая рука дотронулась до плеча Юри. И мальчик услышал неторопливые слова:

— Не беда, небось всё опять наладится.

Юри вздохнул, посмотрел незнакомцу в лицо и неожиданно для себя сказал:

— У меня нет дома.

В этих словах звучал вопрос: можете ли вы понять, что это значит?

— Да, я верю, что тебе тяжело, — мужчина кивнул головой. — Но ещё было бы тяжелее, если бы у тебя не оказалось друзей.

Юри ничего на это не сказал, но прекрасно понял, что имеет в виду незнакомец.

— Всего хорошего, молодой человек! — произнёс мужчина, но, прежде чем уйти, добавил: — А цветы полей обязательно! Там, под рябиной, в кустах лежит моя лейка. Пользуйся ею. Только не забывай на место ставить.

Под ногами уходившего заскрипел песок. Юри стало жаль, что незнакомец ушёл, что он не присел рядом с ним и не рассказал поподробнее о ребятах, которые вчера приводили в порядок могилу матери.

Юри ещё хотелось бы спросить у незнакомца: был ли и Эрви его другом? Сегодня этот вопрос ни на минуту не оставлял его. И, как это ни ужасно, мальчику всё время приходил один и тот же ответ: «Да, несомненно, Эрви был его другом. Очень хорошим другом».

Но так ли это на самом деле? Может ли такой парень, как Эрви, быть настоящим другом? Об этом-то ему и хотелось спросить у незнакомого старика.

Юри прекрасно знал: он никогда бы не осмелился задать такой вопрос незнакомому человеку, ведь тогда пришлось бы рассказать старику обо всём. И всё-таки мальчику было досадно оттого, что тот ушёл.

Юри без труда отыскал лейку в кустах под рябиной. Принёс воды, полил цветы и траву. Вода быстро впитывалась в землю, и Юри представлял себе, как жадно глотают растения освежающие струи.

Покончив с хлопотами, Юри присел отдохнуть. Страх, что его могут обнаружить, исчез. В душе мальчика возродилась надежда. Если бы кто-нибудь спросил у Юри, на что он надеется, тот наверняка не нашёл бы ответа. В сущности, для этого не было никаких оснований. И всё же! Могила матери, приведённая в порядок товарищами, слова незнакомого старика, письмо Вирве, напомнившее о его обязанностях, словно возвращали его к жизни, говорили о том, что ещё не всё потеряно.

И Юри твёрдо решил во вторник с самого раннего утра пойти на кроличью ферму и навести там порядок. Он будет работать целый день. А если понадобится, то и второй, и третий. Может быть, какой-нибудь кролик заболел. Тогда Юри станет дни и ночи дежурить возле него. Будет каждый день давать животному лекарство, менять воду…

Мальчик горел желанием сделать что-нибудь хорошее для Вирве, для Нээме, для остальных ребят, для всего отряда, для всей школы.

Когда же мысли его возвращались к Эрви, то его охватывало горькое сожаление: ведь он не сделал для Эрви ничего хорошего, ни даже самой малости. А Эрви отдал за Юри самое дорогое — жизнь.

Опустившаяся на землю прохлада напомнила Юри: пора отправляться в путь.

Под скамейкой Юри нашёл грабельки; они тоже были новые, только что вышедшие из рук мастера. Их сделал или Алекс, или Ральф. Кто-нибудь из них. Другие не сумели бы сделать так аккуратно.