Сага об угре - Патрик Свенссон

Вскоре после этого Агнес умирает. То ли она объелась угрем, то ли у нее разрыв сердца. На похоронах ее сын Оскар стоит и смотрит на нее, лежащую в открытом гробу. Ее лицо искажено и приобрело желтоватый оттенок. Он представляет себе, что она вот-вот сядет в гробу и ее снова вытошнит, что в ней все еще есть что-то, что должно выйти наружу, — не только нежеланный ребенок, но и то чуждое и отвратительное, что за такой короткий срок извело и убило ее. То есть угорь.

«Угорь от угря, — думает Оскар, стоя у гроба, — потому что угорь становится угрем…»

И когда его мертвая мать все же не поднимается из гроба, чтобы ее вырвало, он воспринимает это как освобождение и окончание ее мучений.

«Угря она оставила себе и забрала его с собой в землю, чтобы наконец найти покой».

Это убийственная метафора. Угорь как воплощение смерти. Вернее, не только смерти, но и ее противоположности. Угорь как своего рода символическая связь между началом и концом, между зарождением и угасанием жизни. Ты угорь и снова станешь угрем.

В середине ХХ века, когда издавался роман «Жестяной барабан», науке удалось извлечь из тайников многое об угре. Угорь перестал быть мифом, стал понятен. Маленькими шажками человек приближался к разгадке вопроса об угре. По крайней мере, выяснил происхождение угря и как тот размножается. Все происходило медленно, со скоростью улитки, — по сравнению с тем курьерским поездом, подобно которому неслось развитие естественных наук со времен Ренессанса, — но теперь уже почти можно было утверждать, что человек понимает угря. И, помимо факта существования, может сказать о качествах. Кроме того, что угорь существует, известно также, что он собой представляет. Не приходится больше довольствоваться одними догадками.

Несмотря на все это, угорь продолжал ассоциироваться с чем-то чужеродным и непонятным — в литературе, искусстве и иррациональном человеческом сознании. Он по-прежнему оставался покрытым слизью, живущим в темноте существом, внезапно возникающим из глубин. Существом, не похожим на других.

В классическом произведении шведской литературы «Бомби Битт и я» (1932) Фритьофа Нильссона (Пирата) угорь является в образе почти дьявольском: монстр с рогами на голове, который, проведя бесчисленное количество лет во мраке, вырос до нескольких метров в длину. Он прячется от людей в уединенном и, вероятно, бездонном пруду, пока главные герои книги Эли и Бомби Битт вместе со стариком Вриклундом не отправляются однажды ночью на охоту за ним. Вриклунду удается вытащить его из пруда; тот оказывается «темным, жутким существом, которое бьет хвостом по воде, взбивая пену», и начинается битва не на жизнь, а на смерть. Угорь поднимается «как живой телеграфный столб», в лунном свете ясно видны на голове большие рога, и только когда Вриклунд вцепляется в огромное тело зубами, бой окончен.

— Я убил это дьявольское отродье! — восклицает Вриклунд, у которого рот окрашен кровью. Но это лишь временная победа. Угорь восстает из мертвых. С глубоким вздохом он оживает, ползет, извиваясь, по траве и, протиснувшись в какую-то дырку, исчезает под землей, возвращаясь туда, откуда вышел, — а вышел он из тайного, подсознательного, из самых темных и запретных уголков души. Угорь воплощает в себе смерть. А смерть победить невозможно.

В сюрреалистическом любовном романе Бориса Виана «Пена дней»[4] (1947) угорь появляется в качестве абсурдного образа, предвещающего грозящее несчастье. В самом начале повествования он возникает из водопроводного крана в кухне. Каждый день он высовывает голову из крана, оглядывается по сторонам и снова исчезает. И так до тех пор, пока повар главного героя, Колена, не ловит угря, положив на край мойки ананас, против которого тот не может устоять. Повар готовит великолепный паштет из угря, и Колен, поедая его, думает о своей возлюбленной Хлое, с которой недавно познакомился и на которой собирается жениться, — однако вскоре она заболевает тяжелейшей болезнью. В груди у нее растет кувшинка — водное растение из мира угря. Она растет, как агрессивная опухоль, и Хлоя умирает, оставив Колена одного.

Однако самую яркую роль — по крайней мере, в литературе — угорь играет в романе английского писателя Грэма Свифта «Земля воды»[5] (1983). В книге рассказывается об учителе истории Томе Крике, который пытается пробудить интерес у своих скучающих учеников, рассказывая им о себе и своем детстве. Роясь в собственной ненадежной памяти, он пытается разобраться, почему его жизнь сложилась так, а не иначе. Его брак с Мэри, их бездетность, ее зреющее сумасшествие. С чего все началось? Может быть, с угря, которого другой мальчишка засунул ей в брюки, когда она была маленькой?

Или с его брата Дика, который в молодые годы соперничал с ним за внимание Мэри и выиграл соревнования по плаванью, только чтобы произвести на нее впечатление? Сродни угрю, плывущему в Саргассово море, он мог проплыть дальше всех, стремясь к своей цели. Эта цель одновременно и является смыслом жизни. Зачем он это сделал? И что все это на самом деле означает?

Повествование неровное и продвигается как бы на ощупь. Кто знает, что в нем правда, а что нет? Но угорь присутствует все время. От начала до конца. Извиваясь, проходит он через весь роман, как постоянное напоминание обо всем тайном и забытом.

Под конец Том Крик рассказывает своим ученикам именно об угре. В чем суть вопроса об угре, об истории развития науки, со всеми ее догадками, загадочными находками и недоразумениями. Об Аристотеле и его теории, что угорь зарождается из глины. О Линнее, который считал, что угорь самооплодотворяется. О знаменитом угре из Комаккьо, о находке Мондини и о Спалланцани, который поставил ее под сомнение. О Йоханнесе Шмидте и его настойчивых поисках. О любопытстве, которое вело их всех. Том Крик имеет в виду, что все это может рассказать нам угорь. Это существо помогает нам понять человеческое любопытство, нашу вечную потребность искать истину, пытаться узнать, откуда все взялось и что все это значит. А также рассказывает о нашей потребности в загадках и мистериях. «Угорь многое может сказать нам о жажде знаний —