Тайна темного подвала - Патриция Вентворт

Энн шагала дальше, сама не зная куда, наслаждаясь мягким, теплым воздухом. Это напомнило ей о чем-то очень, очень давнем. И вдруг она вспомнила… Только тогда была не осень, а весна, и кругом пели птицы, и весенний ветер наполнял ее радостью — той радостью, какую чувствуешь лишь по весне… если ты — это ты, и твое прошлое с тобой…

Весна… вокруг все такое зеленое и свежее! Тетушка Летти любила повторять, что весна — лучшее время для детей и всего юного в этом мире. Она еще цитировала строчку из «Библии»… что-то о щебетании птиц… она говорила… Нет, не вспоминается. Энн так и не удалось вспомнить, что же еще говорила тетушка Летти.

А кто такая тетушка Летти? Этого Энн тоже не знала.

На мгновение она будто снова стала ребенком. И тетушка Летти была человеком, которого этот ребенок знал очень близко. Но… воспоминание опять ускользнуло, и Энн возвратилась в настоящее. Тетушка… тетушка… Имя ее тоже ускользнуло. Словно все это было лишь отголоском иной жизни, иного мира.

Но этот отголосок был отголоском ее жизни. Хотя настоящее ее и начиналось не с весенней прогулки, а с того ужасного подвала, с той темной лестницы, где она стояла, зная, что внизу, во мраке, лежит мертвая девушка.

Отвращение к самой себе заставило ее содрогнуться. Энн топнула ногой. Как же глупо она себя ведет! Неужели она не способна контролировать свои мысли? Но ведь она и не пыталась! Она просто позволила им течь в любом направлении. А этого делать нельзя, ни в коем случае!

Энн в первый раз оглянулась по сторонам. До сих пор она лишь машинально шагала вперед, не замечая ничего вокруг. Временами она, конечно, возвращалась в реальность, но лишь для того, чтобы пересечь перекресток или свернуть, ведомая по неведомому маршруту каким-то глубинным воспоминанием. Теперь же, впервые замедлив шаг и оглядевшись, девушка увидела, что находится на тихой, опрятной улице, неподалеку от входа в незнакомое здание.

Энн замерла, и мысли продолжали беспорядочно роиться в ее голове. Ее обуревало страстное желание войти в эту дверь. Она даже знала, что увидит за порогом. На секунду в воображении ее возникла отчетливая картинка.

Гостиничный холл, стойка, а за ней — девушка, которая записывает имена постояльцев. Как же хотелось ей подняться по ступенькам, открыть дверь… И вдруг совсем иные чувства нахлынули на Энн. Непреодолимая сила заставила ее развернуться и двинуться прочь. Ужас, совершенно необъяснимый, подгонял ее, заставляя все больше ускорять шаг. Вся сила воли понадобилась Энн для того, чтобы идти нормальной походкой, так, словно она идет куда-то по делам. Она не понимала, что это на нее нашло. Откуда ей было знать, что она чудом избежала встречи с Макстоном, который зашел в отель «Худ» справиться, не вернулась ли мисс Энн Форест в свой номер. За этой дверью, которая так ее манила, Энн обязательно столкнулась бы с незнакомцем из сада.

Энн шла прочь от гостиницы, даже не подозревая, какая ее подстерегала опасность, но тем не менее она испытывала удивительного облегчение. Наконец-то она порадовалась мягко пригревающему солнцу, ощутила мягкое дуновение бриза. В сердце ее воцарился покой, и тут она вспомнила о Джиме. Ведь он совсем не обрадовался, что избавился от нежданной обузы. Значит, ему действительно не безразлична ее судьба! Значит, и она сама тоже ему не безразлична…

Энн шла все вперед и вперед, думая о Джиме.

Глава 36

Домой она вернулась уже в сумерках. Дженет с улыбкой подняла глаза.

— Ну, вот и ты! — проговорила она, стараясь не выдать охватившего ее облегчения.

— Я не слишком задержалась?

— О нет, что ты!

Лизбет, уткнувшаяся в книгу, перевернула страницу.

— Дженет уж решила, что вы ушли навсегда. Но я-то знала, что вы вернетесь, — заявила она и замолчала, ожидая, что кто-нибудь поинтересуется причиной ее уверенности. Вопроса, однако, не последовало. И, вскинув светлую головку, Лизбет заключила разочарованным голосом:

— Не всем везет в этой жизни!

Энн пребывала в столь радостном расположении духа, что эта колкость вызвала у нее лишь смех.

— Тебе уже недолго осталось терпеть, Лизбет.

Энн вышла из комнаты. Дженет кинулась за ней.

— Лизбет — просто глупая, ревнивая девчонка. Ты молодец, что не обижаешься. Мы не должны идти у нее на поводу.

— Вероятно, ты права. Но я действительно не могу здесь оставаться. Из-за меня у тебя сплошные неприятности.

— Нет, не правда! А Лизбет нужно перевоспитывать.

Пусть не думает, будто все должны потакать ее капризам!

Такая избалованность не приведет ни к чему хорошему.

Очень вредное свойство.

Энн скорчила рожицу.

— Что-то мне не очень хочется быть наглядным пособием для уроков этики!

Девушки рассмеялись.

— Энн, не знаю, как ты к этому отнесешься, но если ты и в самом деле хочешь найти работу…

— О да, хочу, очень хочу!

— Мне позвонила моя старая кузина, мисс Карстерс.

Живет она в Девоншире, но иногда приезжает в Лондон.

И всегда останавливается у своей бывшей горничной, которая сдает комнаты. Не скажу, что с ней легко иметь дело.

Но если ты готова терпеть ее причуды, то плата за это составит около трех фунтов в неделю. А эта самая горничная, миссис Боббет, живет как раз за углом, так что тебе не придется далеко ходить.

— Как ты думаешь, я справлюсь? А что нужно будет делать?

Дженет рассмеялась.

— Не знаю. У мисс Карстерс есть подруга, а у подруги — семейство. Дважды в год она ездит навестить их. Это уже священная традиция. А затем кузина Клэрри является в Лондон, полная праведного гнева, придирок и претензий. Это нелегкое время для всех, а труднее всего придется тебе. Я ничего тебе не говорила, потому что не знала точно, когда она прибудет, а еще у меня просто духа не хватало.

— То есть… О Дженет, какая же ты добрая! Зная, что я не смогу отказаться, ты молчала, а теперь, когда мне совсем не обязательно соглашаться, если я не захочу… Но Дженет, я согласна, конечно согласна!

— Это всего лишь на пару недель, но если ты не уверена, что сможешь выдержать…

— Пару недель можно потерпеть что угодно, — возразила Энн.

— Ну, если ты уверена, если тебе не страшно…

— Ни капельки!

Переговоры вели по телефону. Энн досталась роль молчаливого слушателя.

— Кузина Клэрри, — говорила Дженет в трубку, — у меня есть подруга… Мне кажется, она вам подойдет. Она живет здесь… Да, у меня. Думаю, она — именно то, что вам требуется. — Дженет замолчала. Из трубки в ее руках доносилась прочувствованная тирада. Очевидно, мисс Карстерс обладала недюжинным ораторским талантом. Прошло минут пять, прежде чем Дженет получила возможность вставить хоть словечко. И надо сказать, девушка, очевидно наученная долгим опытом, продемонстрировала олимпийское спокойствие. И лишь только неудержимый словесный поток на секунду прервался, она снова заговорила, невозмутимо и размеренно:

— Если вы хотите с ней познакомиться, я приведу ее завтра утром. И если вас устроит ее кандидатура, она может остаться с вами до вечера… Да, трех фунтов в неделю будет достаточно… Она живет у меня, так что всем будет очень удобно… Хорошо, мы придем завтра утром. В десять?.. До свидания.

Дженет повесила трубку и обернулась.

— Ну вот, все улажено. Если почувствуешь, что тебе невмоготу, — просто скажи мне об этом. График такой: каждый день, с десяти до шести.

Обе девушки втайне подумали, что отныне Энн большую часть дня будет проводить вдали от Лизбет и это, пожалуй, к лучшему.

На следующее утро, без четверти десять, девушки перешли через площадь, свернули влево и двинулись по параллельной улице. Дома здесь были такие же, что и на площади, но чуть более ветхие.

Перед пятым домом девушки остановились. Дженет позвонила, и вскоре на пороге появилась приятная полная женщина.

— Входите, входите! — она лучезарно улыбнулась. — Она вся извелась от нетерпения. Хочет поскорее обустроиться! Хочет поскорее посмотреть на юную леди! Очень сердится, что не наказала мне зайти сюда и заранее как следует все подготовить! В жизни не встречала более беспокойных людей, чем мисс Карстерс.

Пока длился этот монолог, девушки успели вслед за миссис Боббет подняться по лестнице и подойти ко входу в помещение, именуемое «второй передней». Миссис Боббет заглянула внутрь и звонким веселым голосом объявила:

— Мисс Дженет и вторая леди! — после чего пропустила девушек вперед, а сама скрылась за дверью.

Мисс Карстерс не сдвинулась с места. И лишь когда девушки дошли до середины комнаты, она встала, опираясь на черную изогнутую палку. Энн в изумлении глядела на нее: старушка словно сошла с иллюстрации старинной сказки. Именно такая Злая волшебница тревожила ее детские сны. Рост ее не дотягивал даже до пяти футов. Но эту детскую фигуру венчала совсем не детская голова с обвислыми щеками и крючковатым носом. Из-под густых, до не правдоподобия красиво изогнутых бровей пытливо смотрели живые черные глаза. В угольно-черных, тщательно уложенных волосах не серебрилась ни единая седая прядь. На мисс Карстерс было странное одеяние из черного бархата, сколотое на груди изящной и, видимо, очень дорогой бриллиантовой брошью. Опираясь на свою палку, она молча ждала, пока гостьи приблизятся.