Патриот - Терри Пратчетт

— Кто ты та…

Новоприбывший повернулся к съежившемуся от страха человечку с документами и со всего размаху врезал ему в челюсть.

— Я? Спаситель бумаг!

Человечек еще не успел упасть навзничь, а с головы его уже сорвали тюрбан.

— Сюда!

Фигура нырнула в дым, показывая дорогу. Ваймс поспешил за своим проводником. Наконец они оказались у снабженной водосточной трубой стены.

— Но как ты…

— Наверх! Быстро!

Ваймс уперся ногой в подставленные чашечкой ладони человека, закинул вторую ногу на скобу и сделал рывок вверх.

— Быстро!

Подергиваясь от вспышек боли в суставах, он полувлез, полуподтянулся на парапет и перекинулся на крышу. Неизвестный и неожиданный помощник вырос за спиной, как будто взбежал по стене.

Нижнюю часть лица неизвестного прикрывал платок. Второй такой же лоскут ткани он сунул Ваймсу.

— Закрой нос и рот! — приказал он. — От дыма!

Крыша размягчилась и пошла пузырями. Из дымохода за спиной Ваймса вырвался язык пламени.

— Но кто…

— Ты — сюда, я — туда. — С этими словами призрак скрылся в дыму.

Даже сквозь подметки Ваймс ощущал жар. Он осторожно двинулся в указанном направлении, когда вдруг услыхал доносящиеся снизу вопли.

Перегнувшись через край крыши, он увидел этажом ниже окно. Кто-то высадил стекло и теперь размахивал руками, пытаясь привлечь внимание.

Во внутреннем дворе царила суматоха. В самом центре давки возвышалась гигантская фигура констебля Дорфла, голема. В данных обстоятельствах тот обладал крайне ценным качеством, а именно — несгораемостью. Но лазанье по лестницам не его специализация. И среди обычных ступенек лишь редкая выдержит вес голема.

Ваймс опять посмотрел на окно, откуда теперь валил густой дым.

Человека, взывавшего к спасению, уже не было видно.

«Ты умеешь летать, господин Ваймс?»

Он посмотрел на дымоход. Тот изрыгал пламя.

Посмотрел на размотавшийся тюрбан.

Большей частью мозг Сима Ваймса отключился, с удручающей эффективностью функционировали лишь те его отделы, которые отвечали за передачу болевых импульсов, посылаемых суставами. Но в самой сердцевине что-то еще думало, и это что-то выдало вдруг некое сумасшедшее озарение:

«…Довольно-таки прочный на вид…»

Расстояние до окна составляло примерно шесть футов.

Ваймс автоматически начал действовать.

В общем, чисто теоретически, если привязать один конец тюрбана к плюющемуся огнем дымоходу вот ТАК, и стравить свободный конец ТАК, и вот ТАК перелезть через парапет, а потом ТАК оттолкнуться от стены, то при возвратном движении можно вот ТАК высадить ногой оставшееся во второй половине рамы стекло и…

По мокрой улице, отчаянно скрипя, передвигалась тележка. Она хаотически вихляла и подпрыгивала на своих четырех разномастных, абсолютно не похожих друг на друга колесиках, и вообще ее давным-давно следовало отправить на какую-нибудь помойку. Как, впрочем, и ее содержимое. И ее хозяина.

Хозяин тележки ростом был примерно с человека, но передвигался он, согнувшись пополам. С ног до головы его покрывали не то лохмы, не то тряпье, а может, что наиболее вероятно, некая смесь того и другого, свалявшаяся и черная от грязи, в отдельных местах буро-зеленая от пустивших корни сорняков. Все вместе, остановившись и присев, очень убедительно сошло бы за древнюю компостную кучу. А еще на ходу оно сопело.

И вдруг на пути у живой компостной кучи и ее тележки возникло препятствие: выставленная нога.

— Вечер добрый, Стули! — поприветствовал Моркоу.

Тележка затормозила. Мусорная куча тоже остановилась. Верхняя ее часть отклонилась чуть назад.

— ‘Тлезь, — пробурчали откуда-то изнутри.

— Спокойно, Стули, давай будем помогать друг другу — так ведь будет лучше? Ты поможешь мне, я помогу тебе.

— 'Тлезь, льгавый.

— Ты рассказываешь мне то, что я хочу знать, а я не стану обыскивать твою тележку, — предложил Моркоу.

— Терпеть не могу гноллов, — Ангва зажала пальцами нос. — Они воняют просто кошмарно.

— Неправильно так о них отзываться. Без них улицы были бы куда грязнее, правда, Стули? — все так же дружелюбно возразил Моркоу. — Поднимешь это, подберешь то, иной раз стукнешь камешком, чтобы не сопротивлялось…

— …Чище едешь, долше буешь, — отозвался гнолл с бульканьем, которое вполне можно было принять за смешок.

— По моим сведениям, ты можешь знать, где сейчас обретается Снежный Склонс, — продолжил Моркоу.

— Ничво н'наю.

— Отлично.

Вытащив трезубые садовые вилы, Моркоу приблизился к сочащейся разными жидкостями тележке.

— Ничво н'наю ПРА… — поспешил добавить гнолл.

— Да? — Моркоу многозначительно качнул вилами.

— Ничво н'наю пра кандит'рскую лавку в М'ш'ничском пириулке.

— Это на которой еще надпись «Комнаты в наем»?

— Ыгы.

— Отлично. Благодарю за гражданскую сознательность, — похвалил Моркоу. — Кстати, по пути сюда мы видели дохлую чайку. На Пивоварной. Уверен, если поторопишься, будешь там первым.

— Пакедова, — с сопением попрощался гнолл.

Тележка задергалась прочь. Моркоу смотрел ей вслед, пока она, скрежеща по булыжной мостовой и подскакивая, не скрылась за углом.

— В душе они хорошие, — задумчиво произнес он. — Вот оно, наглядное свидетельство присущего нашему городу духа терпимости. Даже гноллы могут назвать его своим домом.

— А меня от них выворачивает, — поморщилась Ангва, когда они возобновили путь. — Кроме того, ты видел, на нем что-то росло?!

— Командор говорит, мы обязаны о них позаботиться.

— Этот человек сама доброта.

— Лично он голосует за огнемет.

— Не выйдет. Слишком много влаги. Кстати, неужели никто так и не выяснил, чем они на самом деле питаются?

— Лучше думать о них как… как о дворниках. Ты же не станешь спорить, что на улицах стало гораздо меньше мусора и мертвых животных, чем раньше.

— Да, но ты когда-нибудь видел гнолла с веником и совком?

— Так уж, видно, устроено общество, — вздохнул Моркоу. — Каждый норовит вывалить свой мусор на тех, кто ниже, — и так до самого последнего уровня, пока не найдется кто-то, готовый это вываленное есть. Именно так господин Ваймс и говорит.

— Да уж, — произнесла Ангва. Некоторое время они шагали молча, а потом она добавила: — Для тебя много значит, что говорит господин Ваймс?..

— Он отличный стражник и пример для всех нас.

— И… ты никогда не задумывался о том, чтобы поискать работу в Щеботане или где-нибудь еще? Анк-морпоркские стражники сейчас в большом почете, в других городах спят и видят, как бы заманить к себе на службу одного из них.

— Что? Оставить Анк-Морпорк? — тон, которым был задан этот вопрос, не оставлял сомнений в ответе.

— Нет… наверное, нет, — с печалью в голосе отозвалась Ангва.

— К тому же я представить себе не могу, что господин Ваймс будет без меня делать.

— Тоже точка зрения, — согласилась Ангва.

До Мошеннического переулка оставалось рукой подать. Переулок (название которого, кстати, совсем не соответствовало истине) располагался в самом центре гетто для, как назвал бы их лорд Ржав, «квалифицированных ремесленников» — то есть для людей, стоящих на социальной лестнице слишком низко, чтобы что-то решать, но в то же время достаточно высоко, чтобы за них можно было все решить. По большей части тут жили маляры и полировщики. Люди, обладающие не слишком многим, но гордые даже этим. Свидетельства данной гордости встречались повсюду. Для начала — начищенные до блеска таблички с номерами домов. Сами дома после долгих столетий стройки и перестройки располагались настолько близко друг к другу, что превратились, по сути, в одно длинное здание, но линии раздела между собственностью одного хозяина и собственностью следующего представляли собой своего рода произведения искусства — с такой точностью их провели, ни на волосок не зайдя на чужую территорию. Как не уставал повторять Моркоу, все это свидетельствовало лишь о том, что здесь жили люди, инстинктивно осознающие: основой цивилизации служит разделяемое всеми уважение к частной собственности. Ангва же считала местных обитателей прижимистыми сволочами, которые без денег не скажут вам даже, который час.

Моркоу бесшумно скользнул мимо витрины кондитерской лавки. На второй этаж вели грубые деревянные ступени. Он молча указал на мусорную кучу. Кучу по большей части составляли бутылки.

— Сильно пьющий? — одними губами вымолвила Ангва.

Моркоу отрицательно покачал головой.

Опустившись на корточки, она стала рассматривать этикетки, но ее нос уже сообщил своей хозяйке все, что нужно было знать. «Гомопата-логический Шампунь Достабля». «Травяной От-паласкиватпелъ Жаломыша — С Настоящей Травой!» «Тоник От Кожы Головы „Воши Вон!“ — Куча Травы!» И прочее в том же духе.