Смерть за добрые дела - Анна и Сергей Литвиновы

десять соток – в поселке Пореченское.

Дима сразу сделал приблизительную оценку загородного жилья – потянуло аж на девяносто миллионов. Кто же оставил Зевсу столь милое наследство?

Чтобы заказать в ЕГРН историю владения домом, нужно знать его адрес. Ангелина проживала – как уже вынюхали коллеги – на Цветочной улице, тринадцать. Полуянов попросил выписки по двум соседним строениям.

Самоцветов – сообщили ему – проживал в доме номер одиннадцать в течение последних семи лет.

Отчет об истории перехода права тоже не настораживал. Действительно, получил в наследство. Предыдущий хозяин – Самоцветов Николай Павлович.

Можно, конечно, продолжать. Выяснить, кем Николай Павлович приходился Зевсу и все ли чисто с завещанием. Но даже если что-то не так, вряд ли это имело отношение к смерти Асташиной, поэтому Полуянов решил пока в дебри не забираться.

А имеются ли у Анатолия Юрьевича проблемы с законом?

Поиск по судебным производствам – ожидаемо – результата не дал.

Приставы тоже претензий к нему не имели.

Оставалась единственная возможность – пробить по официальной базе МВД.

Селиванова настораживать просьбой не стал – попросил помощи у молодого участкового (тот был большим поклонником Диминых «Несерьезных новостей»).

Парень развеселился:

– Тебе про баранов на МКАДе писать надоело?

Но пообещал: в течение дня выяснит.

* * *

Мамуля с вечера (как почти всегда в последнее время) перебрала и утром готовила им завтрак бледная, злющая. Саша старался держаться от нее подальше, а вот Андрюшка осмелился высказать претензии, что в каше пенки. И получил. Мамаша разоралась. Хлопьев на замену, как требовал младший, не дала. Да еще и пообещала:

– Карманных денег в этом месяце не получишь.

– Почему? – возмутился Андрюша.

– Ракетку вчера кто сломал? Твои карманные на новую пойдут.

– Тогда вообще теннисом заниматься не буду! – истошно завопил мелкий.

И, к огромному удовольствию Саши, получил от маман подзатыльник. Заревел, бросился прочь из кухни. Обычно мамуля в таких случаях давала задний ход и бежала за ним успокаивать, но сегодня с места не двинулась. Обратила хмурый взор на старшего.

«Сейчас и мне за что-нибудь прилетит».

Но родительница вдруг спросила:

– Ты хотел бы в Канаду поехать?

– А… зачем? – растерялся.

– В академию хоккейную.

– Конечно! Но батя ж не пустит!

– Ладно, – буркнула. – Иди в школу.

«Чего это она такая добрая? Похмелиться, что ли, успела?» – подумал Саша.

Учеба прошла как обычно: нудно и с двойкой по алгебре.

Но когда пришел после занятий на тренировку – новые чудеса.

Его вдруг перебросили из никчемной четвертой «пятерки» сразу во вторую! Значит, реальный шанс в следующей игре на поле выйти!

– А что это вы вдруг? – спросил робко у тренера.

Тот усмехнулся:

– Да сказали мне, что недооцениваю тебя.

– Кто сказал?

– Не важно, – сдвинув брови, добавил сурово. – Так что уж прояви себя на поле. Один косяк – обратно в запасные улетишь.

– Вы не пожалеете! – заверил Саша.

И пахал рьяно: сделал две голевые передачи, одну шайбу забил.

Друзья-соперники ржали:

– Что это с тобой сегодня? «Электронку» с озверином покурил?

А он только загадочно улыбался. Неужели «Кайрос» все-таки работает?!

* * *

Участковый позвонил Диме уже через пару часов:

– Судимостей у твоего клиента нет. Но в махровом восемьдесят пятом он проходил свидетелем по сто семнадцатой статье старого уголовного кодекса.

– Это… изнасилование? – вспомнил Дима.

– Да. Часть третья. Девятиклассники с малолеткой позабавились. Двоих осудили. А твой сухим из воды вышел, хотя сначала тоже подозреваемым проходил.

– Ничего ж себе! – не сдержался Полуянов. – А уголовное дело можно посмотреть?

– Давно в архиве. Не оцифровано.

– И еще очень нужно имя потерпевшей узнать!

– Ты понимаешь, что я по несовершеннолетним не могу разглашать?

– Да ладно! Она уже давно выросла.

– Толкаете вы меня, товарищ журналист, на должностное преступление, – заворчал участковый.

Но в мессенджер сообщение сбросил. Милина Марина Геннадьевна. Одна тысяча семидесятого года рождения. На момент преступления девочке всего пятнадцать лет было.

Имелась и фотография. Дрянного качества, черно-белая. Потерпевшая. Белокурая. Очень испуганная.

И лицо ее почему-то показалось Диме смутно знакомым.

* * *

После тренировки Саша привычно двинул было к автобусной остановке, но услышал за спиной истошный автомобильный сигнал. Обернулся и обалдел. Матушкин «Порше». Что это с ней сегодня? В последний раз за ним год назад приезжала.

Сел в машину, спросил:

– А кто ж Андрюшеньку с тренировки забирает?

– Ножками дотопает, – хохотнула. И заботливо добавила: – Садись лучше назад, там тебе еда всякая вкусная в пакете.

После льда есть всегда хотелось зверски, но обычно Саша терпел до дома, чтобы невеликие карманные деньги на дорогущий буфет ледовой арены не тратить. А тут вдруг такой сервис – и покормят, и довезут.

Закинул сумку с хоккейной амуницией в багажник, уселся, заглянул в пакет. Батюшки! Даже марка печенья та самая, что любил в детстве, – матушка, оказывается, не забыла.

Налетел на еду. Мать в привычной своей агрессивной манере вклинилась в поток. Показала средний палец «жигуленку», который сама же и подрезала. Строго спросила:

– Ты можешь хотя бы неделю с отцом не скубиться?

– Если он тебя тронет – молчать не буду, – твердо ответил Саша.

– А сейчас надо. Я на мозг ему капаю про Канаду, так что прояви гибкость. Сама тоже постараюсь не нарываться.

– Да батя и на пустом месте всегда придумает, до чего докопаться.

– Что делать? – вздохнула печально. – Он нас содержит. Надо терпеть.

– Не стану я терпеть.

– Пожалуйста! Ради меня. Попробуй.

Приехали домой. Саша в машине успел отдохнуть и вдохновенно кинулся помогать матери с ужином. Самолично порезал лук, взялся жарить – и в ответственный момент, когда перемешивал, в кухню явился отец. Немедленно начал орать:

– Мозгов нет крышкой накрыть? Не видишь, масло брызжет?!

– А как тогда перемешивать?

– Хозяева, едрена кость! – Теперь к матери обернулся: – Ты, что ли, совсем криворукая? За столько лет готовить аккуратно не научилась. Весь пол в помидорном соке!

– В томатном, – не удержался Саша.

– Опять умничаешь? – Отец привычно замахнулся. Но тут, очень вовремя, телефон.

Ближе к ужину батя отвечал только на звонки из «особого списка» и сейчас трубку взял.

– Арсений Игоревич, приветствую! – сказал неведомому абоненту.

Саша сразу навострил уши: так звали главного тренера его хоккейной команды.

А отец, одновременно агрессивно и заискивающе, продолжал:

– Что там мой олень? Опять накосячил?

С минуту слушал молча. Лицо становилось все более и более удивленным. Наконец робко пробормотал:

– Но ведь осенний трансфер закончился давно. В виде исключения, говорите? Моего Сашку?!

На отбой нажимал с видом окончательно потрясенным. Саша замер. А отец непривычно спокойным тоном велел:

– Выключи чертов лук.

Парень повиновался.

Батя тяжело опустился на стул и вдруг расплылся в растерянной улыбке:

– Тебя молодежка ЦСКА хочет взять.

– Запасным?

– Нет. Сразу в третью «пятерку».

* * *

Почему, ну почему эта девочка ему знакомой кажется? Конечно, Дима не знал ее тогда, в восьмидесятые. Но кого-то Милина ему напоминала. Определенно.

Открыл, эксперимента ради, две Надюшкины фотографии – в тринадцать лет и сейчас. Конечно, изменилась сильно. Но разрез глаз, форма губ и скул такие же.

Он до рези в глазах вглядывался в черно-белую фотографию девочки – и в воссозданный с помощью компьютерных технологий портрет, как она могла бы выглядеть почти сорок лет спустя.

Именно эту – уже совсем взрослую – женщину он не встречал точно. Дима уверился: той, что в его памяти казалась похожа на Милину, – лет двадцать пять, не больше. Но где он мог ее видеть и когда, припомнить никак не мог.

Марине сейчас пятьдесят два. Где она, что с ней стало?

Дима использовал все известные ему алгоритмы, но интернет ответа не дал. Поиск по фото тоже не принес результатов.

Тогда Дима решил сравнить с ее «взрослым» снимком всех, кто мог иметь отношение к убийству Асташиной. Тщательно, с максимальным увеличением разглядывал изображение самой Ангелины. Ничего похожего. Может, Алена Шмелева? Тоже не она.

Зашел на лично взломанный сайт «мастеров» «Кайроса». Митрофанова говорила, что Зевс запрещает придумывать персонажей для аватарок, так что, будем считать, фотография Марьяны подлинная. Долго рассматривал, уверился: нет. Даже близко. Может, та самая девочка – еще кто-то из «мастеров»? Выросла и таким странным образом решила посчитаться с обидчиком?

Проглядывал аватарки и прежде, но сегодня пересмотрел внимательно снова.