Розы во льдах - Розалинда Лейкер

Зигрид вышла вместе с Бет, сказав, что ей нужно вернуться к работе. Бет увидела вдалеке экипаж фрекен Ларсен, добрая женщина уже ждала ее. На обратном пути они беседовали о возможностях образования для девочек: этот вопрос очень интересовал обеих. Рассказав о своей жизни, фрекен Ларсен остановилась на приезде в Нилсгаард, упомянув, что Джулиане в то время было не больше четырех лет.

– Это не слишком рано для занятий?

– Да, рановато. Обычно матери сами обучают девочек считать, писать и совершать простые арифметические действия до достижения школьного возраста. Но фру Рингстад не умела этого делать. Они с сестрами учились азам у жены местного священника. Фру Рингстад, к сожалению, оказалась не очень способной ученицей и всегда отставала от более смьшленых сестер. Это обстоятельство, а также постоянные укоры и попреки со стороны деда развили в ней чувство неполноценности, от которого она так и не смогла избавиться. Джулиана же росла очень сообразительным ребенком, мне было совсем нетрудно заниматься ее обучением. Затем произошла известная вам трагедия, и с тех пор по умственному и эмоциональному развитию девочка осталась на уровне пятилетнего ребенка.

– Они были близки с матерью?

– Да, и очень преданы друг другу. А так как герр Рингстад часто отлучался из дома, они много времени проводили вместе.

Гувернантка продолжала рассказывать о методах, которые она применяет, чтобы помочь девочке избавиться от недуга, а Бет удивлялась ее изобретательности и терпению. Она задавала заинтересованные вопросы, что доставляло удовольствие фрекен Ларсен, которая посетовала, что фрекен Анна не проявляет большого интереса к воспитанию ребенка. Герр Рингстад, разумеется, озабочен тем, чтобы Джулиана продвигалась в занятиях и чтобы она, фрекен Ларсен, не вздумала отказаться от места. Он всячески одобряет ее методы, радуется малейшим успехам дочери, уверяет ее, что такого нельзя было бы добиться традиционным обучением, и всячески поощряет в поисках новых путей.

Фрекен Ларсен сожалела, что время поездки пролетело так быстро и что гостья не остановилась в Нилсгаарде; она даже подумала, что было бы неплохо, если бы фрекен Элизабет заняла место фрекен Анны, которая пыталась заполучить Пауля Рингстада с первого дня появления в доме.

После визита в Холстейнгаард Бет жила по распорядку, заведенному в первый же день. Каждое утро она отправлялась в горы и каждый вечер рисовала то, что приносила домой. С самого начала она заставила себя тщательно отбирать цветы и не увлекаться количеством, хотя долина изобиловала прелестными видами, словно этим местам покровительствовали боги, любившие цветы. Однажды ей повстречались фрекен Ларсен и Джулиана во время урока ботаники, который проходил на природе; они провели остаток дня вместе. После этого встречи повторялись еще несколько раз. Владелец, магазина сдал внаем лодку с веслами, но Бет пока держала ее на приколе в Черном Заливе.

Бет не очень утруждала себя приготовлением пищи и не соблюдала строгого режима питания. Белье она отдавала прачке, которая также и отглаживала ее платья – настолько тщательно, что они выглядели как новые. При желании она могла бы нанять горничную и кухарку, но не хотела, чтобы ее одиночество нарушалось. Временами у нее возникало желание, чтобы рядом кто-то был, особенно в те дни, когда на старый дом находило оно из его «настроений»: тогда атмосфера становилась гнетущей, ночью каждая половица угрожающе скрипела. Бет чувствовала, что ее силы воли недостаточно, чтобы противостоять враждебным силам, и что суеверия прошлого могут снова ожить.

Утром по субботам Бет нехотя отправлялась в магазин, чтобы передать список нужных ей продуктов, которые затем доставлялись в старый дом. В это время одна из служанок – крепкая, коренастая фру Сандвиг – наводила порядок в доме. Она намывала до блеска окна, выскабливала полы и вытряхивала коврики, которые Бет приобрела в том же местном магазине. В утренние часы Бет обычно писала письма и отправляла их в деревне, поджидая у пристани пароход с корзинкой на руке, словно местная фермерша.

Почти все приезжие туристы были англичане – состоятельные леди и джентльмены с хорошо поставленными голосами; иногда попадалась американская или французская чета, один-два немца. Их обычно ожидали экипажи с возницами, как правило, сыновьями местных фермеров, которые везли их к водопаду, а наиболее смелых – вверх по извилистым тропам соседствующих с Торденгорном гор. Они поднимались на большую высоту, почти к покрытым льдами вершинам, и Бет собиралась как-нибудь сама взобраться туда же.

В третье по счету субботнее утро Бет задержалась дома. Одна из дверных створок шкафа со встроенной кроватью снова открылась – впервые после того, как на второй день пребывания в старом доме Бет надежно закрыла их на задвижку. Фру Сандвиг ударилась виском об угол дверцы, поднимаясь с колен после протирки медных ручек нижних ящиков шкафа.

Удар был сильный и болезненный, красный след протянулся от виска до щеки. Женщина побледнела и очень испугалась. Бет бросилась за нюхательной солью. Фру Сандвиг, женщина стойкая, не хотела показывать, что ей очень больно, и попыталась тотчас же вернуться к работе, но Бет настояла на том, чтобы она отдохнула и выпила чашку кофе, прежде чем продолжать уборку.

Царапина очень напоминала след от острого ногтя, словно кто-то провел им по лицу; даже сама фру Сандвиг, которая не очень заботилась о собственной внешности, пришла в отчаяние, увидев свое отражение в зеркале. Но на уговоры Бет пойти домой и не заниматься работой в этот день она упрямо отвечала отказом и вскоре снова принялась за дела. Бет стала изучать дверцы шкафа, решив, что следует положить конец их самовольному открыванию. Дверцы имели две задвижки, которые не были заметны снаружи и не портили вида. Одна действовала изнутри – тот, кто ложился спать, мот запереться, чтобы его не беспокоили; вторая служила для того, чтобы запирать дверцы днем, но ее можно было также подвинуть изнутри на случай, если кто-то запрет спящего по ошибке. Задвижки уже поизносились, дерево подточил жук, но трудно было поверить, что они могли открыться сами, без усилий извне. Бет упрямо убеждала себя, что причина состояла в том, что весь дом рассохся от времени, ибо не могла допустить и мысли о вмешательстве сверхъестественных сил.

Закрыв дверцы, она отыскала кусок веревки и завязала ручки, убедившись, что теперь они не смогут открыться. Отступив, Бет бросила взгляд на верхнюю часть шкафа. Не очень сведущая в том, что касалось стилей мебели, она не могла на глаз определить возраст этого сооружения, однако вырезанные из дерева странные мифические животные позволяли предположить, что шкаф был очень древним; она датировала его примерно шестнадцатым веком, но не четырнадцатым, когда по долине пронеслась Черная Смерть. Правда, не исключалась возможность, что эта кровать сменила другую, которая была вделана в стену раньше. Под кроватью находились два ящика, которым Бет никак не находила применения, хотя они были глубокими и широкими и могли свободно вместить ее рисовальные принадлежности. Инстинктивно она все же избегала пользоваться кроватью и ящиками и, хотя корила себя за трусость, ничего не могла с собой поделать – слишком сильно было первое неприятное ощущение, связанное с этим местом.