Демон, который всегда ошибался - Лайон де Камп

— Орел, — сказал он. — Ириане будут вооружены и обучены, как предложил демон. Я сказал.

Чем дальше мы шли по пустыне, тем жарче становилось. Тяжелые одежды хрунтингов мало подходили для здешнего климата. Люди скакали с непокрытыми головами, обнажившись по пояс, а потом жаловались на перегревы (большая часть хрунтингов выбривала головы, оставляя лишь длинный чуб, и только Хваеднир, гордившийся своими золотыми волосами, один из немногих не придерживался этой моды). Особенно страдал от жары тучный Шнери. Пот ручьями стекал с его круглого тела. Болезни сделались повсеместным явлением.

Должен сказать, что в маневренности, технике разведок боем и рейдах в тыл врага армия хрунтингов не знала себе равных. Их военачальники, конечно, слишком много болтали о своем величии, доблести и превосходстве над всеми без исключения, но надо отдать им должное — они и в самом деле были опытными воинами. Так что глупость принца Хваеднира не слишком портила дело. Пока он следовал советам генералов, за судьбу похода можно было не беспокоиться.

Когда мы приблизилисы к Кийамосу, разведчики сообщили, что паалуане все еще осаждают Ир. Сам Кийамос был скрыт низкой грядой, и видеть его мы не могли. Тем не менее было решено подойти к реке ночью, украдкой, и разбить там лагерь, в надежде, что паалуане пока не обнаружат нас, и мы сможем подготовиться к атаке. Каннибалы уже не посылали своих разведчиков в набеги по окрестностям — там уже не было ничего съестного (точнее, никого), а искать следы приближающейся армии им просто не приходило в голову.

Однажды вечером армия хрунтингов тихо двинулась по долине Кийамоса, пересекла брод и разбила лагерь. Люди съели холодный ужин, и все прошло бы хорошо, если бы не один из мамонтов — внезапно он затрубил, громко и раскатисто. Несколько других ответили ему, а через несколько минут разведчики сообщили, что от лагеря отъехал отряд паалуан. Военачальники бросили им навстречу большой эскадрон.

Хрунтинги налетели на паалуан и перебили большую часть, но кое-кому удалось все же вернуться в лагерь.

Теперь каннибалы знали, что поблизости находится неприятельское войско, но чье это войско, они не знали. Военачальники позаботились о том, чтобы они подольше не узнали этого. Вдоль гряды были выставлены пикеты, и верховые патрулировали у высшей точки этой территории днем и ночью. Некоторые паалуане могли бы заметить наш лагерь, но с такого расстояния, что это не принесло бы им особой пользы.

На вторую ночь после нашего прибытия открылся очередной военный совет. Один из предводителей выступил с отчетом.

— Наша разведка сообщает, что паалуанские солдаты весь день вкалывали в своем лагере с лопатами и ломами, расширяя укрепления, некоторые роют ямы и врывают колья, другие возводят баррикады из заостренных веток, увеличивают земляные валы. Нам следует напасть немедленно, пока эти дикари не сделали свой лагерь неприступным.

— Нет, — возразил другой, — мы лучшие в мире конники, но для пешего боя не годимся: это будет война без конца. Лучше отрезать их от запасов продовольствия и взять в осаду.

— Пока мы будем это делать, ириане сами умрут с голоду, — возразил третий.

— Ну и что? Когда все эти оседлые перемрут, все их богатство останется нам.

— Но это нечестно!

— Соратники, — заговорил еще один, — давайте думать только о стоящей перед нами проблеме. Ирианской пехоте нужен еще день, чтобы подойти к нам. Если мы будем ждать ее прибытия, то потом можем объединенными усилиями обрушиться на лагерь каннибалов. Мы, собственно, можем даже послать их вперед. В конце концов, это их город, так что они без особых возражений умрут за него.

И так продолжалось круг за кругом. И тут Хваеднира осенило:

— Друзья! Мой дядя Чам предупреждал меня перед походом, чтобы мы не ввязывались в битвы, не достигнув предварительно твердого соглашения с синдиками.

— Но как же мы можем достичь с ними твердого соглашения, — заметил одни из военачальников, — если мы тут, а они там?

— Мы могли бы пройти над войском, под войском и через войско паалуан, — ответил другой полушутя. — Судя по количеству камня вокруг, я сомневаюсь, что рытье тоннелей будет практичным.

— Что же касается пути над ними, — вставил другой, — нет ли среди нас волшебника, способного летать по воздуху? Я слышал о коврах и метлах, которые будто бы могут переносить на себе людей.

Шнери сказал:

— Когда я учился в академии, один лектор говорил мне, что такое заклинание существует. Но пользоваться им могут только самые могущественные колдуны, оно требует дорогостоящих приготовлений, долгого труда и отнимает массу сил и энергии. Тем не менее мы можем спросить нашего собственного колдуна Иурога.

Позвали Иурога. Когда мы объяснили ему свою мысль, он вздохнул:

— Моя не такой большой колдун. Моя — только маленький шаман из племени. Моя хотеть учить сильный магия в цивилизованная страна, но сейчас ее не знать.

Шнери заметил:

— Насколько я знаю, моему другу Эдиму, находящемуся здесь, удалось пробраться через паалуанские редуты, используя свое умение менять цвет. Если ему удалось это один раз, то почему бы не попробовать второй?

— Господа, я сделаю все, что в моих силах. Но я должен заметить тем не менее, что эта задача сложнее и рискованнее предыдущей. Как говорят у нас, на 12-м уровне, кувшин, который часто ходит к источнику, чаще разбивается. Паалуане усилили охрану…

Вожди прервали меня.

— Ура Эдиму!!! Эдим будет нашим доверенным посланцем! С такими когтями он перелезет через ограждения, как белка! Ты слишком скромен, честный Эдим, мы не примем никаких отказов!

Совет был единодушен. Я бросил взгляд на принца Хваеднира, надеясь, что он обуздает их, — последнее время этот парень выказывал все больше признаков независимости. Но он сказал:

— Вы правы, друзья. Эдим подпишет в городе контракт у синдиков и принесет его сюда. Пока он этого не сделает, мы останемся здесь. Я сказал.

Поскольку выбора у меня не было, я согласился выполнить это поручение, хотя и с большой неохотой. Были принесены письменные принадлежности. Ученый Шнери в двух экземплярах — на новарианском и на швенрском — составил контракт, заключающийся между армией хрунтингов и Синдикатом Ира.

Условия были те же, что мы обсуждали в Швенре: одна марка в день на человека. Мы со Шнери расписались. Хваеднир поставил свой значок, чему мы со Шнери были свидетелями.

К тому времени, как взошла луна, я достиг паалуанского лагеря. Земляные укрепления, над которыми работали осаждающие, не были серьезным препятствием, так как не были еще закончены. Я передвигался на четвереньках среди разрытой земли, недокопанных канав и наполовину возведенных валов.

Как и прежде, окрасившись в черный цвет, я снова вполз в расположение кольцевого лагеря паалуан. Я наблюдал, слушал, следил за часовыми, а главное — за их проклятыми драконами. Возможно, нескромно так говорить о себе, но я двигался тише тени.

На пол пути между внешней и внутренней стенами я обогнул бревенчатое возвышение и тут ощутил приближение часового. Я застыл, прижавшись к бревнам. Часовой вышел из-за угла с ящерицей, ковылявшей рядом на поводке. Он прошел мимо, не заметив меня.

Но ящерица учуяла мое присутствие. Рептилия остановилась и высунула язык. Чувствуя, как натянулся поводок, остановился и паалуанин. Он обернулся, чтобы выяснить, в чем дело. Часовой сделал шаг назад и его рука коснулась моей чешуи.

Человек отдернул руку, уставился в темноту и с криком отскочил от меня. Его крик подхватили другие, и я бросился бежать, перепрыгивая через препятствия и направляясь к внутренней стене. Огибая одно из укреплений, я слишком резко срезал угол, зацепился за веревку и растянулся на земле.

Почти в тоже мгновение я поднялся, но тут появился человек с фонарем. Я помчался было дальше, но тут что-то просвистело в воздухе и обвилось вокруг моих ног, снова заставив меня упасть. То был своеобразный аркан: веревка с каменным шаром на конце.

Прежде, чем мне удалось встать на ноги, рядом со мной оказалась чуть ли не половина паалуанской армии. Двух-трех мне удалось убрать, но остальные накинулись на меня, как рой тех насекомых которых на Первом уровне называют осами. Я лягнул одного, но это не помешало им связать меня по рукам и ногам веревкой, которой хватило бы и для целого мамонта.

Они даже связали мне челюсти, так что я не мог их открыть. Потом меня подтащили к ограждению и уложили на землю.

Несколько каннибалов стояли вокруг с копьями наготове — на тот случай, если мне каким-то образом удастся освободиться от пут.

Так я провел несколько отвратительных, мучительных часов. На рассвете меня снова подняли, подтащили к самой большой палатке и затащили внутрь. Я предстал перед очами их главнокомандующего.