Шри Ауробиндо. Синтез Йоги – II - Шри Ауробиндо

Данное различие между Личным и Безличным по сути соответствует принятому в индийской философии, однако индийской мысли чужда та ограниченность, которая в какой-то степени присутствует в английской терминологии. Личностный Бог европейских религий – это Личность, в человеческом смысле слова, ограниченная своими качествами, но при этом все же обладающая всеведением и всемогуществом; это то, что соответствует характерным индийским образам Шивы, Вишну, Брамы или Божественной Матери всего, Дурги или Кали. Действительно, каждая религия, руководствуясь собственными эмоциями и умственными представлениями, создает образ личного Бога, чтобы люди могли поклоняться и служить ему. Жестокий и неумолимый Бог Кальвина отличается от доброго и любящего бога Святого Франциска, как милосердный Вишну – от ужасной, хотя и всегда любящей и благодетельной Кали, которая, даже убивая, проявляет сострадание и сохраняет, разрушая. Шива, Бог аскетического отречения, разрушитель всего, кажется непохожим на Вишну и Браму, действующих милостиво, с любовью, оберегая сотворенное или же порождая и создавая. Ясно, что такого рода представления о Боге могут лишь очень относительно и частично описывать подлинный характер бесконечного и вездесущего Создателя и Правителя вселенной. Да и сама индийская религиозная мысль не считает эти описания адекватными. Личный Бог не ограничен своими качествами, Он, будучи Ананта-гуной, способен к проявлению бесконечных качеств, Он превосходит их, властвует над ними и может использовать их по собственному усмотрению. Он проявляет себя под разными именами и предстает в разных формах своей бесконечной божественности, стремясь удовлетворить желания и потребности индивидуальной души в соответствии с ее природой и личностными особенностями. Именно по этой причине обычному европейскому уму так трудно понять индийскую религию, в отличие от философии Санкхьи и Веданты – ему не так-то просто представить себе личностного Бога с бесконечными качествами, личностного Бога, который является не просто Личностью, а единственной подлинной Личностью и источником всех личностей. И все же только эта концепция божественной Личности обладает смыслом и полнотой.

О месте божественной Личности в нашем синтезе лучше всего поговорить, когда мы будем рассматривать Йогу преданности; здесь достаточно сказать, что у нее есть свое место в интегральной Йоге, которое сохраняется даже тогда, когда достигнуто освобождение. Фактически есть три стадии приближения к Богу как Личности: на первой Его представляют в определенном образе или с определенными качествами, наделяя Его именем и формой такого Божества, которое предпочтительно для нашей личности и природы;[25] на второй стадии Он становится одной подлинной, универсальной Личностью, Ананта-гуной; на третьей – мы возвращаемся к высочайшему источнику любой идеи и любого проявления индивидуальности и проникаем в то, о чем Упанишады говорят Он, не наделяя его никакими атрибутами. Именно в этом источнике наши реализации личного и безличного Божественного встречаются и объединяются в видении высочайшего Божества. Ведь, в конце концов, безличное Божественное не более абстрактно, чем мы сами, и не является просто принципом или состоянием или силой и уровнем бытия. Интеллект сначала приближается к нему через такого рода представления, но реализация позволяет их в конце концов превзойти. Осознавая все более и более высокие принципы бытия и состояния сознательного существования, мы приходим не к исчезновению всего в своего рода позитивном ничто и даже не к невыразимому состоянию существования, а к самому трансцендентному Существованию, которое также есть Сущий, превосходящий все личностные характеристики и все же всегда являющийся квинтэссенцией личности.

Когда мы погружены в Это и живем в Этом, нам доступны оба его аспекта – мы можем ощущать Безличного в высшем состоянии бытия и сознания, в бесконечной безличности невозмутимой мощи и восторга, а также Личность, действующую с помощью божественной природы через индивидуальную форму души, используя связь между нею и ее трансцендентным и универсальным «Я». Мы даже можем сохранять наши отношения с личным Божеством, имеющим конкретный облик и носящим конкретное имя; если, к примеру, мы преимущественно совершаем деяния Любви, мы можем служить Ему и пытаться выразить Его как Господа Любви, но в то же время Он будет интегрально реализован нами во всех своих именах, формах и качествах, и мы уже не спутаем Его ипостась, выдвинутую на передний план и преобладающую в нашем отношении к миру со всей Его бесконечной Божественностью.

Глава XII. Реализация Сат-Чит-Ананды

Поначалу может показаться, что аспекты «Я», которые мы рассматривали в предыдущей главе, носят чересчур метафизический характер и являются интеллектуальными концепциями, годными, скорее, для философского анализа, чем для практической реализации. Но такое противопоставление йогической практики и философии ложно и вызвано разделением наших познавательных способностей. Фундаментальным принципом древней мудрости, мудрости Востока, на которой мы основываемся, была целостность. По крайней мере, в те времена считалось, что философия должна быть не только возвышенным интеллектуальным времяпрепровождением или игрой диалектических тонкостей, или даже поиском метафизической истины ради нее самой, но раскрытием всеми возможными способами основополагающих истин универсального существования, с тем чтобы впоследствии сделать их руководящими принципами нашего собственного существования. Санкхья – абстрактное и аналитическое постижение истины – это одна сторона Знания; йога – конкретная и синтетическая реализация той же истины в переживании, во внутреннем состоянии и внешней жизни – его другая сторона. Обе являются средствами, с помощью которых человек может освободиться от лжи и неведения и жить в истине и истиной. И как целью мыслящего человека всегда должно быть то высочайшее знание, которое он может или способен достичь, так и его душе надлежит искать и практически реализовывать высочайшую истину, используя для этого ум и жизнь.

Вся важность той части Йоги Знания, которую мы сейчас рассматриваем, заключается в знании сущностных принципов Бытия и сущностных аспектов изначального существования[26] , на которые абсолютное Божественное опирается в своем самопроявлении. Если истиной нашего бытия является бесконечное единство, в котором только и возможны совершенная широта, свет, знание, сила, блаженство, и если вся наша подчиненность неведению, тьме, слабости, скорби и ограниченности является следствием нашего восприятия всеобщего существования, как столкновения бесконечно разнообразных отдельных существований, тогда, очевидно, самым конкретным, практичным и прагматичным, а также самым возвышенным и философски мудрым решением будет отыскание средства, позволяющего нам вырваться из этого заблуждения и научиться жить в истине. И также если этот Единый по своей природе есть свобода от подчиненности игре качеств, формирующей наши психологические реакции, и если из-за подчиненности этой игре возникли борьба и разногласия, в которых мы пребываем, вечно колеблясь между злом и добром, грехом и добродетелью, удовлетворенностью и неудовлетворенностью, радостью и печалью, удовольствием и болью, тогда единственная практическая мудрость заключается в том, чтобы превзойти все качества и утвердиться в нерушимом покое Того, что всегда пребывает над ними. Если привязанность к нашей изменчивой личности является причиной незнания нами собственного «я», причиной нашего разлада и конфликта с самими собой, с жизнью и с окружающими, и если есть безличный Единый, в котором не существует всего этого разлада, неведения и тщетных и беспокойных усилий (ибо он пребывает в вечном тождестве и гармонии с собой), тогда достижение в своих душах этой безличности и ничем не нарушаемого единства бытия является единственно верным направлением и единственной целью человеческих усилий, которые наш рассудок может согласиться назвать практичными.

Там существует такое единство, такая безличность, такая свобода от игры качеств, что они поднимают нас над борьбой и волнами Природы, вечно ищущей через ум и тело подлинную разгадку тайны всех своих взаимоотношений. И высочайший древний опыт человечества свидетельствует о том, что, только попадая туда, только становясь безличным, единым, неподвижным, сосредоточенным внутри себя, превосходя ментальное и витальное существование в Том, что вечно его превосходит, можно обрести неизменный (поскольку он ни от чего не зависит) покой и внутреннюю свободу. Поэтому это считается первой и главной целью Йоги Знания. Но, как уже не раз говорилось, если это и первая цель, то не единственная; если она и главная, то не окончательная. Знание неполно, если оно просто демонстрирует нам, как вырваться из пут взаимоотношений и попасть в то, что превосходит всякие взаимоотношения, как перейти от личности к безличности, от множественности к лишенному качеств единству. Знание также должно давать нам ключ к тайне всей игры взаимоотношений, всех разнообразных форм проявления множественности, всех столкновений и взаимодействий личностей, ключ, который стремится найти космическое существование. Более того, знание все еще неполно, если оно дает нам только идею и не позволяет проверить ее на опыте; мы ищем ключ и пытаемся разгадать загадку, чтобы с помощью реального управлять феноменальным (которое его символизирует и выражает), чтобы примирить противоречия феноменального скрытым за ними принципом согласия и единства и перейти от чередования согласованных и несогласованных усилий мира к гармонии его конечного замысла. Сердце мира ищет не просто покоя, но полноты и завершенности, и именно их оно должно обрести, совершенно и полностью познав себя; покой может быть лишь вечной опорой, бесконечным условием, естественной атмосферой абсолютной полноты и завершенности.