Последний Эйджевуд - Смолич Юрий Корнеевич

Боб вмешался в разговор:

— Вы не совсем ясно осознаете положение вещей, товарищ, — сказал он. — Почему вы так огульно осуждаете всех европейцев? В вас много расовой и национальной ненависти, а классовой линии нет. И потом, как доказала нам сегодняшняя демонстрация, свидетелями которой мы были, вы недостаточно ясно понимаете организацию восстания и роль в нем Компартии…

— О? — удивленно поднял брови индус.

— Я говорю о роли Компартии в стихийном восстании неорганизованных масс. Компартия должна играть организационную роль, а сегодня…

Индус смущенно покашлял и с недоумением посмотрел на товарищей.

Гарри весело рассмеялся:

— Боб, ты дурак! Разве можно говорить такими газетными фразами?

Боб устыдился и начал выражать свои мысли языком, понятным для политически неграмотного туземца:

— Индусам надо своих пузанов потрясти. А потом вместе с английскими солдатами и рабочими биться с богатеями всего мира. Только тогда Индия освободится от их ига и присоединится к другим рабочим странам.

Разговоры затянулись до утра. Товарищи уже начали беспокоиться. Наконец, когда на горизонте сверкнула красная полоса — предвестница тропического дня — под окнами лачуги послышался топот лошадиных копыт.

Лачуга сразу наполнилась людьми. Приехали человек двадцать. Здесь были и английские, и русские подпольные работники, были туземцы-коммунары, были и беспартийные — индусские народные агитаторы и вожаки.

После короткого обмена дружескими приветствиями повстанцы приступили к совещанию. Надо было обдумать план борьбы. Из окрестных городов и поселков поступали известия о том, что восстание началось везде, что вся Индия поднялась, как один человек. Но у повстанцев было мало оружия, а враг, хоть и немногочисленный, был хорошо вооружен, главное же — располагал ядовитыми газами, о которых индусы были много наслышаны и которых боялись. Никаких средств защиты от газов не было. Если англичане применят газы, восстание будет подавлено, погибнет и весь народ.

Тотчас же разгорелись споры. Старые индусские главари не желали ничего слышать, — они хотели одного: уничтожить всех неиндусов, всех иностранцев. Они хотели освобождения и священной национальной войны. Молодые индусские коммунары совместно с коммунарами-европейцами напрасно пытались их переубедить и доказать необходимость не национальной, а классовой войны. Эти доводы только разожгли их, и они даже стали с ненавистью поглядывать на коммунаров-европейцев.

— Индия для нас, для индусов! — кричали они. — Ни один иностранец не должен уйти живым!

— Подождите немного, — убеждал их Боб. — Вы увидите, что английские солдаты сами восстанут против своих командиров и придут нам на помощь.

— Нам не нужна братоубийственная война, — поддерживали его туземцы-коммунары.

Но деды были непреклонны.

— Пока мы будем ждать, они удушат нас газами, — доказывали они.

Товарищи уже начали опасаться за исход дела.

А коммунары, ушедшие в английский лагерь, не подавали о себе никаких вестей.

XXII

ДЖОЙС, ЮБЕРАЛЛЕС И ТОМ РАЗГОВАРИВАЮТ

Джойс позвонил и вызвал к телефону Тома.

— Алло, Том! Пусть вас не удивляет, что я узнал номер вашего конспиративного штаба…

— Джойс? — живо спросил Том, порываясь еще что-то сказать, но Джойс прервал его, подчеркнуто заметив:

— Я звоню из кабинета мистера Юбераллеса, и поэтому вы можете говорить со мной вполне искренне.

— Приветствуйте от меня дедушку и скажите ему, что я обязательно буду на его похоронах, — пошутил Том.

Мистер Юбераллес, слушавший разговор через дополнительную трубку, подскочил в кресле и злобно скривился.

— Хам! Наглец! — выругался он. — Неуместный юмор!

Джойс захохотал и весело ответил Тому:

— Мистер Юбераллес благодарит вас за учтивость… Но оставим шутки, — у меня к вам важное дело.

— Я слушаю, — так же серьезно ответил Том.

— Дело не терпит отлагательств, — сказал Джойс. — Я обращаюсь к вам потому, что оно в равной степени затрагивает всех граждан Америки…

— Ну! — нетерпеливо перебил его Том.

Тогда Джойс многозначительно, подчеркивая каждое слово, передал Тому известия, только что полученные от секретных агентов:

— Мы имеем сведения, что на заводе, выпускающем противогазовые маски, силами Компартии готовятся мятеж и забастовка. Вы понимаете, что это означает в то время, когда война с СССР уже началась? Если противогазовый завод станет, то в случае налета эсэсеровских аэропланов с ядовитыми газами мы все, независимо от принадлежности к той или иной партии, погибнем! Вы понимаете, что в работе завода одинаково заинтересованы все граждане Америки?.. Мне кажется…

— Я понял вас, Джойс, — многозначительно остановил его Том. — Я вас прекрасно понимаю, и знаю, чего вы от меня хотите. Будьте уверены, что я поступлю так, как мне подскажет революционная совесть…

— Но… — начал Джойс.

— Простите, — извинился Том. — Я должен срочно кое о чем распорядиться.

И, отвернувшись от телефона, Том с беспокойством бросил Уптону:

— Судя по словам Джойса, эти суки через своих шпиков уже узнали о наших действиях на противогазовом. Надо поскорее принять меры.

Затем он коротко приказал секретарю:

— Сейчас же передайте комитету противогазового завода распоряжение объявить забастовку…

Мистер Юбераллес, услышавший последние слова в свою отводную трубку, побледнел, как мертвец.

— Вы слышите? — пробормотал он, судорожно цепляясь за руки Джойса. — Он приказывает бастовать!

— Да, — небрежно ответил Джойс, — я слышал это.

Озабоченный вид Джойса вконец перепугал Юбераллеса. Он умоляюще сложил руки и едва не заплакал:

— О, мистер Джойс, вы так удачно ликвидировали мятеж в Эйджевуде. Вся надежда на вас. Вы должны сейчас же поехать на противогазовый завод и исправить положение. Вся Америка, весь мир ждут от вас этого.

— Однако и в Эйджевуде положение остается серьезным. Вы не сумели довести мою работу до конца, — криво усмехнулся Джойс.

— Да, — вздохнул мистер Юбераллес, — но что же мне было делать? Русские князья и графы не оправдали наших надежд. Как только началась война, они все оставили Эйджевуд и потянулись на фронт. Понятно, что они не хотели сидеть, как кроты, в эйджевудских подземельях, а стремились идти в первых рядах освободителей родного края. Это так красиво. И, честно говоря, хорошо для нас — они ведь лучшие бойцы. Для вас не секрет, что ни одного из наших пилотов мы не можем отправить в налет на СССР. Стоит им только сесть в машину, как они уже не возвращаются и остаются у красных… Короче говоря, сейчас чуть ли не все эмигранты на фронте, и в Эйджевуде их приходится замещать обычными рабочими. Ох-хо-хо-хо! — тяжело вздохнул Юбераллес, заканчивая свой монолог.

В кабинет без доклада вошел курьер:

— Радиосводки за сегодняшнее утро, — отрапортовал он.

Мистер Юбераллес позабыл о своих заботах и, как мальчишка, подскочил к курьеру, хватая бумаги. Джойс проявил не меньший интерес. Поглядывая из-под бровей на курьера, он нетерпеливо морщился, пока мистер Юбераллес дрожащими руками разрывал полотняные конверты. Отослав курьера, Юбераллес наскоро пробежал глазами рапорты:

— СССР… Наступление началось… использованы быстродействующие слабые газы… паника… Африка… чернокожее население отказывается мобилизоваться в войска… Ах, черные негодяи! — обиженно воскликнул Юбераллес. — На попытки мобилизовать их силой туземцы отвечают вооруженными восстаниями…

Руки Юбераллеса бессильно упали.

— Вы видите, вы видите? — жаловался он. — И так везде… повсюду… Эти дикари просто невозможны! Ну что нам с ними делать?

— Вы забываете, что у нас есть газы, дорогой мистер Юбераллес. Что значат их вооруженные восстания против наших газов? — улыбнулся Джойс.

— Да, да, вы правы, вы меня успокоили. У нас есть газы… Мы непобедимы!.. Цветные болваны немного понюхают и и успокоятся… Да, газы — прекрасное лекарство.