Вторжение в Персей - Сергей Снегов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он подошел к месту, откуда пытался ко мне пробиться Астр, оперся локтями о силовые стенки, лукаво посмеивался истощенным постаревшим лицом, подмаргивал. Сперва я не разобрал его шепота, мне показалось по движению губ, что повторяется все тот же унылый совет сойти с ума, но вскоре я разглядел, что рисунок слов иной, и стал прислушиваться. Фразу «Не надо» — я расслышал отчетливо.
— Ты даешь мне новый совет? — переспросил я, удивленный. — Я правильно тебя понял, Андре?
Он забормотал еще торопливей и невнятней, лицо его задергалось — все эти выражения так быстро сменяли одно другое, что я опять ничего не понял.
— Уйди или говори ясно, я очень устал, Андре.
На этот раз я расслышал фразу:
— Ты сходишь с ума! Ты сходишь с ума!
— Радуйся: я схожу с ума! — сказал я горько. — Все, как ты советовал, Андре. Я искал другого пути, кроме безумия, и не нашел его. Что же ты не радуешься?
— Не надо! Не надо!
Только теперь, когда он повторил эту фразу, я понял, к чему она относилась. У меня снова закружилась голова. Я привалился к стенке, простоял так несколько минут, опоминаясь. Когда я очнулся, Андре уже не было. В полумраке сонного зала я увидел торопливо удаляющуюся согбенную фигурку.
Сил добраться на тряпичных ногах до середины клетки не хватило, я опустился на пол, где стоял, и вскоре забылся, а еще через какое-то время повторилось видение и раньше посещавшее меня — штурмующие Персей корабли Аллана.
На этот раз я не увидел зала с подвешенным посредине полупрозрачным шаром, кругом просто была звездная сфера.
Я несся меж звезд, превращенный сам в подобие космического тела.
Вместе с тем я и в бреду сознавал, что я не космическое тело, а человек, и не лечу в космосе, а покоюсь где-то, а вокруг не реальные светила, а их изображения на экране, и бешеный мой полет — не реальное движение, а лишь поворот телескопического анализатора: я не мчался, рассекая проходы меж светилами, а прибором отыскивал эскадры Аллана.
И когда засверкали галактические крейсеры, я жадно, повторяя вслух цифры едва шевелящимися губами, считал их. Две светящиеся кучки, две растянувшиеся струи огней по сто искр (каждая искра была хорошо мне знакомой сверхсветовой крепостью) неслись клином — острие нацеливалось на Оранжевую, тусклую, постепенно гаснувшую; я уже хорошо знал, что означает ее зловещее исчезновение.
«Пробьются или не пробьются?» — думал я, трясясь слабой дрожью, у меня не хватало сил и на дрожь, лишь мысли пока не теряли ясности. «Пробьются или нет?» — думал я, выглядывая темные тела в густо пылающей массе огней: тел было не меньше десятка. Они неслись, покорные могучим механизмам кораблей, каждое в миллионы раз превосходило звездолет по объему и массе, а самое массивное составляло острие клина — вытянутая шея желтовато-белых огней кончалась черным клювом.
— Сейчас клюнет! — шептал я, меня все мучительней била дрожь, я плотнее прикрывал глаза, чтобы отчетливее узреть надвигающееся.
А затем я увидел забушевавшее горнило и массы галактических кораблей, ринувшихся в фокус взрыва. В мозгу путались звезды и корабли, звезды ошалело неслись в стороны, расшвырнутые взрывом пространства, а корабли пожирали новосотворенный простор пастями аннигиляторов и рвались вперед, на исчезнувшую Оранжевую — к нам на помощь…
Потом я стал уноситься вверх. Я лежал на боку, скрючившись, меня по-прежнему била слабая дрожь, жизнь еле теплилась во мне, а в чадном бреду тело мое, могучее, как галактический корабль, вольно вынеслось в простор. Я не знал, куда меня уносит, ликующее ощущение заполнило меня всего — свобода!
Я упал на пол в знакомом зале, на троне восседал властитель, обширное помещение заполняли странные лики и фигуры — образины, а не образы, я много раз уже наблюдал их в своем бреду…
Я попал на совещание у Великого разрушителя.
13
Я знал, что увидеть меня нельзя, но отполз в угол, откуда открывался хороший обзор собрания. Властитель чего-то ждал, и все молчали. «Плохи у них дела, если они так подавлены», — злорадно подумал я.
Сановники внезапно зашевелились. Один, темная уродливая тумба пышно разбросил крону, он походил теперь не то на орех, не то на платан, и все рос, ветви ползли вверх и на середину зала, листья наливались фиолетовым сияньем. Разрастается речью, подумал я огорченно; по опыту прежних сновидений я знал, что не пойму их языка: они могли речами разражаться, разряжаться, взрываться, растекаться, разрастаться, вызваниваться — смысл оставался неведом.
Но едва он раскинулся словом, как я с удивлением сообразил, что отлично разбираюсь: он информировал собрание, что лишь неполадками на Третьей планете можно объяснить опасное вклинивание человеческого флота во внешние обводы неевклидовой улитки.
— Вторая и Четвертая планеты приняли на себя гравитационное напряжение Третьей, — шелестел платаноподобный сановник. — Флоту врага не проникнуть в нашу звездную ограду, Великий…
Владыка раздраженно сверкал прожекторами глаз. Пышная крона оратора стала морщиться и опадать, он превращался из дерева в прежнюю тумбу. Голос Великого разрушителя гулко гремел, он да Орлан одни разговаривали голосом.
— Удалось ли отбросить врага на исходные позиции?
Ему ответил льстивой извилистой речью один из тех, что превращались в ручьи, и я опять хорошо разобрался в его журчащей и пенящейся информации:
— Сделано много, очень много, о Великий, флотилии врага не проникнуть внутрь, им не удалось проникнуть, нет, не удалось, их выпирает назад крепчающая неевклидовость, их выпирает…
— Они выброшены за пределы скопления?
— Нет, пока нет, не выброшены, нет, — завертелся говорливый ручей, — н их оттесняют, их оттесняют, их оттесняют…
Великий разрушитель махнул рукой, и ручей мгновенно иссяк.
— Они аннигилировали одну планету а тащат с собой больше десяти. Что произойдет, если они повторят аннигиляции?
Теперь разлетелся один из «взрывников». Его пылающие осколки еще летели над вельможами и властителем, а я уже знал, какие сведения передавал фейерверк.
— Каждая аннигиляция — прорыв около одной десятой неевклидовых препятствий. Если враги захваченное космическое вещество полностью превратят в пустоту, им удастся проникнуть в скопление.
— Что останется нам тогда?
В ответ зазмеился новый сановник. Он так переламывался, извивался, скручивался, что страшно было глядеть. Переданная его пляской информация была малоутешительна для разрушителей:
— Последний шанс тогда, последний шанс — сражение, флот против флота, флот против флота, собрать все корабли, все корабли отовсюду, и ударить, ударить, задушить, распасться, распасться!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});