Холостяки - Кендалл Райан

Поставив зеленый с желтым пакет с подарком на столик у стены, я пересек комнату. Я понятия не имел, что купить для ребенка, поэтому я выбрал то, что, как я надеялся, рассмешит моих друзей во время стресса, который им предстоял. Крем для сосков для Оливии и упаковка презервативов самого маленького размера для Ноа. Возможно, к тому моменту, когда ребенок родится, я смогу придумать достойный подарок.

Почетные гости сидели во главе большого стола для заседаний. Я подошел к ним и обнял каждого.

– Спасибо, что ты пришел, – сказала Оливия. Ее рука лежала на животе. Щеки нежно румянились, она явно была счастлива. Приятно было видеть, что хорошие события происходят с хорошими людьми.

Я пожал руку Ноа:

– Ты шутишь? Я бы ни за что это не пропустил.

Друг с насмешкой посмотрел на меня:

– Кэмрин вон там.

Я не смог не хмыкнуть. Он видел меня насквозь.

– Спасибо. Я оставил подарок на столе. Вы догадаетесь, что он от меня.

– Съешь хотя бы кусок торта, – предложила Оливия. Она уже начала оттачивать материнский инстинкт.

Я посмотрел на гигантский многоярусный торт с розовой и голубой глазурью, стоявший в центре стола для заседаний.

Ноа подался ко мне:

– Вполне вероятно, что мы зачали малыша прямо на этом столе. Просто для твоего сведения.

Пересилив дрожь, я поблагодарил, но отказался от торта и отправился на поиски Кэмрин.

Она стояла среди женщин, кивала, поддерживая их разговор. В руке у нее была бумажная тарелка с несъеденным куском торта. Интересно, Ноа и ее посвятил в секрет?

Когда Кэмрин увидела меня, ее глаза расширились, она извинилась и отошла от коллег.

– Что ты здесь делаешь?

– Привет, дорогая. – Я поцеловал ее в щеку. – Я был в этом районе. Подумал, что стоит зайти.

Она тепло улыбнулась мне:

– Рада тебя видеть. Ты хорошо себя ведешь?

– Я? Ни в коем случае. Что в этом веселого? – Я подмигнул ей.

Это была наша первая встреча после эротического свидания на моем диване. Я множество раз проигрывал в голове воспоминания о том, как мой язык довел ее до оргазма. Обычно я вспоминал об этом, когда один лежал ночью в постели. Отвечая на ее прерывистые стоны, мой язык двигался все быстрее и быстрее, пока она не кончила. Мне хотелось повторения.

А потом мы ели мороженое, и не просто мороженое, а итальянское джелато, и смотрели эпизод ее любимого ТВ-шоу «Охотники за международной недвижимостью». Ее удовлетворенный вздох, когда она положила голову мне на грудь, был само совершенство. Мне это понравилось. Понравилось обнимать ее.

Наш разговор в тот вечер был серьезным. Я поделился с Кэмрин воспоминаниями детства, рассказал, как я злился на родителей за то, что они оторвали меня от всего, что я знал, и увезли в другую страну. Первые годы на новом месте я чувствовал горечь и обиду, но теперь эта страна стала для меня домом.

Я вспомнил, как Кэмрин почти заснула в конце вечера. Я решил, что она, должно быть, чувствовала себя в безопасности в моих объятиях. Потом я вызвал такси и отправил ее домой, но из моих мыслей она не уходила.

Черт. Я точно знал, что влюбился в Кэмрин. Она была не похожа на других женщин. В ней была основа. Она сумела сделать так, что мне захотелось создать семью… Или, возможно, мне всегда этого хотелось, но я не мог найти женщину, которая удовлетворила бы мой разум, мое тело и душу.

Пока не появилась она.

Дедлайн быстро приближался, но я так и не придумал, как сказать ей о том, что я чувствую на самом деле.

Я замер. Моя рука лежала на пояснице Кэмрин.

– Поедешь со мной в одно место?

– Сейчас? А как же работа? – спросила Кэмрин, вопросительно глядя на меня.

– Прошу тебя. Я хочу кое-что тебе показать. – Вернее, я хотел ее кое с кем познакомить.

Должно быть, Кэмрин что-то увидела в моих глазах. Поизучав меня с минуту, она улыбнулась:

– Ок.

Глава двадцать пятая. Кэмрин

Я улизнула с работы, что было мне совершенно не свойственно, и от этого у меня кружилась голова. Я чувствовала себя непокорной и живой. Я держала Стерлинга за руку. Мы вприпрыжку бежали по тротуару, пока он не остановился возле подземного паркинга.

– Я здесь оставил машину. – Стерлинг потянул меня за собой.

– Мы уезжаем из города? – Я не ожидала, что мы куда-то поедем, поэтому немного удивилась.

– Увидишь. – Он нажал на кнопку сигнализации, и спортивный черный седан замигал огнями прямо перед нами.

– У мужчины есть план. Мне это нравится.

Мы сели в салон, обитый кремовой кожей, в котором восхитительно пахло одеколоном Стерлинга.

– Я открываю для тебя новый фрагмент моей жизни. – Он грустно улыбнулся мне.

– Даже не знаю, что и сказать.

– Скажи «да». Обещаю доставить тебя домой к ужину.

– Да.

Мы ехали минут сорок. Потом пересекли мост, ведущий в Нью-Джерси. Я не спрашивала, куда мы направляемся, но не потому, что мне это было не интересно. Я не спрашивала, потому что доверяла Стерлингу, и мне хотелось, чтобы он это знал.

– Что это за группа? – спросила я.

Фоном негромко звучала музыка с компакт-диска. Это был атмосферный рок, и мне понравилось настроение, которое он создавал: до боли нежное и глубокое, но при этом наполненное возможностями.

– Это моя любимая группа, называется «Разбитые колокола». – Стерлинг смотрел прямо перед собой, не отрывая глаз от скоростного шоссе. Я не могла не почувствовать, что мыслями он был далеко.

Наконец мы съехали с трассы и несколько раз повернули. Местность я не узнала и не имела понятия, какое приключение нас ожидает. Когда Стерлинг сбросил скорость и остановился перед зданием, на котором было написано «Дом престарелых Уэстбрук», сердце у меня упало.

Мне все стало предельно ясно. Это было все равно что открыть глаза после того, как долгое время находился под водой. Это – что бы это ни было, кто бы ни жил тут – было важной частью его жизни. И он решил поделиться этим со мной.

Стерлинг заглушил мотор, и на нас нахлынула насыщенная тишина момента. Моя рука замерла на полпути к дверце, когда я увидела, что он просто сидит и смотрит прямо перед собой. Я уронила руку на колено.

Мое сердце забилось быстрее, когда я осознала всю важность происходившего.

– Стерлинг…

Наконец он облизал губы и повернулся ко мне:

– Возможно, это была плохая идея.

Я снова посмотрела на здание, потом