Блистающие облака - Константин Паустовский

- Это Берг. А это так... попутчик.

- Однако вас много...

Батурин промолчал. Он помог ей спуститься в катер. У него было такое чувство, что он везет арестованную. "Какая чушь",- подумал он.

Берг с Гланом перетащили ее чемоданы. На пароходе она ушла в каюту и не выходила до вечера.

Сидя на корме, вытянув ноги и поглядывая на потемневшее море, Берг сказал:

- Похоже, что вы, Батурин, вроде комиссара при знатной иностранке, а мы носильщики. Ну что ж, потерпим. Она красива и не верит нам ни на грош. Какого дьявола она согласилась ехать с нами?

- Она хочет видеть Пиррисона,- ответил Глан.- Представился удобный случай. Нас она ненавидит. С Батуриным она разговаривает, как Николай говорил с Керенским.

Море свежело. На западе горел кровавый свет. Мрачный дым лежал на востоке.

- Ветер идет,- предупредил матрос, свертывая брезент над деком.

Неуютность вечера, задувавшего изредка в лицо холодными и крепкими порывами, слепые огни парохода в буром мраке, шум волн, скрип снастей и пустынная палуба вызывали беспокойство. На пароходе почти не было пассажиров. В Керчи многие сошли, испугавшись близкого шторма. С Кавказского побережья пришли телеграммы, что бушует шторм в девять баллов и около Туапсе погибло парусное судно.

Спрятавшись за люком на корме, Батурин, Берг и Глан закусили консервами с белым хлебом. Глан принес из камбуза кипяток. Чай казался изумительно вкусным и крепким, ветер и ночь - молодыми. Радовало сознание, что до самого Батума не надо ничего делать, некуда торопиться,- только курить, смотреть на волны, рассказывать разные истории и спать на палубе, укутавшись с головой в пальто.

Пароход уже качало. Он тягуче скрипел, дрожал от вращенья винтов и хлопал черной кормой, как гигантской ладонью, по серой волне. Соленые брызги попадали в лицо, и Берг с наслаждением облизывал губы.

Батурин долго стоял, спрятавшись за рубкой, и курил, потом лег рядом с Бергом и спросил тихо:

- Берг, у вас не было сына?

Берг поднялся на локтях, посмотрел на Батурина и ответил:

- У меня есть ребенок,- сын или дочь, я не знаю, Почему вы спрашиваете?

- Так, подумал о детях. Где это было?

- В Ленинграде...-неохотно ответил Берг.-Вы помните: я вам рассказывал о дочери профессора... она ждала ребенка от меня. Я тогда не дорассказал...

- И вы ее бросили?

- Да,- ответил, поперхнувшись, Берг, сел и закурил.

Спички гасли одна за другой.

Пароход вскинуло, он косо пополз вниз. На мостике засвистели.

- Начинается,- пробормотал Берг.- Попали в шторм, поздравляю. Бросим говорить о прошлом. Это невесело.

- Невесело? - переспросил Батурин и затих.

Уснул он не скоро. Было холодно. Они качались, тесно прижимаясь друг к другу, и поминутно просыпались, Хотелось курить, но ветер гасил спички и выдувал табак из папирос. Только у самой палубы, спрятав голову за люк, можно было лежать и собирать по частицам драгоценное человеческое тепло, приносившее непрочный сон. Ветер налетал из темноты с угрюмым гулом. Острые звезды белели в кромешном небе.

Батурин забылся; казалось, прошла минута, не больше, но ему приснилось множество снов. Кто-то тряс его за плечо. Он поднял голову и разглядел в темноте Нелидову. Пароход шел без огней. Батурин сел и вздрогнул,- с ревом катились мимо ветер и море. Корма взлетала, застилая звезды, и падала, окунаясь в чернильную воду. Труба яростно хрипела. Ветер рвал в клочья жирный дым. Лицо дрожало под его ударами и леденело. Тонкое и короткое пальто Нелидовой ветер трепал и бил им по лицу Батурина. Он услышал легкий и свежий запах ее платья.

Нелидова наклонилась и крикнула:

- Вы с ума сошли, вас снесет! Идите в кают-компанию, там никого нет. Смотрите, что творится!

- Полный шторм! - крикнул в ответ Батурин.- Чудесно! Как вы думаете, дойдем до Новороссийска?

- Не знаю... Не все ли равно? Подвиньтесь, я сяду. В каюте мне страшно.

Берг и Глан проснулись. Нелидова села между Бергом и Батуриным, и они закрыли ее полами пальто. Она сильно вздрагивала. Пробежал матрос с мокрым плащом, наклонился и крикнул:

- Эй, пассажиры, смывайтесь в каюту,- зальет!

Берг пошевелился.

- Не надо,- сказала Нелидова.- Посидим еще. Спать все равно не будем.

Шторм гремел и надвигался с востока стеной, закрывая звезды.

- Не смотрите на восток,- посоветовал Берг Нелидовой,- страшно. Смотрите на палубу, на нас, на свои руки, вообще на простые и знакомые вещи,- будет легче. Глотайте воздух, иначе укачаетесь.

Так они сидели тесно и тихо, изредка перекидываясь словами, потом сразу вздрогнули: сквозь рев шторма доносились странные оборванные звуки. Глан пел незнакомую песню:

Уходят в море корабли,

Пылают крылья,

В огне заката крылья-паруса...

А на берег блистающею пылью

Ложится-падает вечерняя роса.

- Вот сумасшедший,- прошептал Берг, но сразу стало спокойнее; человек поет: значит, шторм не так страшен, как кажется. Глан пел тонким печальным тенором.

Ветер засвистел в снастях с нарастающей яростью, испуганные звезды скачками понеслись к горизонту. Голос Глана сорвало, унесло в ночь, и пушечным ударом на пароход обрушилась водяная гора. Шторм крепчал.

- Пойдем, смоет.- Батурин встал, качнулся и схватил Нелидову за плечо.

Ветер обрывал пуговицы на пальто, по ногам несло брызги.

В кают-компании мутно светила лампочка. Пароход валился с борта на борт, трещал и хрипел. Чемоданы с шорохом ездили, цепляясь за привинченные стулья, в умывальниках, за стенами кают, плескалась вода. Шторм трубил за наглухо завинченными иллюминаторами с космической силой.

- Ну, попали,- пробормотал Берг.- Разобьет, пожалуй, эту коробку.

- Вы боитесь моря? - спросила вскользь Нелидова.

Она сидела с ногами на красном бархатном диване. Лицо ее было измучено. Серое пальто потемнело от брызг.

- Нет,- резко ответил Берг.- Я бывал и не в таких переделках. Хоть я и еврей, но ни моря, ни воды не боюсь.

Нелидова усмехнулась. Глан дремал, сдувая со щеки назойливую муху, вздрагивал и осоловело поглядывал на тусклые лампочки.

Батурин сидел около Нелидовой. Для устойчивости он оперся локтями о колени, положил голову на ладони и, казалось, глубоко задумался. Он прислушивался к шуму шторма и думал о Вале. Он нащупал в кармане ее записку, вынул и, качаясь, теряя строчки, прочел:

"Раз я любила, но не так, совсем не так, больше дурачилась... Я спасла ему жизнь, после этого он сказал мне, что ненавидит меня, и ушел".

"Может быть, мы погибнем,- думал Батурин, и его пугала не смерть, а лишь то, что перед смертью мокрое платье прилипнет к телу и свяжет движения.- Стоит ли спрашивать,- пожалуй, бесполезно".

Но все же он спросил Берга, глядя на пол каюты:

- Берг, отец той женщины, о которой мы недавно говорили, был профессор?

- Да.

- Что он читал?

- Он был профессор-клиницист, врач.

В каюту вошел капитан. Вода капала с его плаща на пол. Он отогнул рукав, посмотрел на часы, хмуро взглянул на Нелидову, закурил и сел к столу. Все молчали.

- Четыре часа,- сказал хрипло капитан и закашлялся.- Штормяга крепчает, и барометр падает,- получается паршивая комбинация!

- Выдержим? -спросил Берг.

Капитан не ответил, бросил папиросу в полоскательницу и вышел.

- Берг,- позвал Батурин,- садитесь здесь.

Он показал на диван рядом с собой. Берг сел, привалился на бок. Слова капитана ему не понравились, начиналась тоска.

- Он ничего вам не ответил?

- На такие вопросы моряки не отвечают.- Глан открыл глаза.- Зря вы спросили. Откуда он может знать: слышите, как крушит?

- Берг,- продолжал Батурин, будто пропустил мимо ушей весь этот разговор,- может быть, утром мы будем в Новороссийске. Так? А может быть, к утру нас вообще не будет. Поэтому я и спрашиваю вас, - хотите вы знать, что случилось с той женщиной и с вашим сыном?

Берг подозрительно взглянул на Батурина и хрипло ответил:

- Что вы знаете? Если вы хотите шутить, то это гадость. Я лучше думал о вас, Батурин.

- Какие тут шутки.- Батурин поднял голову и поглядел на Берга спокойно и ласково.- Скажите сами, способны вы шутить на этом разваливающемся корабле?

Берг закурил, руки его тряслись. Он не мог ничего ответить и только помотал головой.

- Не печальтесь, Берг,- сказал Батурин,- ваш сын, ему было два года, сгорел в Ростове во время пожара в госпитале. Женщину зовут Валя. Я могу подробно вам ее описать, но это не нужно. Она была проституткой. Месяц тому назад ее убил в Бердянске китаец.

Берг отвернулся от Батурина, плечи его опустились. Он слабо махнул рукой, будто отмахиваясь от кошмара.

- Берг! - сказал Батурин жестко.- Она любила вас, Берг, до последней минуты.

У Берга вырвался странный писк. Он прислонился к спинке дивана, и было видно, с каким напряжением он сдерживает спазмы.

Батурин хотел сказать, что Валя спасла его тогда, на Неве, когда он сказал ей о ненависти, но Нелидова впилась ногтями в его руку, нагнулась вплотную к лицу и прошептала: