Несостоявшийся император Федор Алексеевич - Андрей Богданов

В ночь на 29 августа Ромодановский и Самойлович еще не завершили переправу, а войско Ибрагим-паши уже бежало в сторону Буга, бросив артиллерию, обоз и продовольствие. Догнать и побить удалось лишь арьергардный отряд. Российская армия простояла под Чигирином с 5 по 10 сентября, занимаясь починкой сильно разрушенных укреплений, и отправилась на зимние квартиры. Федор Алексеевич мог заняться своим излюбленным делом — награждением участников похода (в основном передачей части поместий в вотчину и пожалованием новых земель, № 640, 671, 684, 736, 739, 743, 776, 793), заботой о раненых (№ 732), обеспечением льгот участникам военных действий (№ 680, 710, 733, 760, 783, 794) и т. п.

Второй чигиринский поход

Осенью 1677 г. и зимой 1678 г. Федор Алексеевич был весьма озабочен сбором припасов «на оборону Киева против наступающих неприятелей», переведя туда из Севска Петра Ивановича (Патрика) Гордона в новом чине генерал-майора для командования драгунским и солдатскими полками и составления сметы всего необходимого. При этом Гордон, не успев получить царского указа от 5 ноября, 15 ноября сам явился в Москве с готовыми росписями сил и средств, потребных для защиты Киева, так что уже 26 и 27 ноября государь с боярами смогли отдать соответствующие распоряжения[180].

Известно, как поощряется в России подобная сметливость: Гордон со своими драгунами и солдатами был отправлен оборонять Чигирин, правда, со специальным указанием Федора Алексеевича не употреблять ценного специалиста-фортификатора ни в каких вылазках. По просьбе Самойловича назначить комендантом города «знатную особу», воеводой в Чигирин был послан знаменитый «твердостоятельной» обороной крепостей Иван Иванович Ржевский, произведенный 7 марта 1677 г. в окольничие[181]. Нужно было восстановить, расширить и перепланировать замок, что и было выполнено к 1 июня, когда Ржевский отослал царю Федору Алексеевичу подробный план и описание новой крепости[182].

Кампания 1678 г. началась так, словно прошлогодняя война была лишь генеральной репетицией. Отборную турецкую армию, собравшуюся к концу апреля у Исакчи, провожал в поход сам султан Магомет IV. Командование взял на себя новый великий визирь Кара-Мустафа-паша — известный полководец, прославленный прежними победами, а несколько лет спустя упорно осаждавший Вену. На пути к Днестру к 80 тысячам турок присоединилось около 5 тысяч молдаван и валахов во главе со своими господарями; за Бугом в войско влились 4 тысячи казаков Юрия Хмельницкого и около 30 тысяч татар хана Мурат-Гирея. На этот раз помимо 25 осадных пушек и 12 мортир турки везли с собой 80 полевых орудий, не слишком маневренных, но пригодных в оборонительном сражении.

Гарнизон Чигирина из стрельцов, солдат и казаков насчитывал 13 600 человек при 82 пушках и четырех мортирах. Уже в апреле переправился через Днепр и укрепился среди лесов и болот в трех верстах от крепости почти десятитысячный корпус генерал-майора Г.И. Косагова. Знаменитый воин послал в Чигирин всего 2,5 тысячи человек, удерживая с остальными переправы через Днепр и Тясьмин. 50-тысячная армия Г. Г. Ромодановского выступила из Курска 17 апреля и в середине июня соединилась на Артополате с 30 тысячами казаков Самойловича, а также донцами под командой прославленных атаманов Матвея Самарина и Фрола Минаева.

26 июня главные силы россиян стояли уже на Днепре.

Ромодановский и Самойлович имели прекрасную возможность упредить турок под Чигирином и навязать Кара-Мустафе наиболее выгодное для них встречное сражение, тем более что они располагали достаточной информацией о неприятеле. Однако военачальники повели себя столь загадочно, что исследователи до сих пор тщетно искали разумное объяснение их маневрам. Вместо того чтобы переправиться через Днепр на заранее выбранном и охраняемом Косаговым месте, воевода и гетман предприняли боковое движение вверх по реке, форсировали Сулу и только 6 июля вновь вышли к Днепру у Бужинского перевоза.

Турки подступили к Чигирину 8 июля и обложили его на следующий день, не зная о близости российской армии. Как бы для их удобства Косагов 9 числа получил приказ всеми силами сопроводить в крепость 2200 человек подкрепления — и, с понятными чувствами, выполнил его, оставив укрепленный лагерь и брод через Тясьмин, немедленно занятый 10-тысячным отрядом татар. Со скрежетом зубовным Косагов выполнил приказ, оставил татар в покое, отступил к главной армии и буквально растворился: с этого времени участие одного из лучших русских полководцев в кампании не прослеживается.

Ромодановский и Самойлович полностью переправились, когда татары наткнулись на 10-тысячный корпус из рейтар, драгун и солдат думного генерала Венедикта Андреевича Змеева. Неприятель в панике бежал, но Ромодановский и не подумал вновь занять переправу через Тясьмин. Кара-Мустафа, напротив, уяснил обстановку и 12 июля бросил в атаку 20-тысячное турецкое войско и крымскую орду. Левофланговый корпус Змеева был опрокинут, но оправился и контратаковал, когда неприятель был остановлен сосредоточенным огнем Пушкарского полка стольника Семена Федоровича Грибоедова. Турки и татары бежали с поля. Противник неудачно атаковал и 15 июля, но Ромодановский стоял как вкопанный, не делая попыток к наступлению или даже преследованию.

Это объясняют тем, что воевода имел четкий царский указ не начинать активных действий до прибытия князя Каспулата Муцаловича Черкасского, отправленного вербовать калмык и прочих степных всадников по действительно имевшей место просьбе Самойловича к Федору Алексеевичу. Но сам государев указ настоятельно нуждается в объяснении: какое значение имела бы целая орда степняков в современных боевых действиях, где даже регулярная конница русских и турок в основном оставалась в резервах? 28 июля Черкасский привел к более чем 80-тысячной русско-казацкой армии от 2 до 4 тысяч «бедных, голодных и оборванных наездников». 31 июля Ромодановский начал наступление к Чигирину.

Героическая оборона города шла уже три недели. Защитники Чигирина знали, что на них смотрит вся страна, более того, весь христианский и мусульманский мир. Пастыри Великой, Малой и Белой России служили молебны о победе над супостатами и призывали христиан к посту и молитве в час великого испытания[183]. Покоренные турками христианские народы во главе с Константинопольским патриархом с надеждой смотрели на Чигиринскую твердыню.

Подвиги защитников Чигирина, на которых ежедневно обрушивалось до 1000 ядер и бомб, потрясают даже в скупом и ворчливом изложении Гордона. При осаде и обороне города были продемонстрированы самые передовые достижения фортификационной, минной и артиллерийской науки. Турки сопровождали атаку огнем через головы наступающих и, не отводя войск, сносили пушками и мортирами вторые линии укреплений. Они применили собственные ручные гранаты, создали специальные штурмовые отряды. Осажденные несли потери, но отражали все штурмы, восстанавливали укрепления и сдерживали турецкий натиск вылазками, целых три недели не зная, где находится русско-украинская армия.

Согласно французским источникам, Кара-Мустафа-паша отчаялся взять крепость в кампанию 1678 г. Только решение военного совета, на котором незначительное большинство поддержало дефтердаря (главного финансового советника) Ахмет-пашу, вынудило визиря продолжать осаду. Военный совет определил также навести через Тясьмин мосты и занять на том берегу господствующие высоты свежими янычарскими корпусами Каплан-паши и Кер-Гасан-паши численностью в 10 тысяч человек с 50 пушками и вспомогательными отрядами татар.

Ромодановский вновь опоздал. Его передовые отряды пробились 31 июля к Кувечинскому перевозу через Тясьмин, но были остановлены янычарским огнем с Чигиринских гор. К 1 августа, когда русские начали решительное сражение, янычары основательно окопались на Стрелковой горе, по которой круто поднимался с приднепровской равнины Кувечинский взвоз. Ночная атака русских 1 августа не удалась. Видя, что малой кровью уже не обойтись, Ромодановский решил дать туркам показательный урок. Против лучшей османской пехоты, находившейся в самом выгодном положении и имевшей сильную артиллерийскую поддержку, наступала русская регулярная пехота, по условиям местности почти лишенная артиллерийского прикрытия: полевая артиллерия не добивала до вершины, а руками вкатить орудия на кручу не удавалось.

Вперед выдвинулся правый фланг Ромодановского: дивизии генерал-поручика. Аггея Алексеевича Шепелева и генерал-майора Матвея Осиповича Кровкова, всего 6 тысяч выборных солдат с резервом из 10-тысячного корпуса конницы и пехоты думного генерала Венедикта Андреевича Змеева. В чрезвычайно трудных условиях, под ужасающим огнем неприятеля солдаты карабкались на гору. Несколько атак было отбито, но русские не отступили. Генералы Шепелев и Кровков вышли перед строем и сами повели солдат в бой, надев шляпы на шпаги. Ретраншементы и батареи янычар были взяты штурмом, русские были уже в турецком лагере, однако ожесточенное сражение продолжалось.