Да будет свет? (СИ) - Недельская Оксана

— Оставлю вас ненадолго. Не скучайте, — заявил Ирвинд и вышел в ту же дверь, за которой несколько минут назад скрылся Энри.

Совет Харбласа

Ещё пару мгновений все молчали.

— Что это было?! — Бэн Мерроус громогласно озвучил вопрос, который висел в воздухе.

Алеасента начала смеяться, но истерический смех тут же перешёл в тихие всхлипывания. Фласутта продолжала пялиться то ли на собственные руки, то ли в пол, Иштил всё ещё находилась в глубоком обмороке. Остальные кхарэны старались не смотреть друг другу в глаза и выглядели при этом злыми, испуганными и сбитыми с толку одновременно.

— Хороший вопрос, Бэн, — заметил Алвар Донтарр, всегда спокойный, но очень мстительный синеглазый брюнет, — Где этот щенок набрался такой силы?

Ядовитыми интонациями Алвара можно было отравить не один колодец.

— Это ужасно, — очень тихо прошептала Ульвира Эльмонт, — его Тьма ощущается даже без настройки. Она как мощный водопад, цунами и торнадо, которым нет конца и края. Ему ничего не стоит раскатать нас всех в одиночку…

— Пожалуй, это не так уж плохо! — вдруг оживился Лоттак Серран, — он сможет и без нашего круга силы остановить прорывы и договориться с Изначальной Тьмой об открытии переходов Темроа.

Остальных кхарэнов предположение Лоттака не воодушевило. Азом и Бэн переглянулись, Годвал зло усмехнулся, а Майвал Шетарр и вовсе разразился неприятным смехом:

— Ну да, он прямо-таки мечтает отдать свою силу, чтобы спасти нас! Ведь Ирвинд — это образец высокой морали, нравственности и самопожертвования!

От громкого смеха Майвала очнулась Ирлиитта Иштил, обвела всех воспалёнными глазами и спросила:

— Где он? Где Ирвинд?

— Твой Ирвинд ушёл туда же, куда и твой Энри, — отозвался Годвал.

— Мой Ирвинд, — еле слышно прошелестела Иштил, — если бы мой.

— Он ничей, — вдруг подняла голову Фласутта, её ледяные глаза сейчас выглядели совершенно мёртвыми, будто женщина в один момент поняла что-то очень и очень страшное, — И существует ли он вообще — большой вопрос.

Алеасента, которая во время этого разговора не переставала тихонько всхлипывать, вскочила и с совершенно безумным видом начала наступать на Фласутту.

— О чём ты? Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказала, — необычайно мягко и нежно, будто самой себе, ответила Фласутта, — он вовсе не то, что мы видим.

Ирвинд

Неслышной походкой Ирвинд шёл по тайному переходу и криво улыбался. Эмоциональное состояние кхарэнов, оставшихся в Малом зале, ощущалось даже здесь: полная дезориентация, страх, вожделение, и все они были готовы к беспрекословному подчинению.

Даже Бэн, который никогда не соглашался на чьё-либо превосходство! Много раз Бэн доказывал это, например, когда отбивал у Ирвинда Фласутту. Вернее, думал, что отбивает. Это было по-настоящему забавно — Ирвинд тогда не знал, куда деться от страсти чокнутой мадам. Под маской льда скрывалась горячая, чрезмерно отвязная штучка, которая ему быстро наскучила.

Правда, она говорила, будто впервые ведёт себя столь развязно, мол, именно он растопил в ней что-то там этакое. И ведь не врала, но уж лучше бы её страсть так и оставалась под коркой льда. Собственно, после ухода Ирвинда Фласутта вернулась прежнему состоянию. И отлично.

Ирвинд никогда не понимал, зачем во внутренних переходах Дворца Изначальной Тьмы горят факелы вечного огня, если все кхарэны обладают ночным зрением. Он сам мог в полной темноте свободно разглядеть ядовитое жало тангира-мотылька — самого микроскопического и самого опасного насекомого на Харбласе. Теням — незримым слугам кхарэнов, — свет и подавно был без надобности.

Правда, здесь частенько появлялись рядовые обитатели Харбласа — постельные игрушки, — но об их удобстве уж точно никто не заботился. Игрушки боялись кхарэнов, и не зря. Если человек попадал во Дворец Изначальной Тьмы, его шансы вырваться отсюда в адекватном состоянии равнялись нулю.

Ирвинд уверенно двигался по лабиринту, с каждым шагом ощущая приближение Энри. Энри почему-то оставался на месте, и его ореол едва мерцал, словно собираясь вот-вот погаснуть… К сожалению, перемещение порталами во Дворце Изначальной Тьмы было невозможно, и поэтому Ирвинд всего на несколько мгновений, но всё же опоздал.

Он успел увидеть, как Энри, сверкнув безумными глазами, тяжело упал на спину возле самого входа в Зал Переговоров с Изначальной Тьмой. Двери в Зал были не просто закрыты, а опечатаны клубящимся змееобразным оттиском Изначальной Тьмы, то бишь теперь туда мог войти лишь новый глава Совета Харбласа.

Ирвинд присел возле тела Энри, остекленевший взгляд которого упирался в арочный свод. Провёл рукой над его лбом, над правой ладонью, остановился над солнечным сплетением… Там было совершенно пусто, словно перед ним не кхарэн, пусть и мёртвый, а простой обыватель Харбласа.

Вот тебе и бессмертие… Когда-то Энри стал кхарэном после исчезновения какого-то там предшественника, но Ирвинд был уверен, что тот просто-напросто пресытился Харбласом и сбежал в иную реальность. И вот теперь все постулаты, казавшиеся незыблемыми, превратились в прах…

Ирвинд почувствовал жесточайшую ярость, которая материально проявилась в виде сияющих чёрных сполохов. Сполохи с хлёстким звуком начали вспыхивать возле него и вихрями разлетаться по сторонам, просачиваясь сквозь стены и уносясь вдаль по переходу.

Один из сполохов зацепил тело Энри, которое от мимолётного прикосновения стремительно скукожилось и превратилось сначала в аккуратную горку пепла, а затем в тонкий дымок. Дымок втянулся в печать Изначальной Тьмы, после чего дверь Зала Переговоров с грохотом распахнулась, словно приглашая войти и принять новый пост.

— Кто-то очень хочет меня подставить, — задумчиво пробормотал Ирвинд.

Убранство Зала Переговоров с Изначальной Тьмой было отвратительно вычурным — слишком много лепнины, статуй, статуэток и канделябров, — всё из чистого золота. Собственно, любое помещение Дворца Изначальной Тьмы подстраивалось под желания и потребности того, кто им пользуется. Что ж, выходит, пунктиком Энри было золото…

Именно по этой причине кхарэны никогда не ходили друг к другу в гости. Исключение составляли интимные встречи, для которых использовались покои, которые не поддавались переделке, основанной на желаниях. Ирвинд в очередной раз порадовался этому — увидеть какие-нибудь розовые рюшечки было бы выше его сил.

Изменившееся настроение Ирвинда положило конец сполохам ярости. Воцарилась мёртвая тишина… Он ещё немного постоял возле Зала переговоров и пошагал в обратную сторону.

Глава 17

Каждый имеет право на свои странности.

© Харуки Мураками

Стаэна

В рассказе Адриана удивительным оказалось лишь одно — Одинцова помнила не только процесс соблазнения инкубом, но и те отрезки событий, что были подправлены и даже стёрты.

В профессионализме Адриана сомневаться не приходилось, а это означало, что Аль девочки очень силён. Тогда по всем законам мироздания Одинцова должна была переместиться туда, где её присутствие максимально полезно для Света и для её собственного развития. Значит, шанс найти необычную девушку довольно высок.

Стаэна видела, что Адриан чувствует ответственность за пропажу Одинцовой, и уже собралась поделиться своими мыслями, как лицо мужчины перекосило, словно от зубной боли.

— Что случилось?

— Дарцинз… Прислал зов.

— Как не вовремя! — воскликнула Стаэна, — пойдёшь?

— Придётся. С ним надо поговорить. Он — представитель Совета Эльригилда, и не забывай, что именно он настаивал на поглощении Златы. Возможно, Дарцинз виноват в том, что произошло, — задумчиво добавил Адриан.

— Я пойду с тобой. Подстрахую.

Мужчина ничего не ответил, но посмотрел на Стаэну так, что она поняла — он в курсе её отношений с Дарцинзом.

— Да, я спала с ним, — чувствуя ужасную неловкость, пробормотала Стаэна, — но…

— Ничего не объясняй, — сухо перебил Адриан, — Меня это не касается. Если идёшь, то пойдём. Я не хочу откладывать этот разговор.