Сердце Запада - Пенелопа Уильямсон

Рафферти решил поразвлечься, наблюдая за миссис Йорк. За надменной, порочной миссис Йорк, которая усердно изображала, что ей нет до него дела.

Одна из проституток – вроде бы Нэнси – встала и неторопливой походной направилась к нему. Ее губы, окрашенные в красный цвет товарного вагона, искривились в усталой улыбке.

– Тоскуешь в одиночестве сегодня, Рафферти?

Зак покачал головой и улыбнулся, чтобы смягчить отказ. Его взгляд вернулся к Ханне Йорк. Должно быть, пасьянс не сошелся, поскольку она перетасовывала карты. Маленькие белые ладошки двигались так же грациозно, как крылья голубки. У нее были манящие глаза и волосы глубокого рыжего цвета – подобный окрас у лошадей называли «кровавая масть».

Овчар отлип от барной стойки и подтянул ремень. Нэнси увидела, что он приближается, и поспешила прочь. Спустя мгновение нос Рафферти атаковала вонь заросших шерстью монстров,а уши заложило от голоса, скрипучего как ржавые ворота.

– Если бережешь свой сок для Ханны, можешь об этом забыть.

Рафферти повернулся, чтобы взглянуть в лицо, иссушенное ветрами и солнцем.

– Да? – откликнулся он. – И почему же?

– Она чурается всех, эта Ханна Йорк. Сейчас вообще не пускает мужчин в свою постель – ни ради удовольствия, ни ради денег. Говорят, еще два года назад эта фифа продавала свое тело в Дедвуде.А теперь сидит с медной пластинкой между ног. Слишком гордая, чтобы якшаться с мужиками. – Овчар тяжело вздохнул. – Черт. Какая шикарная шлюха зазря пропадает.

Губы Рафферти растянулись в улыбке. Но у пастуха, видевшего глаза Зака, сошли с лица все краски.

Взгляд Рафферти вернулся к миссис Ханне Йорк. Красные фонари отбрасывали свет на ее белые плечи, в волосах мерцали огненные искры. Дамочка знала, что он наблюдает за ней, что хочет ее. Но сидела на месте и раскладывала дурацкий пасьянс, будто была совершенно одна в этом мире. И будто ей это нравилось.

Многие месяцы он пытался обаять эту женщину, чтобы затащить ее в постель, и все без толку. Может, в словах овчара был смысл, и требовался более прямой подход. Зак осторожно поставил стакан на прилавок.

– Дай-ка мне бутылку, Шило.

– Мигом, – негр достал из-под прилавка пустую бутылку и наполнил из бочки. Ртом заткнул пробку и спросил Рафферти, не завернуть ли покупку.

– Нет, спасибо. Доброй ночи, Шило.

– Доброй ночи, ковбой.

Зак Рафферти засунул бутылку в карман пальто и на выходе забрал свой пистолет. Он не взглянул на Ханну Йорк, равно как и она на него. 

* * * * *

Рафферти пошел не к парадному входу в большой белый дом, а поднялся по ступеням к боковой двери. Попробовал повернуть ручку и не удивился, обнаружив, что дверь заперта.Вытащил из кармана буравчик и кусок проволоки. В считанные секунды задвижка с мягким щелчком скользнула вбок, и он проник внутрь.

Ведущая в маленькую гостиную дверь была открыта. Рафферти немного подождал, позволяя глазам привыкнуть к темноте. Толстый турецкий ковер заглушил стук его сапог по дороге в спальню. Там Зак зажег большую пузатую лампу, мягким светом озарившую занавеси из белого газа и темно-красного дамаста, красные шелковые обои, бархатные коробочки духов и павлинью ширму, черный лаковый дамский столик, изукрашенный розами, виноградными лозами и позолотой.

Мужчина повесил патронташ на стойку кровати с резными узорами и цветами и бросил шляпу на голову фарфорового мопса, присевшего рядом с камином. Выпростался из удлиненного золотоискательского пальто и бросил его на мягкий черный диван, набитый конским волосом. Затем водрузил бутылку виски на столик у кровати, а сам растянулся на перине, такой толстой, что приняв его вес, она вздохнула как удовлетворенная женщина. Зак взбил расшитые подушки, подгреб их под спину и скрестил обутые в сапоги со шпорами ноги на стеганом одеяле с изящной вышивкой. После чего вытащил припасы для самокрутки, соорудил цыгарку и закурил.

Он заложил ладони под голову, широко расставив локти. И подмигнул керамическому амуру, смотревшему на него с каминной полки, покрытой ниспадающей красивыми складками шалью.

Долго ждать не пришлось. Рафферти услышал, как внизу открылась входная дверь, как стучали каблучки, когда женщина шла через холл. Потом ковер приглушил ее шаги, а затем свет фонаря наполнил расположенную рядом гостиную.

Порог пересекла тень.

В тусклом свете ее глаза чернели точками на бледном как береза лице. А губы казались кровавыми. Из кармана фиолетового платья Ханна вытащила маленький пистолет с рукояткой из слоновой кости и навела дуло на живот Зака.

– Встаньте, мистер, – приказала она таким повелительным голосом, что его член непременно восстал бы, если бы уже не был тверд как камень. – Медленно и спокойно.

Он послушно поднялся, медленно и спокойно. Все же колесико одной из шпор зацепилось за красивое стеганое одеяло и оставило прореху. Маленький пистолет в руке Ханны был рассчитан на два выстрела и с такого расстояния мог проделать в животе Зака дыру достаточную, чтобы прикончить наверняка.

– Выйдите на середину комнаты. – Женщина махнула пистолетом, показывая, где встать.

Рафферти направился в указанное место, но не смог сдержать пляшущую в уголках рта улыбку.

– Собираетесь приветствовать меня салютом из этой дамской пукалки, миссис Йорк? Или застрелите меня из своей игрушки?

Керамический амур на каминной полке позади него разлетелся на тысячу осколков. От выстрела в ушах зазвенело, и Рафферти рассмеялся. Зак почувствовал, как пуля «поцеловала» его щеку, но не шевельнулся, только ровно дышал.

– Промахнулась, милая, – сказал он.

Ханна опустила дуло и прицелилась в развилку между ног незваного гостя.

– Я никогда не промахиваюсь, ковбой.

Зак потянул за пряжку своего ремня и направился к женщине.

– Меня зовут Рафферти, дорогуша. И я тоже бью без промаха. 

ГЛАВА 5

Шквал вгрызался в стены лачуги. Бревна сотрясались и скрипели. Здесь ветер был постоянным явлением – затихал, затем дул, опять затихал, словно для вдоха, и снова дул. Клементина пыталась дышать с ветром в такт, думая, что он точно сведет ее с ума.

Она месила тесто. Оно просачивалось между пальцами, мягкое, теплое и липкое, вызывая странное тянущее беспокойство. Клементина ударила сформированный шар кулаком и взглянула через стол на мужа.

Гас поднял глаза на жену и улыбнулся. И хотя непривычное томление внутри нее слегка затихло, воспоминание о нем по-прежнему было свежим, как вчерашняя рана.

Гас встал. Бочонок царапнул грубый пол.