В глубину - Роман Злотников

Но, как бы там ни было, спустя пару саусов, которые, вполне ожидаемо, были наполнены руганью, слезами, категорическими отказами даже приближаться к «этому хаму» или цветастыми характеристиками «кривых рук» и умственных способностей «этой курицы»… ну и так далее, внезапно оказалось, что единственным человеком во всей команде Андрея, который вызывает у старого растейца чувство искреннего уважения, оказалась кларианка. Причем уважение Огрома оказалось настолько глубоким, что он даже согласился обучать девушку навыкам обращения с клинком. Чего ранее, по его же словам, никогда в жизни не делал. Потому что считал, что «баба железо в руки брать не должна — ей Господом другое предназначение дано». А тут такие новости…

— Ну что, закончил? — сварливо поинтересовался старик, когда Андрей завершил последний из заданных комплексов. — Тогда давай, иди мойся. А я с девочкой поработаю. Ну, пока эти твои криворукие не набежали.

Землянин внутренне усмехнулся. Огром очень сильно привязался к Эстилен. Впрочем, и Эстилен к нему тоже. Они нисами торчали в комнате, которую Андрей выделил старику под… ну-у-у… что-то типа лаборатории (правда, скорее алхимической, чем химической), из-за дверей которой постоянно доносился гул газовой горелки, клекот кипящих реактивов и гул вытяжки, а временами и восторженные крики кларианки: «Учитель, у меня получилось! Смотрите, получилось!», или в общей зале, за столом, заваленным распечатками с формулами, графиками и диаграммами, над которыми склонялись вместе две головы — седая, с косой, и светло-русая, с волосами, закрученными привычным узлом, или просто стянутыми в длинный хвост, опускавшийся почти до попы. Растеец при этом, как правило, молчал, а кларианка водила пальчиком с ухоженным ноготком по распечаткам и, морща лоб, рассуждала о «нетипичном течении реакции Остола-Кмерье» или «повышенной волатильности соединений симметричных полиамидов». Что это такое и с Чем все это едят, никто из команды не представлял. Даже Огром. Но и влезать, с просьбой разъяснить никто не рисковал. И не потому даже, что парочку таких влезших из сторонней команды старик вызвал на дуэль и просто измочалил до состояния полного нестояния, а просто, ну, люди делом заняты — чего ж мешать-то? Наоборот, все помогать старались. Ну, кто чем мог. До трети добычи, которую приносила команда из своих рейдов, уходило в их комнату-лабораторию в качестве компонентов и реактивов. Причем безвозмездно. И никто даже не заикнулся насчет того, что подобный подход заметно уменьшает их собственные доходы. Ибо все время, прошедшее с момента схватки с Кумлой-старшим, они, как и было решено тогда в бане, добросовестно «фармили» пятый горизонт. Так что особенных доходов эти рейды не приносили. Хотя… в последние пару саусов от действий этой парочки пошел и некоторый положительный выхлоп. Вследствие того, что старик-растеец, благодаря помощи Эстилен, не только восстановил производство своих зелий и эликсиров, но и заметно улучшил их качество. Так что команде в последнее время удалось даже выйти по доходам в некоторый плюс.

Впрочем, в этот период Андрей на особенные доходы и не рассчитывал. Рейды для команды планировались не столько как возможность заработка, сколько как полевые учения. А все накопленные ранее креды безжалостно тратились в первую очередь на индивидуальные и групповые тренировки, во время которых устранялись те недостатки в индивидуальной подготовке и уровне слаженности, которые обнаруживались во время рейдов. Потому что Балкер был всего лишь очередной остановкой на его пути к одиннадцатому горизонту и порталу на Землю.

Так что траты на эксперименты Огрома и Эстилен Андрей изначально рассматривал не как расходы, а как инвестиции. В будущее. Тем более что старик с энтузиазмом занялся подтягиванием уровня фехтовальной подготовки членов команды. Что позволило сильно сэкономить на расходах на одного из наиболее важных тренеров. Вследствие чего даже первоначальные расходы на растейца и кларианку можно было условно считать сведенными в ноль…

— Ну что, как там дед? Не загонял ты его? — поинтересовался Легкий, завалившийся в раздевалку, когда Андрей уже вышел из душа и натягивал комбез. — Или он сейчас с Эстилен возится? — Он хохотнул. — Ох, смотри, лидер, — уведет он у тебя девушку, ей-богу!

Землянин усмехнулся. Несмотря на все его громкие заявления, Эстилен почему-то все продолжали считать именно его девушкой.

— Загонял — не загонял, а, сам знаешь, его сил и на тебя хватит. Уж можешь мне поверить.

— Ну-у-у, я в этом и не сомневаюсь! Ох, видно, грехи наши тяжкие… иначе за что нам такое наказание? В раздевалке послышался смех. И согласные стоны. Да уж, Огром гонял парней и в хвост и в гриву. Поменьше, чем самого Андрея, с которым он занимался долго, упорно и индивидуально, но… в других-то командах и такого не было. Там бродник, вернувшись из рейда, как правило, на все время пребывания в поселении становился совершенно свободным. И развлекался как хотел и в том объеме, на который хватало толщины кошелька… Так что поначалу кое-кто даже ворчал. Но в настоящий момент пользу от занятий с подобным мастером почувствовали все. Кто на чужих примерах, а кое-кто уже даже и на собственной шкуре. Во время одного из рейдов. Ибо, как ни крути, а Огром был великолепным учителем. Сейчас, спустя блой почти после начала занятий с ним, Андрей, пожалуй, рискнул бы выйти врукопашную против Селистерва Кумлы и со вполне себе реальными шансами на победу.

Землянин закончил одеваться и негромко окликнул:

— Гравенк…

— Да, лидер?

— Вечером не расходитесь. Надо будет сесть и подумать, что делать дальше.

В раздевалке мгновенно замолкли все разговоры и на Андрее скрестились десятки глаз. Это что, их не очень прибыльная и напряженная, но уже привычная и даже где-то размеренная жизнь уходит в прошлое? Интересно, какие-такие идеи возникли в голове у их знаменитого лидера? Что он собирается им предложить? Но землянин молча усмехнулся и вышел из раздевалки.

2

В тот глухой уголок седьмого горизонта на первый взгляд был совершенно пуст. Жесткий кустарник, неравномерным ковром покрывавший скудную почву, среди которого то тут, то там возвышались голые валуны, иногда достигавшие размеров настоящих скал, густая дымка, ограничивающая обзор максимум каршемом, да торчащие кое-где купы из пяти-семи деревьев, усеянных темными пятнами еще не дозревших плодов. Деревья назывались лорскиртами. Ходили слухи, что их плоды скупщики покупают по тысяче кредитов за штуку, а с одного дерева в период плодоношения можно снять до трех сотен плодов, но так ли это на самом деле — никто точно сказать не мог. Хотя лорскирты плодоносили практически каждый урм, на заготовку их плодов не рисковал отправляться никто. Более того, на весь период их плодоношения все поселения, расположенные поблизости от мест скопления этих деревьев, запасались максимальным количеством боеприпасов, гранат, жидкости для огнеметов и наглухо закрывались. Потому что в этот период к деревьям стягивалось просто невероятное количество тварей, приходивших полакомиться плодами не только со всего горизонта, но и с парочки соседних. Причем в этот момент сами они между собой не дрались, ну, типа, как во времена «водяного перемирия» в земных джунглях, воспетого Киплингом в его великолепной «Книге джунглей». Но стоило только поблизости появиться людям…

— Идут! Основной прайд на одиннадцать часов, а разведчики — на три и на восемь.

— Принял…

Эти слова не были произнесены вслух… ну, как минимум, не настолько громко, чтобы их можно было расслышать с расстояния далее, чем скитч-другой, однако пасшееся на расстоянии пары-тройки саскичей семейство каменных мокриц внезапно настороженно замерло, раскинув свои шсгачувствительные вибриссы, а затем, покачав ими с пару асков из стороны в сторону, пыхнуло несколькими темными ядовитыми облаками и торопливо поползло прочь. Ну а еще через три-четыре аска на один из огромных валунов, возвышавшийся над кустарником где-то на пару человеческих ростов, гибко взлетело мощное тело молодого ракрона.

— Приготовились…

Несколько дирсов молодой самец настороженно рассматривал окружающее пространство, а затем разинул пасть и коротко рявкнул. После чего, где-то еще через скитч, кусты, расположенные слева от валуна, на котором стоял молодой ракрон, зашевелились, и на свободную от кустов площадку, представлявшую собой, похоже, выход коренных пород, расположенную между полудюжиной валунов, лежащих этаким незамкнутым амфитеатром, прыжками выскочило девять ракронов во главе с крупным старым самцом, шкура которого была покрыта десятками шрамов. Что или кто оставил эти шрамы — было непонятно. Особенно в свете того, что твари Кома, практически поголовно, обладали очень и очень солидной регенерацией. Так что шрамы должны были уже давно зажить и рассосаться. Но вот не рассосались…