Иван-Царевич и С. Волк - Светлана Багдерина

— Ах, принц Сержио!

— Его усы сводят Катарину с ума, ха-ха.

— Не одну меня, Гретхен, не одну меня, если ты знаешь, что я имею ввиду…

Едва заметный поворот головы…

— Риана, ты обратила внимание на платье принцессы, которая была на ней во время турнира? Клянусь, это была настоящая шатт-аль-шейхская парча! А рельеф передней полочки выходил из проймы!

— Генриетт, у меня будет такое же сегодня к вечеру.

— Как и у меня, Рианна. Не думай, что ты одна такая быстрая.

— С начала шантоньской войны это только второе изменение фасона…

— А ведь уже третий месяц идет…

— Поражение Айса в битве при Шлессе не прошло бесследно.

— Совершенно верно — эти купцы дерут теперь за парчу втридорога!

— Они говорят, что эти чертовы шантоньцы перекрыли наши торговые пути и берут теперь с них свою пошлину.

— Чем-то еще закончится сражение при Гранте…

— М-да… Если Шарлеманю придется снаряжать еще одно войско, он останется голым.

— А что, у меня на примете как раз есть пара подходящих портных!..

Еще поворот…

— …оплатить снаряжение армии Айса.

— Не может быть!

— Да, и теперь клетка не золотая, а просто позолоченная, и вместо драгоценных камней — цветные стекла!

— Тс-с-с! Если кто-нибудь услышит!..

— Ладно, на балу вечером поговорим…

Небрежно поправим перо на берете и повернемся еще в пол-оборота…

— …должно было состояться дней пять назад. Со дня на день должен прибыть гонец — надеюсь, с вестью о победе.

— А Айс как раз вчера вечером отправился к своей армии. В карете. Говорят, верхом ему не позволила ехать рана, полученная на турнире… — фраза завершилась взрывом хохота.

Серый не сдержал ухмылки и поспешно отвернулся. Он почти не сомневался, что пара-другая зорких глаз следит за ними из укромного местечка, и вовсе не хотел, чтобы вдумчивый наблюдатель пришел вдруг к каким-нибудь неожиданным выводам.

Но порассматривать витражи ему не удалось.

— Великий король Шарлемань Семнадцатый примет принца Лукоморского Ивана и князя Ярославского Сергия! — прокатилось под сводами Конвент-Холла.

— Когда зайдем — молчи. Говорить буду я. У тебя нет дипломатического таланта, — шепнул Иванушка последнее напутствие другу, и шагнул вперед.

— О, это и есть принц Иван Лукоморский? — поднялся с трона король, не успели они переступить порог тронного зала. — Как же, как же! Знакомы с твоим батюшкой! Воевали лет пятнадцать тому назад! Ха-ха-ха! Славная была кампания! Если бы не зима — ни за что бы не помирились! Да хватит вам кланяться — свои же люди, можно сказать, почти родня. Ха-ха!

Повинуясь монаршему слову, Волк поднял глаза и впервые получил возможность разглядеть Шарлеманя. Услышать он его уже наслушался.

Король был довольно высокого роста, дородный, с маленькой круглой краснолицей головой на широких плечах. За выдающимся носом прятались крошечные подвижные глазки неопределенного цвета и выражения. Массивная золотая корона была надвинута на низкий лоб подобно берету придворного щеголя, а невероятное количество золотых цепей, подвесок и кулонов всех размеров, форм и цветов на алой атласной груди и зеленых шелковых рукавах скептично настроенного наблюдателя заставило бы сомневаться в их подлинности.

— Да вы, молодые люди, проходите, садитесь, — сделал шаг монарх им навстречу. — Раньше сядешь — раньше выйдешь, — и раскаты громоподобного смеха сотрясли пыль на портьерах и знаменах.

— Разрешите с вами не согласиться, ваше величество — мы не достойны сидеть в присутствии такого великого правителя, — поклонился царевич — дипломат с дипломом.

— Ну, что ж ты — в чужой монастырь со своим самоваром! Как говорится — не плюй в колодец — вылетит, не поймаешь! Что у трезвого на уме, то не вырубишь топором! Ха-ха! Лукоморская народная мудрость! — и Шарлемань метнул цепкий взгляд из-под кустистых бровей, чтобы проверить, какое впечатление на иностранных гостей произвела его эрудиция. Впечатление было нормальное — в открытый рот Ивана воробей залететь-то уж мог бы точно. В широко распахнутых глазах князя отразилось и застыло страдальческое удивление. Увиденное короля, судя по всему, удовлетворило, и он продолжил:

— Как видите, не только вы хорошо говорите по-вондерландски. Я тоже большой любитель лукоморской культуры! Я даже прочел книгу вашего известного писателей, правда, я уже не помню, как его звали, и какую. Но это замечательная книга! Все говорят. А в молодости я изучал вашу великую страну. Ваши пословицы и поговорки — это кладезь мудрости! Я заучивал их наизусть ночами! Мои предки всегда говорили — язык врага надо знать! Ха-ха! Волков бояться — ни одного не поймаешь! Лукоморская народная мудрость!

Тут к Иванушке вернулся утраченный было дар речи.

— Извините, ваше величество, но эта пословица… ооууй! — несколько преждевременно и неожиданно закончил царевич фразу. И зачем-то запрыгал на одной ноге.

— Что-что? — недопонял король.

— Его высочество хотели сказать, что эта пословица заставила вспомнить его о цели нашего визита.

— А что же он сам это не сказал? — в искреннем непонимании наморщил Шарлемань узкий лоб.

— О, ваше величество, вы знаете, царевич Иван такой стеснительный, он так легко смущается, теряет нить разговора, так сказать, и даже нервный тик с ним от волнения приключается. Эпиплексия. Особенно в присутствии такого харезматичного финтралопа, немцената и орниптолога, как ваше непревзойденное величество. И он перед тем, как войти сюда, попросил меня об одном одолжении — чтоб я сам, как его доверенное лицо, корпус реликта, так сказать, донес до вашего величества нашу нижайшую просьбу. Как говорится, одна голова хорошо, да жестко спать. Лукоморская народная мудрость, — И Серый расшаркался и сделал паузу, чтобы убедиться, что до Шарлеманя все дошло, впиталось и осело.

Казалось, было слышно, как скрипят королевские мозги. Орниптолог и финтралоп явно запали правителю в душу.

С Иваном, похоже, тоже случился один из приступов, про которые князь так предусмотрительно упомянул.

Прошла минута.

— Да-да, конечно, — наконец обрадовано закивал король. — В тихом омуте не без урода.

Сергий Ярославский Волк ободряюще улыбнулся.

— Так вот, видите ли, дело в том, что скоро у царицы-матушки, да преумножатся ее годы, случится день рождения, юбилейная дата, так сказать, восемнадцать — баба ягодка опять. Ха-ха.

— Ха-ха, — заговорщицки подмигнул вондерландец.

— И ваш покорный слуга, юный царевич Иван, будучи примерным сыном и благородным витязем, решил подарить матушке в этот знаменательный день нечто такое, что запомнилось бы не только ей на всю жизнь, но и о чем говорили бы десять поколений после него, что-то обычное для зарубежных стран, но диковинное для Лукоморья.

— Та-ак? — заинтересовано склонил голову Шарлемань.

— И его выбор пал на позолоченного павлина, что, как говорят, живет в чудесном саду Мюхенвальда, — и видя, как начинает багроветь лицо короля, и как в легкие уже набирается воздух для решительного отказа, Волк быстро договорил:

— …И предлагает вашему величеству за него полмешка золота.

Король на секунду замер — сработал арифмометр в его лысеющей голове. Дебет-кредит, победа-поражение, войско-свадьба… двор-развлечения… турниры-фасоны… Щелк-щелк, щелк-щелк, щелк-щелк… Щелк.

Решение созрело.

— Нет, на это я согласиться не могу, — как и ожидал Серый, Шарлемань замотал головой, но далеко не так решительно, как собирался в начале — в ней уже накрепко засело видение большой кучи такого необходимого ему сейчас металла пятьсот восемьдесят пятой пробы.

Иван тоже почувствовал это, и решил внести свою лепту в разговор.

— Князь хотел сказать — ч…ауууй!

— Что? — не расслышал Шарлемань.

— Его высочество великодушно соглашаются на мешок, — разъяснил князь.

— А почему он опять прыгает на одной ноге?

— Это он от смущения, — расплылся в умильной улыбке поверенный царевича.

— Какая прелесть! — заулыбался король. — Семь мешков.

— Чрезвычайно милый мальчик, — согласился с ним князь. — Полтора.

— Зол… Жар-птица — это символ нации. Шесть с половиной.

— Символ нации — это ее монарх, — глубокий поклон. — Два.

— Другой такой вы не найдете нигде. Шесть.

— А если найдем? Два с половиной.

— Пожалуйста, ищите. Это ведь не я к вам пришел, требуя продать семейную реликвию. Пять с половиной.

— Продать — не подарить. Три.

— Если бы вы знали, как она смотрится вечером в верхнем саду! Пять.

— Может, еще узнаем. Три с половиной.

— Нет, я просто обязан рассказать, как она нам досталась! Сколько благородных рыцарей сложило свои удалые головы! Четыре с половиной!